Карина Демина - Наша светлость
— Это вы ее совершили. И еще… вашего секретаря я оставляю их светлости в качестве компенсации за то, что ей пришлось выслушать.
Мэтр кивает. Он пятится к двери, не сводя с меня ненавидящего взгляда, кажется, обвиняя во всех своих бедах. И левретки притихли… Что с ними будет? А с помощниками?
Карлик остается на месте.
…Акуно — умнейший человек. И в курсе всех дел Трува. Он поможет тебе с организацией бала. Возможно, что не только бала.
…это карлик?
Акуно смотрит под ноги. По лицу его сложно понять, как он относится к перемене хозяев. Полагаю, что пока он разницы не видит.
Что ж, Изольда, поздравляю. Ты стала рабовладелицей.
…я уверен, ты будешь относиться к нему как к человеку.
Кайя щекочет шею.
…про то, что он сказал…
…ну… я же лучше Урфина?
…Иза!
…неужели хуже?
Если так, то обижусь. И пойду драть космы и глаза выцарапывать… разлучницей обзову. Или разлучником. Так, надо взять себя в руки и перестать смеяться.
Акуно смотрит.
…я думал, что они об этом уже забыли.
…то есть это не новая фантазия?
…ну… нам случалось ночевать в одной палатке. И под одним одеялом: В одном стогу тоже. Вдвоем — оно теплее как-то. Вообще мы много времени проводили вместе. Вот и пошли разговоры. В них нет правды.
…в этом я не сомневалась. Я тебя вообще зря выдернула.
…мы уже закончили с Макферсоном. Хорошо, что он пришел к тебе. Мне нужна его помощь, но теперь получается, что именно он — слабейшая сторона, и условия договора диктовал я. Ты не возражаешь, если я останусь?
…буду рада.
— Акуно, присаживайтесь. — Я улыбнулась. Не представляю, как следует вести себя с рабами.
Наверное, так же, как с другими людьми.
— Вы позволите, ваша светлость? — Акуно присел на край софы и протянул руку к рисункам. — К сожалению, должен предупредить, что некоторые заказы не получится отменить. Изменение сценария приведет к дополнительным тратам.
— Это не страшно. — Кайя садится рядом. На долю мгновения их с Сержантом взгляды пересекаются, и Сержант, кивнув, уходит.
— Тогда, я полагаю, начнем с того, что не стоит менять… размещение гостей останется прежним?
— Да.
— И задействованные в мероприятии помещения мы не будем подвергать кардинальным перестройкам?
— Не будем.
Уже люблю этого маленького делового человечка. Разложив книгу на коленях, Акуно делал пометки.
…а я могу отпустить его на волю?
Прозвучало, как будто речь идет не о человеке, но о диком животном.
…да. Но я попросил бы тебя подождать немного.
…до весны?
Кайя пожимает руку. Я понимаю его и без слов: мы должны пройти по краю. Закон и право. Сцилла и Харибда этого мира. А наша светлость посредине.
— Изготовление тканевых драпировок не займет много времени. — Рисунки Акуно разглядывает внимательно. — И если позволите, то мы можем использовать серебряные клетки, раз уж они заказаны. Льдистые цириллы будут чудесно смотреться. А затем ваша светлость одарит ими избранных дам.
…и тем самым избавит дворец от внезапного избытка пернатых.
— Рекомендовал бы вам подумать над использованием ледяных скульптур. Как мне кажется, это всецело вписывается в вашу задумку. И сделает ее более завершенной. Еще цветы… их все равно доставят. Часть отправим на украшение гостевых комнат. Но что, если заморозить некоторые композиции?
Розы во льду?
А также фрезии и что там еще было?
Этот человечек понимает меня, как никто другой. Кроме, пожалуй, Кайя… Кажется, мы сработаемся.
Глава 18
О ПРАВИЛАХ
Что ж, небо штопать — дело нужное, хорошее…
Рассуждения одного обывателя о сущности государственных делТеперь Тисса знала, каково быть бесплотным духом.
Она читала книги о призраках, обреченных блуждать по коридорам древних замков, неприкаянных душах, которых никто не видит, а если и видит, то лишь затем, чтобы отшатнуться в ужасе. Прямо как про саму Тиссу писали.
Было неожиданно больно.
Несправедливо.
Рассеянные взгляды, словно сквозь нее. Шепоток за спиной. И фрейлины, если случается нужда оказаться рядом с Тиссой, подбирают юбки, точно брезгуют и этого случайного к ней прикосновения.
Только леди Изольда осталась прежней. Она не замечает, что происходит: слишком счастлива и слишком занята. Тисса хотела бы поговорить с ней, но не решилась.
Да и что сказать?
Никто не обижает Тиссу. Ее просто не видят.
Дважды присылали подарки. У Тиссы получалось принимать их с улыбкой и словами благодарности, хотя потом, ночью, она все равно плакала, зажимая косу зубами, — не хватало хлюпаньем Долэг разбудить.
Она еще маленькая… не понимает.
Она учится играть на клавесине. И танцевать. Манерам. Счету. Чтению и письму. Географии. Языку ашшарцев, на котором ведут торговлю… и Тисса не понимает, зачем ей этот язык, но если тан решил, то почему бы и нет. Вдруг Долэг и вправду выйдет замуж за ашшарца, который увезет ее из этого города в другой, где люди не такие злые.
Надо успокоиться. Надо улыбаться. И найти себе занятие, раз уж леди Изольде сейчас не нужны фрейлины. Вот только все из рук валится.
— Тисса! — Долэг появилась раньше обычного. Уроки уже закончились? Или что-то произошло?
Произошло.
Долэг смотрит, поджав губы, с неодобрением, которого прежде не было во взгляде.
— Тебе вот… просили передать. Что ты опять натворила?
— Ничего.
На сей раз холщовый мешочек, в котором спрятан круглый гладкий камень, не драгоценный — самый обыкновенный, речной. Он отсвечивает зеленым, намекая, что приличные девушки предпочтут смерть позору.
— Они сказали, что мне не следует с тобой больше разговаривать. Что с тобой никто не разговаривает. Почему?
А если и Долэг замолчит? Будет как другие?
Этого Тисса точно не вынесет.
— Ты куда? — Долэг скрестила руки на груди, сделавшись похожей на маму. А что она сказала бы? Согласилась бы с прочими? Маме важно было, чтобы Тисса вела себя как леди…
Она обошла Долэг и открыла дверцу, которую давно хотела открыть. По лестнице поднималась бегом, боясь, что решимости не хватит. И остановилась перед другой дверью. Тан ведь сам сказал, что будет рад… если его нет, то Тисса уйдет.
Хотя бы попробует.
Она не хочет, чтобы Долэг от нее отвернулась.
Тан был у себя. Он сидел в кресле-качалке. Плед на коленях. Доска, перекинутая через подлокотники. Книга. Чернильница. Перо, которое тан жует с крайне задумчивым видом. Он не сразу и обернулся-то.
