Джон Норман - Племена Гора
— Так принято при дворе Хранителя Дюн, — ответил он. — Здесь озабочены не племенными традициями, а сохранностью соли. Все мои люди носят повязки, поэтому никто точно не знает, кто именно состоит на моей службе. К тому же человеку в повязке легче принимать волевые решения. Он действует не от себя, а от имени всего убарата.
— Ты с уважением говоришь о своей службе, — заметил я.
— Мало кто знает воинов соляного убара, — сказал он. — Лишенные лиц и имен, они вселяют в людей страх.
— В меня они страха не вселяют, — огрызнулся Хассан. — Развяжите руки и дайте ятаган, мы сможем кое-что проверить на практике.
— Может быть, я еще кого-нибудь знаю? — спросил я.
— Может быть, — пожал плечами соляной убар и, повернувшись к своим сотрапезникам, приказал:
— Снимите повязки.
Мужчины сдернули с лиц красные повязки.
— Хамид, — узнал я помощника Шакара, предводителя отряда аретаев.
Хамид сверлил меня полным ненависти взором. Рука его сжимала рукоять кинжала на поясе.
— Позволь прикончить его прямо сейчас, — попросил он.
— Давай, может, получится лучше, чем когда ты исподтишка ударил Сулейман-пашу, — сказал я.
Хамид издал яростный вопль.
Соляной убар поднял палец, и Хамид опустился на место, гневно сверкая глазами.
— Есть еще один знакомый мне человек, — сказал я, указывая на щуплого человечка, приютившегося рядом с соляным убаром, — хотя, когда я видел его последний раз, одет он был значительно беднее.
— Это мои глаза и уши в Торе, — пояснил соляной убар.
— Водонос Абдул, — сказал я. — Как-то раз я принял тебя за другого человека.
— Вот как? — удивился он.
— Сейчас это не имеет значения, — сказал я и улыбнулся.
По глупости я принял его за Абдула, о котором говорилось в сообщении, написанном на черепе девушки по имени Весна, столь загадочным образом присланной в дом Самоса из Порт-Кара. Я так и не узнал, кто послал это сообщение. Теперь-то я понял, что речь в нем шла об Абдуле, соляном убаре. Послал девушку, безусловно, житель Тахари. Ему и в голову не пришло, что сообщение может быть понято неправильно. Он не сомневался, что в Тахари при имени Абдул возникнет образ только одного человека — могущественного, властного, вселяющего ужас Хранителя Дюн, соляного убара.
Возможно, я вел бы себя по-другому, если бы раньше узнал, как зовут соляного убара. Интересно, кто же послал сообщение «Берегись Абдула»? Как же рано я успокоился, посчитав, что уже разгадал эту тайну!
— Можно, я перережу ему горло? — спросил водонос.
— У меня другие планы в отношении нашего друга, — ответил соляной убар. Он так и не снял повязку с лица, хотя все остальные выполнили его приказ.
— Тебя давно знают как Абдула? — спросил я.
— Несколько лет, — произнес он, — с тех пор как я стал хозяином этого касбаха и сменил своего предшественника.
— Ты служишь куриям, — сказал я.
— А ты служишь Царствующим Жрецам, — пожал плечами Абдул. — У нас много общего, мы — наемники. Только ты не так умен, ибо служишь тем, кому не испытать вкуса победы.
— Царствующие Жрецы достойны уважения, — сказал я.
— Не в такой степени, как курии, — заметил Абдул. — Курия настойчив. Вынослив. Свиреп. Курия всегда добивается своего. Царствующие Жрецы проиграют. Их ждет поражение.
Возможно, он прав, подумал я. Курии действительно отличаются невероятной настырностью, агрессивностью и жестокостью. Курия очень сообразителен и жаден, он готов убить всех в схватке за территории и мясо. А Царствующий Жрец — весьма деликатное и благородное создание. Он старается избегать конфликтов, даже военная поза у него всегда оборонительная. Все, что он хочет, это чтобы его оставили в покое. Не знаю, способны ли Царствующие Жрецы, при всей мощи их разума и мудрости, записанной на ароматные ленточки, понять курий на гормональном или неврологическом уровнях. Истинная природа курий останется для них недоступной. Человек может познать курию, Царствующий Жрец может только узнать о нем. Чтобы познать курию, надо ночью, при свете лун, встать на его пути с топором, почувствовать мускусный запах его ярости, услышать дикий рык, увидеть черную кровь на клыках, встретить его атаку. Неспособное к ненависти, похоти и террору существо не в силах понять ни курию, ни человека.
— Возможно, ты и прав, — задумчиво проговорил я.
— Я не зову тебя на службу куриям, — сказал он.
— Это для меня честь.
— Ты из воинов.
— Верно, — сказал я. — Я еще ни разу не поступился своей честью. Пусть те, кто попробует склонить меня к этому, встретятся со мной с оружием в руках.
— Ну что же, — произнес человек на помосте, — уже поздно, всем пора отдыхать. Вам предстоит подняться до рассвета.
— Где Велла? — спросил я.
— Пока жива.
— Должен ли я называть тебя Абдул? — спросил я.
— Если хочешь.
— Я лучше знаю тебя под другим именем.
— Это верно, — согласился он.
Хассан попытался вырваться. Ему никак не удавалось сбросить веревки с рук. Ремни врезались в его шею, а стражники тут же повалили его на колени.
Лезвие ятагана уперлось ему в горло, и Хассану пришлось успокоиться.
— Нас убьют на рассвете? — спросил я.
— Нет, — ответил он.
Я удивленно посмотрел на него. Хассан недоуменно огляделся.
— Завтра вы вместе с другими отправитесь в путь. Это будет долгое путешествие пешком. Надеюсь, вы доберетесь до цели живыми.
— Что ты собираешься с нами сделать? — резко спросил Хассан.
— Я приговариваю вас, — торжественно произнес Ибн-Саран, — к каторжным работам на соляных приисках.
Мы попытались вскочить, но на плечах повисли стражники.
— Тафа, Риза, разденьтесь! — приказал Ибн-Саран. Девушки тут же скинули с себя все, кроме ошейников. — Ночь проведете в подвале, — продолжал Ибн-Саран, обращаясь к нам. — Каждый в своей камере, прикованный к стене. У каждого будет обнаженная рабыня, тоже прикованная к стене. При желании сумеете до них дотянуться.
— Ибн-Саран благороден, — произнес я.
— Я даю Хассану женщину за его смелость. Ты получаешь женщину за мужество и за то, что мы с тобой оба наемники в больших войнах. — Он обернулся к девушкам. — Выпрямись, Тафа. — Рабыня вытянулась, продемонстрировав идеально красивое тело. — Приковать Ризу рядом с Хас-саном-бандитом, а Тафу — рядом с человеком из касты воинов, чье имя Тэрл Кэбот. Посмотри на Тафу, Тэрл Кэбот, — сказал Ибн-Саран. — Постарайся по-настоящему насладиться ее телом, ибо в Климе женщин нет.
Нас вытолкали из приемного зала Хранителя Дюн, соляного убара, человека, которого я знал под именем Ибн-Саран.
