Терри Пратчетт - Шляпа, полная небес…
Хорошее это было утро, особенно когда ей вернули половину яйца за исправление ошибки в слове «Всиленная»
Была ли правда в ее словах? Может это не имеет значения. Может достаточно того, чтобы это было правдой для Артура.
Ее глаза, ее внутренние глаза, что распахнулись дважды, начали закрываться. Она чувствовала, как сила начала покидать ее. Нельзя слишком долго пребывать в таком состоянии. Ты так сильно начинаешь ощущать вселенную, что перестаешь ощущать саму себя. Как мудро поступили люди, научившись ограничивать свои умы. Разве есть во вселенной что-нибудь более удивительное, чем скука?
Тиффани присела и набрала горсть песка. Он поднялся над ее ладонью, закручиваясь, как струйка дыма, отражая звездный сввет, а затем начал медленно опускаться, так, словно у него было все время мира.
Она никогда еще не чувствовала себя такой усталой.
Она все еще могла слышать внутренние голоса. Роитель оставил после себя несколько воспоминаний. Она могла вспомнить времена, когда звезд не было и когда даже не было такого понятия, как вчера. Она знала, что скрывается за небесами и под травой. Но она не могла вспомнить, когда спала в последний раз, спала по настоящему, в кровати. Бессознательное состояние не считается. Она закрыла глаза и еще раз закрыла глаза…
Кто-то изо всех сил пинал ее в ботинок.
— Не спи! — кричал Роб Всякограб. — Только не здеся! Не можна тута спати! Подъем!
Все еще в тумане Тиффани заставила себя подняться на ноги, окруженная завитками взметнувшейся пыли, и повернулась к двери.
Которой не было.
На песке виднелись отпечатки ее ног, но они обрывались через пару футов и, к тому же, медленно исчезали. Вокруг нее ничего не было, только мертвая пустыня.
Она повернулась, чтобы поглядеть на отдаленные горы, но обзор перегораживала высокая фигура в черном, держащая в руках косу. Раньше ее здесь не было.
— ДОБРЫЙ ДЕНЬ, — сказал Смерть.
Глава двенадцатая. Эвакуация
Тиффани взглянула в темноту под капюшоном. Под ним скрывался череп, глазницы которого сияли голубым светом.
Уж что-что, а костей Тиффани никогда не боялась. Кости это ничто иное, как способный передвигаться, мел.
— Вы?… — заговорила она, но тут Роб Всякограб с воплем прыгнул под капюшон.
Раздался стук. Смерть отшатнулся и поднес костяную руку к капюшону. Он вытащил Роба Всякограба за волосы и вытянул перед собой руку, с пинающимся и ругающимся Нак Мак Фиглом.
ЭТО ТВОЙ? — спросил Смерть у Тиффани. Голос был низким и звучал со всех сторон, словно раскаты грома.
— Нет. Эээ… Он свой собственный.
Я НЕ ОЖИДАЛ СЕГОДНЯ НАК МАК ФИГЛОВ, — сказал Смерть. — ИНАЧЕ Я НАДЕЛ БЫ ЗАЩИТНУЮ ОДЕЖДУ, ХА, ХА.
— Они любят подраться. — признала Тиффани. — Вы Смерть, верно? Глупый вопрос, знаю.
ТЫ НЕ БОИШЬСЯ?
— Еще нет. Но, ээ… где здесь эвакуация, подскажите пожалуйста.
Последовала пауза. Затем Смерть недоумевающе спросил: — ТЫ ПРО ГИГАНТСКУЮ ЖЕНЩИНУ?
— Нет. — ответила Тиффани. — Все так думают. На самом деле это означает выход. Проход наружу.
Смерть простер руку, в которой все еще держал Роба Всякограба.
ВОН ТАМ. ТЫ ДОЛЖНА ПЕРЕСЕЧЬ ПУСТЫНЮ.
— Рано или роздно ты мя усе равно отпустишь, скелет ходячий! — взвыл Роб Всякограб. — И затем я те так врежу!
— Здесь была дверь! — сказала Тиффани.
АХ, ДА. - проговорил Смерть. — НО ЗНАЕШЬ ЛИ, СУЩЕСТВУЮТ ПРАВИЛА. ЭТО БЫЛ ВХОД.
— И какая разница?
К СОЖАЛЕНИЮ, ДОВОЛЬНО ВАЖНАЯ. ТЕБЕ ПРИДЕТСЯ САМОЙ НАЙТИ ВЫХОД ДЛЯ СЕБЯ. ПОСТАРАЙСЯ НЕ ЗАСНУТЬ. СОН ЗДЕСЬ НИКОГДА НЕ ПРЕРВЕТСЯ.
Смерть исчез. Роб Всякограб упал на песок и тут же вскочил, готовый к драке, но никого уже не было.
— Те треба сделать дверь наружу. — сказал он.
— Я не знаю как! Роб, я тебе говорила не ходить со мной. Ты-то сам сможешь выйти отсюда?
— Айе. Мабудь. Но я должон за тобой приглядать. Кельда наложила на мя ковы. Я должон спасти каргу холмов.
— Дженни попросила тебя об этом?
— Айе. И она дюже точно выразилась. — ответил Роб Всякограб.
Тиффани тяжело опустилась на песок, который завихрился струйками вокруг нее.
— Я никогда не выберусь отсюда — сказала она. Пройти сюда, да, это было не трудно…
Тиффани огляделась по сторонам. Время от времени освещение менялось, но не очень заметно, и кое-где вздымались фонтанчики песка. Мимо шли люди, которых она не могла видеть. Люди пересекали пустыню. Мертвые люди, которые шли, чтобы узнать, что там за горами…
Мне всего одиннадцать, думала Тиффани. Все так расстроятся. Она подумала о ферме и о том, что скажут ее мать и отец. Но тела так и не найдут, поэтому они будут надеяться, что она вернется, что она просто… потерялась, как надеется старая миссис Хаппенс, до сих пор выставляющая в окне горящую свечу для сына, пропавшего тридцать лет тому назад.
Она прикинула, не мог бы Роб передать от нее весточку, но что ей сказать? — Я не умерла, а лишь застряла?
— Мне следовало подумать о других. — сказала она вслух.
— Айе, пропасть, ты и думала. — отозвался Роб, сидящий у ее ног. — Выставив Артура, ты спасла людей, которых он мог убить. Ты сделала то, что должна была сделать.
Да, подумала Тиффани. Это наш долг. И не к кому обратиться за помощью, потому это мы, от кого все ее ждут.
Но ее Второй Помысел сказал: Я рада, что сделала это. Я бы и снова так поступила. Я не дала роителю убить еще кого-нибудь, несмотря на то, что мы привели его прямо на Пробы.
И после этой мысли последовала пауза. Должна была появиться следующая мысль, но Тиффани слишком устала, чтобы думать. Это все было важным.
— Спасибо, что пошел со мной, Роб. — сказала она. — Но когда… ты сможешь вернуться, ты должен пойти прямо к Дженни, понимаешь? И передать ей мою благодарность за то, что она послала тебя. Скажи ей, что мне так хотелось бы, чтобы нам выпал случай узнать друг друга получше.
— Ох, айе. Все равно я отправил хлопцев обратно. А меня ждет Хаммиш.
И в этот момент появилась дверь и широко распахнулась. В дверном проеме возникла Бабушка Ветровоск и призывно замахала рукой.
— У кого-то ума меньше, чем у новорожденного. Иди сюда, сейчас же! — скомандовала она. Дверь позади нее начала закрываться, но она резко повернулась и подперла дверь ботинком, закричав: — И думать не смей, коварная чертовка!
— Но… Я думала, что есть правила! — сказала Тиффани. Она вскочила на ноги и кинулась к двери, усталости как не бывало. Даже утомленное тело жаждало спасения.
