Аманда Хемингуэй - Нефритовый Грааль
Хейзл не принимала участия в беседе за столом. Она всегда была угрюма с людьми, которых знала недостаточно хорошо; к тому же и Эрик, и Ровена, каждый по-своему, ее несколько угнетали. Натана немало удивило то, как легко после краткого мига привыкания миссис Торн нашла общий язык с изгнанником. Похоже, они углубились в обсуждение поэзии. В антологии, что Анни подарила Эрику, было много классики: Киплинг, Йетс… Когда разговор повернул на чашу, двое из собравшихся занервничали — впрочем, напрасно.
— …хранилась в моей семье так долго, что мы потеряли счет столетиям, — рассказывала Ровена. — Семейство наше уходит корнями в Древний Рим — во всяком случае, так утверждал мой отец. Тогда фамилия якобы звучала как «Турнус». Я не знаю больше никого, кто мог бы хотя бы попытаться проследить свою генеалогию так глубоко в прошлое. Конечно, для вас это мало что значит, вы ведь не отсюда… Вы родом из Африки?
— С Эоса, — поправил Эрик. — Мое семейство тоже древнее. Моей матери сейчас три тысячи лет.
К счастью, Ровена, по-видимому, решив, что Эрик ее недопонял, вернулась к теме Грааля.
— Дело в том, что чаша — священная обязанность. То ли удача Торнов, то ли, наоборот, наше проклятие, не вполне ясно, которое из двух; в любом случае мы должны ее охранять. Я ощутила это, как только увидела чашу. Никогда прежде особенно не верила в подобные вещи, зато когда прикоснулась к ней, взяла в руки… Ни в коем случае нельзя было продавать ее, понимаете?
— Продавать? — в ужасе переспросил Эрик. — Санграаль — священная вещь, обладает силой спасти мир. Вы, я — мы должны вернуть ее. Это наше священное предназначение. Ради него сила свела нас вместе.
— Не уверена насчет силы, — улыбнулась Ровена. — Тем не менее буду благодарна за любую помощь. Не знала, что даже в Африке известны легенды о Граале. Правда, я слышала, что в Египте бытует предание о чудотворной иконе святого Георгия.
— Легенда о Граале довольно известна, — вполголоса сказал Натан.
Все уже приступили к десерту (дети выбрали баноффипай, медовый торт и мороженое), когда человек, сидевший за столиком неподалеку, встал и подошел к ним.
— Надеюсь, что не сильно вам помешал, — произнес он с легким американским акцентом, — но я случайно услышал… Прошу прощения, — он повернулся к Ровене, — вы не миссис Торн?
Ровена приняла отсутствующий вид, с которым более ранние Торны неизменно переносили наглость крестьянства. У нее мгновенно возникли кое-какие догадки относительно личности человека.
— Да. А вы кто такой? — несколько бесцеремонно поинтересовалась она.
— Алекс Бирнбаум.
Подозрения Ровены подтвердились. У Бирнбаума была копна кучерявых волос и умное, приятное лицо; впрочем, данное обстоятельство никак не расположило к нему миссис Торн.
— Я хотел узнать, не удастся ли нам как-нибудь пообщаться.
Ровена пожала плечами.
— Вряд ли в этом есть смысл. — Остальным сидящим за столом она пояснила: — Еще один охотник за Граалем. Да они здесь кишмя кишат.
— Ваша семья купила чашу у Роуланда Торна? — заинтересовалась Анни. Из поведения Ровены было ясно, что та не приветствует развитие разговора. И все же Анни стало жаль Бирнбаума.
— Совершенно верно. Как я понимаю, вы заявляете о том, что продажа была незаконна, однако Джозефу — прадеду моей матери — ничего об этом не сообщили. Миссис Торн, уверяю вас: мне не нужна чаша. Я лишь хочу добиться некой компенсации от фон Гумбольдтов — в подтверждение раскаяния в том, что они совершили. Джозефу Бирнбауму принадлежала уникальная коллекция предметов искусства. Фашисты забрали все, а сам он с женой, детьми и внуками отправился в концлагерь Дахау; там все они умерли. Довольно обыденная история, только легче от этого не становится. Моя мать в ту пору была ребенком: ее удалось переправить с друзьями в Штаты. Ей повезло. Что же до сокровищ, то, несомненно, у фон Гумбольдтов до сих пор припрятана немалая толика коллекции Джозефа.
— Да, плохо дело, — согласилась Ровена. — Правда, не знаю, чем я могу вам помочь. Единственное, что меня интересует, — это возвращение чаши. Если вам она не нужна, тогда не понимаю, почему вы здесь.
— Чтобы выследить Дитера фон Гумбольдта. Случай с чашей заставил его выйти из укрытия. Прежде фон Гумбольдты отрицали всякую причастность к коллекции Джозефа. Они спрятали ее сразу после окончания войны. Поверьте, миссис Торн: мне не нужны деньги — уж во всяком случае, не от вас.
— Деньги нужны всем, — отозвалась Ровена, вторя циничному графу.
— Тогда чего вы хотите? — спросил Майкл.
— Кое-что узнать о чаше. Еще ребенком, в Германии, моя мать стала свидетельницей странного происшествия, которое произвело на нее сильное впечатление. С тех пор оно стало нашей семейной историей с привидениями.
— А что произошло? — полюбопытствовала Анни.
— Ну… Это случилось за несколько дней до ее отъезда в Америку. Она помнит Абеля — друга семьи, который заботился о ней. Помнит, как тот уговаривал Джозефа тоже ехать. Но Джозеф отмахнулся от опасений, пребывая в заблуждении, что обладает достаточным влиянием, чтобы обеспечить собственную безопасность. Джозеф стал показывать моей матери некоторые предметы коллекции, в том числе чашу. Она говорит, что заглянула в сосуд и увидела, что тот полон крови. Моя мать испугалась и уронила чашу на пол, и тогда кровь растеклась по ковру и впиталась без следа. Она решила, что это предзнаменование, знак неизбежной смерти Джозефа. Но ведь мама была лишь ребенком лет десяти, так что дед не обратил внимания на ее страхи, впрочем, как и на советы Абеля. И вот погиб…
Натану вспомнилось явление чаши, и сердце у него похолодело. Он постарался убедить себя, что с тех пор минуло много времени, а никто из близких не умер; каково бы ни было значение видения, оно говорило о чем-то ином.
— Многие видят в чаше кровь, — обыденным тоном сообщил Эрик. — Это нормально. Святая реликвия… — он перенял новое слово от Бартелми, — обладает разными возможностями.
— Вообще говоря, — заметила Ровена, — согласно семейному преданию Торнов, видеть чашу, полную крови, — действительно знамение смерти. Хотя прежде мне не доводилось слышать о каком-то конкретном случае. Выпейте с нами кофе. Только предупреждаю: не вздумайте склонять меня к какой-нибудь сделке.
Алекс Бирнбаум немного поколебался, начав было отнекиваться, потом сдался, придвинул стул и сел между Ровеной и Анни, предпочитая все же беседовать с последней.
— Твоя мама получила вознаграждение? — шепотом спросил у Натана Джордж. — Ну, за то, что нашла запрещающую бумагу?
