Токацин - Западный ветер
— Нет, не годится. Сюда бы чистый сингит… Речник вздрогнул и распахнул глаза, поспешно поднимаясь с земли.
Кровавая ночь сгинула, развеялась, как кошмарный сон — только почерневшие степные травы напоминали о ней. Гедимин сидел напротив, над остатками полётного ранца, снова разбирал устройство на части и досадливо хмурился. Вновь он был закован с ног до головы в тяжёлую броню, только глаза светились из-под прозрачного щитка. Сфалт лежал рядом — грозное оружие не сломали и не похитили. Сармат посмотрел на Речника и кивнул ему.
— Очень тяжело найти в Аркасии хоть что-нибудь полезное, — посетовал Гедимин. — Столько ирренция распылено попусту, а… Эх, Фриссгейн… Речник обнял его так крепко, как только мог, и замер, прижавшись к бронированной груди. Сармат осторожно опустил голову на его плечо и тихо вздохнул.
— А мог бы и добить.
— Ты живой, Гедимин. Ты живой… — всхлипнул Речник, отстранился и встряхнул головой. — Твои раны заживают? Тебе не больно сейчас?
— Всё заросло, знорк. Мы — прочные существа, — пожал плечами сармат. Сдвинув толстые пластины фрила и металла, он показал свежий шрам — звезда с тонкими лучами осталась на месте зияющей раны. Фрисс потрогал серую кожу, иссечённую рубцами, и улыбнулся.
— Много шрамов у тебя, Гедимин. Вот и ещё четыре… Скажи, а что было, когда я уснул?
— Понятия не имею, Фриссгейн, — сармат вернул пластины брони на место и подобрал оброненный полётный ранец. — Меня разбудил нхельви.
Он сказал, что сирлавен стерегли нас до рассвета, а потом улетели. Фрисс в сильном смущении огляделся, но не увидел ни одного нхельви. Вся местность была другой. Они сидели на склоне холма, неподалёку темнел глубокий овраг, с другой стороны серебрились обломки гигантского древнего строения — невысокого, неширокого, но неимоверно длинного, уходящего хвостом за горизонт. А вдали в серой дымке проступали очертания Старого Города, и неясные сполохи мелькали над ним.
— Мы подходим к Йилгве, — Гедимин указал на город. — Там живут Серые. Интересно, многие ли знают о ночной стычке…
— Пусть только попробуют напасть! — нахмурился Речник. — Подлые твари… Поглоти меня Бездна! Сирлавен так и улетели, не получив награды?! Что же я… Он покачал головой и осмотрелся в поисках своих вещей. Сумка, целая и невредимая, стояла под кустиком чёрной гезы, скафандр был на Фриссе — только шлем болтался, как капюшон, за спиной, мечи мирно лежали рядом с сумкой. Красный плащ Речника пропал бесследно, и Фрисс понадеялся, что сирлавен хотя бы его взяли в уплату… Он поднял сумку — и тихо охнул. Она была приоткрыта, и тонкий кожаный шнурок свешивался наружу. В открытой сумке, на футляре с Верительной Грамотой — а Речник точно помнил, что эта ценнейшая вещь была зарыта на самое дно, а не валялась наверху! — лежал обрезок выбеленной шкуры. На нём чернел несложный рисунок — что-то вроде ключа и слово «Шианга», нацарапанное криво и косо, как будто у рисующего дрожала рука. Речник стиснул клочок в ладони и развернулся к удивлённому сармату.
— Гедимин! Ты видел… — он оборвал себя на полуслове и яростно замотал головой. — Нет, не так… Сирлавен — откуда они прилетают?
Где они живут? Ты знаешь?
— Эти сирлавен? — сармат махнул рукой куда-то за овраг и за горизонт. — Скорее всего, они прилетели из Тикении, до неё тут недалеко. На их хасене были подвески племён кеу…
— Тикения?! — Речник встрепенулся, разом вспомнив давнюю встречу в Доме-на-Перекрёстке и свои обещания. — Ты знаешь, где…
— На северо-восток от Йилгвы не то два, не то три дня пути, если пешком, — сказал Гедимин, подбирая с земли все детали и вешая на плечо сфалт. — Дай мне немного времени, Фриссгейн. Я почти починил эту штуку. Если в Йилгве найдётся обеднённый уран и кусок сингита, мы сможем долететь до Тикении за несколько секунд. А сейчас нам пора. Идти можешь?.. Бесконечное тлакантское здание тянулось и тянулось по левую руку от Речника. На привалах он прижимался спиной к поблекшему рилкару и скрывался в тени развалин от беспощадного солнца Аркасии. Жара не спадала, к чёрной траве после полудня так же опасно было прикасаться, как и к броне Гедимина, и геза, не выдерживая небесного огня, на глазах превращалась в пыль. Сквозь многочисленные проломы в стене здания Фрисс заглядывал внутрь, но тут уже порылись до него — выломали из стен всё, что могли, раздробили сами стены и выдрали ипроновую фольгу и уцелевшие обломки накопителя. Это был крытый туннель — дорога для диковинного тлакантского транспорта, стремительного, как небесные корабли сарматов. «Хельдов поезд» — так называли его, по имени древнего строителя Хеледа, о котором даже Гедимин ничего не мог сказать.
— Серые всё тут обшарили, нечего и искать, — сказал сармат, оттеснив Речника от ненадёжных стен туннеля. — Одна из старых дорог Йилгвы. Сейчас она никуда не ведёт. Между тем Йилгва приближалась, Фрисс уже мог попытаться пересчитать окна в высоченных тёмных башнях. Их верхние этажи раскрошились, обсыпались и образовали груду обломков у подножия зданий, и чем ближе Речник подходил, тем яснее понимал, что по этим завалам ему не пройти. Тени Старого Города дотянулись до путников и скрыли их, шелест травы под ногами сменился шорохом битого камня и рилкара. Своды разгромленного туннеля вдруг сомкнулись и нырнули под землю, уходя куда-то под развалины. Гедимин остановился.
— Надень шлем, Фриссгейн. В Йилгве добывают ирренций и обращаются с ним небрежно. Да и станция… — он поморщился и проверил, все ли пластины брони сомкнуты.
— Тут ещё станция есть? — удивился Речник, пристёгивая шлем. — А кто…
— Кажется, тарконы, — с большой неохотой ответил сармат. — Серых к себе ни одна станция не подпустит. Я тут не был, Фриссгейн. Не был с тех пор, как строили убежище Илгвен. Спускаемся, надо где-то спрятаться до темноты… Речник посмотрел на город, попробовал разглядеть трубы и передающие мачты, но ничего не увидел — старые здания были слишком высоки, станция за ними спряталась. Он взял фонарь и поспешил по тёмному туннелю за сарматом. Здесь стены ломали аккуратно — только изнутри, и потом укрепляли выломанными откуда-то плитами. Под ногами блестел рилкар и темнели длинные выбоины — из пола тоже что-то выдирали. Где-то на полпути Речник замедлил шаг и огляделся по сторонам. Ему вдруг стало тревожно и даже страшно.
— Гедимин, ты чувствуешь что-нибудь? — неуверенно спросил он, когда ощущения стали яснее. Сейчас Фриссу казалось, что стены еле заметно вздрагивают, и в такт им гудит в ушах и ноют кости. Ему вспомнился Старый Город у Реки и хранитель «Идис», умоляющий о помощи. Только Глаз Стен не хватало…
