Неблагая - Хаусман Ивлисс

— Где это мы? — Я поднимаюсь на дрожащих ногах и, медленно поворачиваясь, осматриваюсь. Мы как будто на курорте. Как будто на этих одиноких берегах не хватает только шикарных домов.

— Не знаю, — говорит Рейз, а Госсамер в то же время отвечает:

— Я бы сказал, но ответ тебе вряд ли понравится.

Тем самым подтверждая то, о чем я подозревала — и чего боялась: даже здесь, в царстве магии, только я могу видеть и слышать этого фейри.

Но место, в котором мы очутились, не похоже на зачарованный лес. Тут все резче, темнее, суровее. Солнце более яркое и горячее, тени более контрастные.

Не знаю, как я себе представляла пейзажи Неблагого Двора, но точно не так.

Рейз, похоже, тоже не может поверить своим глазам. Он разглядывает все то ли растерянно, то ли разочарованно. Потом тоже поднимается на ноги и встает рядом со мной.

Может, мы вернемся так же, как и пришли? Мне без труда удается прочесть эту мысль — потому что сама думаю о том же. Разница только в том, что я знаю, где мы, и меня парализует страх.

Рейз делает широкий шаг обратно в озеро, как будто намеревается нырнуть и плыть в глубину — либо пока не окажется в мире смертных, либо пока не лопнут легкие.

— На твоем месте я бы не пускал туда своего питомца, — лениво комментирует Госсамер, прислонившись к высокой серебристой осине.

— Рейз, стой!

Он оборачивается на мой крик, челюсти решительно сжаты.

В ту же самую секунду из-под ряби вокруг его ног раздается звук, похожий на треск ломающегося льда. Десятки бледных, не совсем человеческих рук взмывают над поверхностью озера. Они тянутся к нему, умоляюще зовут к себе. Их ногти черны от водорослей, а вдоль вен тянутся темные росчерки плесени.

Рейз вопит неожиданно высоким голосом и быстро карабкается на берег, спотыкаясь и падая к моим ногам.

— Что… Как… Где…? — задыхаясь, спрашивает он. Руки ныряют обратно, гладь озера становится безмятежной, как бассейн с ртутью. — Это что было вообще??

Я прикусываю губу и протягиваю ему руку.

— Мне… — Ох, как же не хочется произносить это вслух. Но он должен знать. — Мне кажется…

Рейз, уже привычный, ждет, пока я соберусь с мыслями, стаскивая тем временем один ботинок и переворачивая его, чтобы вытекла вода.

— Кажется, я совершила ошибку. — Мне наконец-то удается сообщить это максимально спокойным голосом — ну, по моим меркам. — Это… Мы… Это…

Но продолжать я не в силах. Голос срывается, слова застревают в горле. Наверное, рановато я себя похвалила.

— Царство фейри? — заканчивает за меня Рейз, стряхивая воду с волос. Мокрыми они кажутся темными, почти бронзовыми. Он принимает новость весьма спокойно.

Я киваю, тяжело сглатываю. Дрожа, когда холодные капли скатываются по позвоночнику, убираю мокрые пряди со своего лица.

— Исольда, — говорю я. — И Олани. — Это не вопрос, это несуразное утверждение, но он меня понимает.

— Мы к ним вернемся. — Рейз поднимает руку, но сразу опускает. — А ты не можешь сделать еще один портал?

— Запросто, — вклинивается Госсамер. — Возможно, если ты сделаешь мне достойное предложение, я помогу тебе добраться куда нужно.

То есть это все-таки он испортил заклинание. Разумеется, он. Я никогда не доверяла ему, но, видимо, в нынешнем отчаянном состоянии слишком нечетко обозначила условия.

— Не могу, — говорю я Рейзу, делая вид, что не слышу фейри. — Я же… Я же могу отправить нас невесть куда. Прямо в море или в лагерь Лейры. Слишком опасно.

И дорого мне обойдется.

Если у меня только два варианта — сделка с Госсамером или вечные скитания по Неблагому Двору в поисках портала назад, — то я рискну. Рейз вздыхает:

— Я понял. Мы поищем другой путь.

Лучше бы он не был таким спокойным. Ситуация во всех смыслах складывается против нас. Мы — мыши, которые сидят и гадают, кто же их сожрет — лиса или змея.

— А что дальше? Вдруг мы не выберемся? Лейра будет их мучить или вообще… Да что угодно может случиться, Рейз, а я… мне нужно… я…

— Сили, остановись. — Он смотрит мне в глаза, и я ничего не понимаю. Он должен злиться. Я все испортила, угробила наш последний шанс, сделала наше положение в тысячу раз хуже. Он вообще нормальный?

— Почему ты не паникуешь? — выпаливаю я. Мне холодно, мокро, и я вся трясусь.

— Не знаю. То есть мне страшно, конечно, но… За прошедшие дни бывало и хуже. И я знаю, что ты не сдашься, пока не доберешься домой. Или пока не получишь оплату. — Он улыбается, но мы оба знаем, что в последнем предложении есть только доля шутки. — Я просто хочу сказать, что… ну, мы вместе справимся. А если нет, если будет совсем плохо, тогда опять попробуешь сделать портал.

Я тупо киваю, пораженная его неуместной верой в меня.

— Ладно. Во-первых, нужно понять, где мы. Меня, конечно, учили всякому о царстве фейри, и, по идее, я должен легко определить, какой это из Дворов, но… Кажется, учителя не думали, что однажды я могу оказаться по ту сторону портала. Так что…

Я слушаю его бубнеж и с трудом подавляю желание навсегда заткнуться. Мне надо произнести одно слово. Всего один раз. Один раз — это выполнимо.

Мой слишком тихий голос дрожит от непролитых слез и едва протискивается сквозь горло, но одно нужное слово мне все-таки удается выдавить:

— Неблагой.

Глаза Рейза округляются, но он старается держать лицо.

— Так, — медленно и осторожно говорит он, как будто обращается к дикому зверю. — И что ты хочешь делать дальше?

Я хочу вернуться.

Я хочу домой.

Я хочу извиниться перед Исольдой.

Я хочу есть.

Я хочу сидеть на своей койке и слушать, как металл звякает о металл, пока Исольда сортирует ворованное добро, и чтоб Бирч мурлыкал у очага.

— Я хочу высохнуть.

Мы отходим от воды к самой высокой осине с ярко-зелеными листьями — никогда не видела таких высоких осин. Я сажусь у корней, подтягиваю колени к груди и сижу, заложив руки за голову, слушаю урчание в животе. Капли — одна за другой, одна за другой — стекают по моей коже.

— Ты так никогда не просохнешь.

Я поднимаю взгляд на Рейза, собираюсь спорить, но молчу. Он уже снял и повесил на ветку свою рубаху. Ботинки и носки лежат в нескольких метрах на солнышке, а он остался в одних штанах.

Я смущаюсь и быстро отвожу взгляд. Как на одном человеке может быть столько веснушек? Они усыпают его плечи, сползают по рукам и покрывают широкую грудь. А еще на нем множество шрамов — не меньше десятка, мелких и неровных, больших, с мой палец, и мелких, с камешек гальки. Я всегда понимала, что Рейз — парень сильный, но только сейчас могу разглядеть мускулы — выразительные даже при всей его мягкости.

Он хмурится в мою сторону, сложив руки на груди.

— Я не то чтобы пытаюсь тебя раздеть, Исилия, но, если не дать всем этим слоям нормально просохнуть, они начнут вонять, как те плесневелые утопленники.

Скрежещу зубами. Он прав.

Я молча встаю, аккуратно развязываю узел куртки.

— Не глазей!

Он поднимает руки в примирительном жесте и отворачивается лицом к озеру.

Я раскладываю куртку на траве возле его носков, расправляю складки, потом сама встаю спиной к воде и, всей кожей ощущая взгляд Госсамера, отдираю от себя потрепанные останки бального платья, оставаясь лишь в тонком нижнем белье фейри.

Он же сам фейри, напоминаю я себе. Одежда для них — лишь глупый человеческий конструкт.

От этого, правда, не легче.

Потом я снимаю сапожки и носки. Лучше умереть, чем признаться Рейзу, что ощущение свежего воздуха и солнечного света крайне приятно после кусачей мокрой одежды.

— Ладно, — говорю я, медленно обходя дерево и становясь рядом с Рейзом. Я стесняюсь, и нижнее белье, которое прилагалось к платью фейри, не спасает. У нижней рубашки без рукавов — завязки спереди, а над короткими тонкими штанишками виден живот. Такое ощущение, что все мои шрамы громко требуют к себе внимания. — Не смотри на меня.

Рейз усмехается уголком рта.