Лоис Буджолд - Горизонт
— О? — сказал Аркади, выпрямляясь в седле.
«Зацепил!» Даг повторил рассказ Финча, более или менее, о двух полукровках, двигающихся ощупью между мирами и не находящих ясного пути. Или пути были преднамеренно заблокированы? Любопытство Дага возросло.
Барр сказал озадаченно:
— Но ведь ты встретил их только вчера, Даг. Мы им даже не нравимся. Почему ты вообще задумался о них? — Одинаковые взгляды Дага и Аркади скрестились на его голове, когда он продолжил: — О! Беременность Фаун. Конечно, вы сейчас изучаете полукровок.
Даг набрал воздуха в грудь:
— Поэтому тоже. Но помнишь ли ты время, когда я встретил тебя и Ремо? Почему я задумался о вас двоих?
— Не знаю, — сказал Барр. Вспомнив, он взглянул назад через плечо на пустую дорогу, где, к его явному разочарованию, не было нагоняющего их галопирующего своенравного напарника. — Я… не знаю. — Он обратился взглядом за помощью к Аркади, но тот лишь пожал плечами. — Я также не знаю, как это назвать. Но это трогает сердце и говорит о настоящем мастерстве. Говорю вам точно, что вы не заманили бы меня на эту сумасшедшую дорогу только потому, что Даг может фокусничать.
Даг отсалютовал ему по справедливости — ради взвешенного кивка Аркади, — а затем повернул Копперхеда, чтоб догнать Фаун.
* * *Фаун обрадовалась приглашению вздремнуть в фургоне, и едва ли ей нужна была подсказка Дага попробовать подружиться с Келлой. Но Тракт так очаровал ее, что она оставалась верхом на Мэгпи всю вторую половину дня.
Ландшафт оставался одинаковым с самого Греймаута — уже более пятидесяти миль позади — последовательность болот, лесов, лесов в болотах, расчищенных полей на возвышенностях и небольших деревень.
Хорошая погода вызвала не только местное движение — крестьянских фургонов и всадников и вьючных мулов — но и активность дорожных команд. Они проезжали мимо больших групп мужчин и мальчиков, разгребающих курганы грязи с обочины, чтоб поднять верхнюю часть над влажной землей, или наполняющих низины вагонами гравия. Казалось, для каждой деревни было делом чести поддерживать знаменитую дорогу в своих окрестностях; Фаун научилась определять сомнительные границы между поселениями по колеям.
Во время полуденного отдыха мимо них прошел караван, о котором Фаун подумала, что это и есть настоящее движение по Тракту. В нем было около сорока движущихся на север мулов, тяжело груженных ящиками с ценным черным чаем. У каждых трех животных прохаживался отдельный погонщик. Грубый вид этих ребят встревожил бы ее до ее поездки на реку, но теперь она видела, что это всего лишь бывшие команды барж, отрабатывающие путь домой. Они разглядывали яркий фургон и ее с Келлой, но не отпускали грубых смешков и прочего такого. Индиго пожаловался, что караван захватит лучшие места для ночевок, а его животные съедят всю весеннюю траву и оставят кучу болезней мулов со страшными названиями на своем вытоптанном пути, но Сейдж дружелюбным тоном заявил, что их компания найдет другие места для стоянок.
Некоторые фермы по краям дороги сдавали для этой цели огороженные пастбища на ночь за плату. С семнадцатью животными на руках, которых надо было кормить, это было искушением, несмотря на по-юношески тонкие кошельки, хотя женская часть семьи Смитов наготовила им достаточно еды для людей, чтобы никто не готовил в первые три дня. Но прямо перед закатом они вышли на открытый луг вдоль русла реки, за который никто вроде бы не спрашивал платы и не объеденный предыдущими визитерами, так что они остались здесь.
Над спокойным, коричневатым каналом нависали увитые плющом кипарисы. Вода была мутной, с загадочными тенями и птичьими голосами вокруг, и Фаун была благодарна тому, что Стражи Озера устроили дозор против аллигаторов перед сном. Они вспугнули лишь семью засуетившихся животных, которые выглядели как нежелательные потомки опоссума с черепахой. Обвиненный Даг отрицал, что древние или настоящие Стражи Озера что либо делали бы с бронированными опоссумами. Когда мальчишки тыкали в них палкой, те сворачивались как мокрицы, вызывая краткий приступ спонтанной игры в мяч, пока животные не разворачивались и не убегали резво в негодовании.
Отупев от усталости, Фаун упала в их одеяла, радуясь возможности узнать, как звучат ночные песни пересмешника изнутри объятий Дага; следующее, что она ощутила, был утренний свет, щекотавший ее веки.
Начало этого дня было более быстрым, но не таким ярким. Ее тело не было совсем уж одеревеневшим, когда она взбиралась на лошадь снова; Аркади скрипел больше, но так холодно поглядывал на прочих, что они удержались от комментариев. Даг и Барр повторили движения друг друга в серии потягиваний дозорных с аккомпаниментом грубой рифмованной речевки, которая заставила их обоих рассмеяться, зато позволила им запрыгнуть на скакунов без стонов. Индиго смотрел с удовольствием, помогая Сейджу запрягать мулов. Когда он разговаривал с животными, убеждая, умасливая и нахваливая их, Фаун почти что могла представить, что те ему отвечают, или хотя бы подают сигналы своими длинными мягкими ушами. Это не было похоже на обескураживающий эффект, производимый Дагом на мышей — к счастью, так как быть преследуемым полудюжиной мулов в трансе довольно странно — но она вспомнила об этом.
Уже после полудня все очарование Тракта не смогло удержать ее в седле. Она залезла в теплую и скрипящую тень под холщовой крышей фургона со стоном благодарности и не просыпалась до тех пор, пока свет солнца не стал золотым. Во рту был такой вкус, будто она жевала хлопок, но по крайней мере ее конечностям больше не казалось, что они сейчас отвалятся. Вспомнив поручение обзаводиться друзьями, она прошла в переднюю часть фургона. Келла застыла при ее приветствии, но Сейдж услужливо подвинулся, чтоб она смогла присесть с другой стороны.
— Долгая дорога в Трипойнт, — приглашающе заметила Фаун, разглядывая спины запряженных мулов. Ей понравилось, как их уши прядали; это было похоже на то, как покачиваются ветви, когда они быстро проезжают мимо них.
— Да, — согласился Сейдж. — Хотя пока что мы взяли неплохой темп. Если мы сможем его сохранить, то через неделю окажемся в Пустоши, или может через две — сразу после парома на Кипящей реке. А она будет примерно на полдороге, как мне сказали.
Пустошью, как Даг объяснял Фаун, был язык древней скверны в двести миль шириной. Скверна расползлась на восток от Западных Уровней и надолго отделила север от юга. На большую часть тысячелетия единственный путь через нее был в обход, либо вниз по Серой реке, либо вверх на западных морских кораблях. Она стала безопасной для перехода всего лишь несколько сотен лет назад. Злые не рождались на старой скверне, так что Стражи Озера не патрулировали здесь, а крестьяне не пытались вырастить жизнь на ее по-прежнему бесплодной земле. Без лагеря или деревенских рынков люди, пересекающие ее, должны были брать все с собой. Слухи населяли этот район бандитами, которые, как предположила Фаун, появились при отсутствии дозоров.
