Олаф Локнит - Волки Севера
— Да что ты, куманек, знаешь?! — возмущался другой.— Вожака из Пайрогии в серебряной клетке привезли. Чтоб не сбежал, паршивец, ибо всякому известно — бешеный оборотень серебра боится, в отличие от оборотня обыкновенного.
— И что же? — ахали собравшиеся в трактире обыватели.
— А то, досточтимые месьоры! Теперь наш добрый король Эрхард будет его прилюдно показывать за деньги, прямиком в клетке.
— А каков он из себя-то, Бешеный? — тотчас следовал вопрос.
— Как и положено,— важно отвечал купчишка, больше других осведомленный в последних новостях.— Клыки, пена у рта, зенки алым пламенем горят, ухи острые и волосатые. Страсть, в общем.
— А когда в человека превращается, каков?
— Так он в человечьем облике упомянутую страхолюдину из себя и являет! Когда зверюгой оборачивается, и вовсе чудище непотребное — огонь из пасти…
— И дым из-под хвоста… Вонючий-превонючий,— зевнув, промолвил один из слушателей. Насмешник был высок, черноволос, по зимнему времени одет в теплый соболий полушубок, распахнутый на груди, да в полосатые штаны, какие носят нордхеймцы. Толпа загудела неодобрительно, а высоченный громила еще раз скучно зевнул, поднялся и вышел из трактира, впустив в теплую обеденную залу клубы морозного воздуха.
… Направился Конан в сторону черневшей на холме каменной коробки — теперь в этом невзрачном, наполненном тараканами, сквозняками и запахом кислой капусты строении находилась резиденция его величества короля Пограничья Эрхарда Первого, каковой к данному титулу мог присовокупить и звание Вожака Стаи. Обычного вожака, не бешеного. Мало того, что Эрхард теперь повелевал королевством, он был еще и вождем народа оборотней, что населяет небольшое и донельзя запущенное полуночное государство.
«Не такое уж и запущенное,— поправил себя киммериец, шествуя по утоптанному снегу к обветшавшему квадратному замку.— Вон стража на улицах появилась. Хоть за порядком следить начали. Разбойников потихоньку выводят. Похоже, у Эрхарда крепкая рука. Пройдет лет пять,— и здесь не услышат ни о баронской вольнице в Землях Кланов, ни о грабителях с большой дороги. Пограничью несказанно повезло с королем. Мздоимствовать Эрхард не будет, оборотни и люди для него равны, а за государственным порядком старый десятник уж всяко проследит».
Конан был непогрешимо прав. Если раньше королевский титул в Пограничье хоть и уважался, но ничего не значил, а король был не правителем страны, а скорее ее символом, то за минувшие две с половиной луны обстоятельства резко переменились. Эрхард, едва усевшись на престол, создал личную королевскую гвардию — две сотни оборотней из числа самых верных сородичей, да две сотни людей. Последние набирались из обширных семей кметов и хуторян. В гвардию брали только средних сыновей, чтобы родитель мог передать надел земли старшему, воспитать младшего, а уж о среднем государь позаботится… Открылись несколько новых приказов — военный, торговый, управы пограничной и городской стражи…
Король медленно, но верно брал власть в свои руки, не желая безразлично наблюдать анархию в пределах своей страны.
«Если Эрхард удержит корону…— Конан уже подходил к воротам, украшенным новеньким, совсем недавно вышедшим из мастерской красильщика Грота, что живет на Длинной улице, гербом Пограничья: двучастный щит-домблон – в верхней половине на красном поле светится золотом королевская корона, в нижней, закрашенной белым, зеленеют три дубовых листа, которые держит в зубах волчья голова. Красиво.— …И если старика никто не подсидит, к старости переберусь жить сюда. Хорошая ведь страна. Горы, снег… Куплю дом, женюсь. Только не на девице-оборотне, хотя мне сейчас уже без разницы. Веллан с Эртелем всю дорогу зубы скалили из-за подарочка Фреки. Удружил тоже, ничего не скажешь!..»
— Отпирай калитку! — заорал Конан, стукнув кулаком в подгнившее дерево ворот замка.— Конан Канах из Киммерии к королю Эрхарду, по важному государственному делу!
— Знаем мы ваши государственные дела, — сварливо ответили сверху. Из надвратной бойницы высунулась бородатая физиономия стражника.— Снова пиво жрать да девок из портомойни по углам тискать? Уж насмотрелись на королевского племянничка, сыты по горло. Вот ключ, сам калитку отопрешь.
На очищенную от снега (о чудо!) мостовую сверху свалился тяжелый и ржавый ключ. Конан пожал плечами, буркнув что-то наподобие: «Эх, захудалое королевство… Вот в Зингаре!..», провернул бороздку в скважине калитки, встроенной в ворота, и вошел. Из караулки донеслось:
— Ключ на гвоздик повесь!
Киммериец фыркнул и отправился по знакомой дорожке через внутренний двор к покоям короля, попутно отвесив пинка развалившейся на дороге невероятно жирной свинье, откормленной королевскими кухарями. Свинья обиженно хрюкнула, но уходить не пожелала.
Сбор был назначен в самом удобном и обширном помещении замка — в тронной зале. Название громкое. Конан, раньше бывавший и при дворе старика Фердруго в Кордаве, и во дворцах кофийского да туранского монархов, представлял себе тронный зал как некое исключительно торжественное помещение. Колонны, мраморные статуи богов и героев, золото, пышные одежды придворных. А на возвышении стоит либо целиком отлитое из золота (это в Хорешмише, у Страбонуса) кресло, либо аккуратное сиденьице, изукрашенное, однако, бесчисленным количеством самоцветов (в Хауране у Тарамис, где Конан служил в гвардии пять лет назад).
В Пограничье обстановка простецкая — квадратная зала, увешанная потертыми коврами с вышивкой, на гранитной плите громоздится обшарпанное кресло, какое постеснялся бы предложить гостям самый бедный зингарский барон, огромный очаг, жаровни по углам… И больше ничего, если не считать титанических размеров стола, отодвинутого в угол.
Вверх по лестнице, направо в коридор, и вот тебе тронная зала.
— Привет,— коротко сказал Конан, мельком глянув на двух унылых стражников, торчавших у входа. Эти молодые парни совершенно не понимали, для чего охранять короля, которого и так все любят. Но дворцовый распорядок строг. У входа в залу обязательно должна быть стража. — Опять пьете без меня?
— Заходи,— махнул рукой худощавый седоволосый мужчина в обычном светло-бежевом костюме из мягкой кожи.— Садись, где хочешь.
Устроились, разумеется, не за столом. Эрхард, первым поприветствовавший Конана, приказал расстелить возле очага пушистые медвежьи шкуры, здесь же расставить кувшины с пивом и вином, и блюда с простой, но вкусной пищей — жареное мясо, теплые хлебные караваи.
Цепкий взгляд варвара ухватил даже тарелку с зеленью — специально для королевского стола ее выращивал один аквилонец, поселившийся в Пограничье и содержавший для этой цели затянутое слюдой строение с умным наименованием «оранжерея». Вот они, веяния просвещенного аквилонского духа в захолустном и отдаленном королевстве!
