Сергей Дорош - Темная сторона Луны
Громыхающее сталью чудище вломилось в ряды друидского войска. Теснота не мешала ему орудовать двумя двуручниками, которые вертелись так, что лезвий не было видно – лишь сверкающие круги. Аколиты окружили его, попробовали остановить. Но серпы-мечи не могли пробить толстой брони, а вся ловкость не спасала лучших друидских бойцов. Чудовище было быстрее. И воины в зеленых плащах и масках гибли. Неофиты успевали сотворить не больше одного заклинания, да и то не действовало. Корни, опутывавшие ноги крестоносца, рвались, как гнилые нити. Отчаявшиеся друиды бросались в бой в полузверином обличье. Мечи не могли пробить их шкур, но сила ударов была такова, что кости не выдерживали.
И тогда вперед вышли пастыри. Дагарикс все еще без сознания. Никто не помнил, кем был отдан приказ отступать. Пастыри, как истинные отцы, могли только умереть за своих духовных детей, задерживая монстра и давая прочим возможность отойти.
Дагарикс не видел их смерти. Когда он пришел в себя, бой, по сути, был закончен. Он летел над городом, видел, как разбегаются его воины. Собственно, это уже не войско. Осталась едва ли одна десятая тех, кто пришел под стены Киева. Дагарикс увидел троих выживших пастырей. Они шли в сторону чудовища. Шли, чтобы умереть, давая прочим еще несколько драгоценных секунд. Драгоценных, но бесполезных.
Дагарикс приземлился перед ними.
– Хорошо, – просто сказал один из них – кажется, тот, кто запаниковал первым при появлении херувима. – Вчетвером продержимся дольше.
– Приказ был взять Киев любой ценой, – осадил его Дагарикс.
– Брат, нет такой цены. Мы были взвешены и найдены слишком легкими.
– Есть, – ответил Дагарикс, как в омут головой бросился. – Последняя черта.
– Охотник, – произнес самый старший из пастырей. – Но кто решится им стать?
– Я. И мне нужна жизнь одного из вас. Время уходит, решайте.
– Подумай, брат, – прошептал самый старший. – Один из нас лишится жизни, но мы и так уже мертвы. А ты лишишься души. Стоит ли оно того?
– Стоит. Это не просьба, а приказ. Кто?
– Я. – Тот, что запаниковал, шагнул вперед. – Я самый молодой, для Круга это наименьшая потеря.
Все правильно, наименее ценный жертвует собой.
– Прощайте, братья, – сказали двое других пастырей в один голос. Они теперь выживут. Чудовище крестоносцев громыхало уже рядом. Самый молодой друид распахнул плащ.
Страшный кровавый ритуал превращения пастыря в охотника. Пути назад не будет. В любой битве есть этот последний шанс на победу. Но мало было рискнувших им воспользоваться. Рука Дагарикса превратилась в звериную лапу. Он ударил молодого пастыря под солнечное сплетение и одним движением вырвал сердце. Двое других отвернулись. На этот ритуал смотреть неприятно и больно.
Дагарикс вонзил зубы в еще трепещущий комок плоти. Все, обратного пути нет. Чудище выбежало на улицу, где стояли двое пастырей и охотник. Оно еще не знало, что друиды бросили на свою чашу весов последнее, что у них было, и теперь у Воинства Небесного нет шансов…
* * *Орсо загнал обойму в «магнум» и бросил его Гюрзе:
– Три патрона, – прокомментировал он. – Хорошо уходили, корни и крона!
– А к «сорок седьмому»?[7] – деловито поинтересовалась она.
– Семнадцать штук. Пыль под ногами друида. На огнестрелку можно не рассчитывать.
– А может, где можно боеприпасами разжиться?
– Ага, подойти к друидам и попросить.
– Шороху мы навели неплохо, да? – Она тихо рассмеялась. – И ушли, как вода между пальцами.
– Вот только в ближайшие год-полтора я бы в Бремен не совался.
– А где ты так патронами затарился?
– Где затарился – там уже нет. И вообще нам сейчас надо сидеть, как мышь под веником, а не корчить из себя древний спецназ. Ножом-саблей владеешь?
– И тем и другим получше тебя.
– Кто бы спорил, я – не стану. Вот это – самое громкое оружие, которое ты себе можешь позволить. Учитывая, какая на нас идет охота, шуметь я бы не советовал. Вот.
Хансер лежал пластом. Тайви сидела в стороне, безучастная ко всему. Орсо вдруг бросился к Хансеру.
– Тьфу ты, совсем из головы вылетело! Он же кровью истечет. Тайви!
Отклика он не дождался – начал сам колдовать над ранами.
– Ох уж мне эти несущие спокойствие, – тихо ворчал он. – Этот росчерк на груди – просто садизм какой-то.
– Это мой… – Гюрза хмуро отвернулась и, словно извиняясь, промолвила: – Увлеклась я. Он вроде бы сильнее меня, даже израненный, а тут такая возможность достать – ну и воспользовалась по полной, еще и кисть подкрутила. Потому и разруб такой страшный.
– Шрамчик будет ничего себе, – кивнул Орсо, деловито зашивая рану. Хансер от боли пришел в себя, но лежал тихо. Ни одного стона, ни один мускул не дрогнул. Только пот на висках выдавал напряжение.
– Увлеклась, – вдруг сказала Тайви с ненавистью в голосе. – Любишь убивать? Грязная беспринципная тварь! Из-за таких, как ты…
Гюрза встала и потянулась к кинжалу, глаза сузились, словно она уже видела Тайви в рамке прицела.
– Сидеть, – рявкнул сквозь зубы Хансер, и девушка отвернулась, скрипнув зубами.
Орсо закончил с его ранами, присел у костра.
– Нас от алтаря отлучили, – как бы между делом, все так же отстраненно сказала Тайви.
– Знаю, меня тоже, – отмахнулся Орсо. – Хорошо хоть Луи с Аркадией на Луне. Может, хоть их это минует.
– Из-за этого Лин-Ке-Тор и погиб, – заметил Хансер. – Да и нас с Тайви чуть не прикончили после этого.
– Я не просила меня спасать, – со злостью сказала Тайви. – Мог бы спасаться. Для меня смерть – лучший исход.
– Да уймись ты! – вспылил Орсо. – Думаешь только о себе! А ты не подумала, что с тобой мы Хансера на ноги дня за два поставим, а без тебя ему месяц валяться? А ты подумала, что портальные башни для нас сейчас закрыты и попасть на Луну мы можем, только прорвавшись по Небесной тропе? Умереть любой дурак сможет. Ты жить попробуй! После всего, что произошло, назло всем врагам! Они же этого и хотят – чтобы мы сломались, приползли на брюхе! И что тогда получится? А я скажу. Получится, что Лин-Ке-Тор погиб зря. Вот. Ты этого хочешь? Думаешь, тебе труднее всех?
– Орсо, что случилось? – спросил Хансер. – Ты же сам я уж не знаю на чем держишься. Словно удар ниже пояса получил.
– Так и было, черный, – хмуро ответил друид-отступник. – Так и было.
А перед глазами у него в который раз встала злосчастная ночь побега от друидов. Три тела позади. Два меча за спиной, два – в руках. Спасенный архангел бежит первым. А двое аколитов, которые привели его, еще не успели отойти далеко. Они выхватывают мечи, бросаются наперерез беглецам. Один бьет в глубоком выпаде. Архангел отпрыгивает назад, инстинктивно прикрывается рукой, и острие серпа-меча оставляет весьма характерный порез. Орсо его никогда не забыть: слегка изогнутый, тянется через все предплечье, заходя на тыльную сторону ладони. Вихрь боя. Один из охранников перекинулся в медведя. Орсо повалил его, но не убил. И тут архангел сказал, что все равно ему не уйти. А Орсо так кстати вспомнил, что часть тела, отсеченная от человека в зверином воплощении, так и остается звериной, сохраняя все свои свойства. В том числе и непробиваемость. Тогда он подумал: пусть одна друидская тварь помучается, чтобы выжил хороший человек, – и содрал с аколита шкуру живьем. Ту самую, что сейчас у него на плечах. Ту, что остановила пули из АК-47, прошедшие в трактире сквозь тело друидского служителя, которым Орсо прикрылся от остальных.
