Ольга Ильина - Особенные. Элька
А за завтраком меня ждал настоящий сюрприз за окошком. Егор приехал. Конечно, я тут же и решила их познакомить. А чего откладывать в долгий ящик? Лучше уж сразу, так сказать, отстреляться. Так что я накинула куртку и прямо в тапках бросилась к выходу. В этот момент Егор уже поднимался, так что мне не пришлось выбегать под дождь.
— Привет, — проговорила, остановившись за несколько ступенек от него. Думала, остановится, но он поднялся до моей ступеньки, оттянул к стенке и впился в губы, настолько естественно все это было, словно он имел на это право, словно на меня имел право, впрочем, так и есть. Это я не привыкла к такому напору, но кажется, пора привыкать. Мы перестали целоваться, когда папа вышел из квартиры. Хорошо, Егор меня заслонял собой, а то бы папа все понял. Я незаметно вытерла губы, сплела пальцы Егора со своими и потянула его вверх по ступенькам.
— Пап, познакомься, это Даниил Егоров, мой. — я замялась на последнем слове. Уж слишком непривычно все это для меня звучало. И такая ситуация складывалась тоже впервые.
— Приятно познакомиться с вами, Андрей Григорьевич.
Егор сказал и руку протянул, а меня и страх, и гордость захлестнули. Страх, что папа выкинет что-нибудь эдакое, и гордость, что Егор ведет и держит себя так, словно ему не восемнадцать, а все тридцать. Очень уверенно.
— Не скажу, что тоже приятно, — ответил папа, но руку пожал, — Эле всего семнадцать.
— Папа, ну причем здесь это? У нас разница с Егором в полгода, — попыталась защитить Егора я. И зря. Они оба на меня так посмотрели, что я предпочла замолчать и больше в мужские разговоры не встревать. И вообще, пойду-ка я домой. Вещи соберу и как можно скорее, чтобы эти двое не разругались или того хуже.
Мама тоже нервничала, а сестре, похоже, было все по барабану. Она даже из кухни не вышла. Спокойно доела свой завтрак, пока мы с мамой в прихожей паниковали, бросила сумку на пол и села, чтобы натянуть сапоги.
— Женя, а ты куда собралась? Эля еще не готова, — спросила мама.
— И что? Ее новый парень отвезет.
— Что за глупости. Вы поедете вместе.
— Вот еще, — буркнула сестрица. Признаюсь, я тоже не была в особом восторге от этого, но и спорить не стала.
— Дочь, не дури. Там дождь идет, успеешь еще намокнуть на обратном пути. Нежелание сестрицы мокнуть под дождем пересилило желание меня позлить. Она сняла один уже обутый сапог и недовольно уставилась на меня.
— И долго тебя ждать?
— Не долго, — бросила я и убежала собираться.
Управилась за пять минут, и когда уже одевала сапоги, открылась дверь и вошел папа. Серьезный, суровый, но вроде, довольный. А следом за ним шел Егор. Я в этот момент как раз на него смотрела и увидела это. Барьер. Он наткнулся на самый настоящий барьер. И поняла, о чем недавно мне говорил дядюшка. Петр. На нашей квартире защита стоит. Вот только не знаю, кто и когда ее поставил? Может, тот инквизитор со шрамом?
— Доброе утро, — улыбнулась мама, во все глаза рассматривая парня.
— И вам.
— Что же вы стоите на пороге?
— Мам, нам пора уже, до вечера, — подхватила я сумку и чмокнула обоих родителей в щеку.
— Пап, как насчет наказания? Снимешь?
Эх, очень вовремя я спросила. Папа нахмурился, перевел взгляд с меня на Егора и недовольно пробурчал:
— Чтобы в десять дома была.
— Пап, я тебя обожаю, — взвизгнула я и обняла своего старика.
Я же говорила, он у меня только с виду суровый, а на самом деле.
— Жень, не спеши, мы тебя на улице подождем.
Только когда мы с Егором зашли в лифт, я рискнула спросить:
— О чем вы говорили с папой?
— О том, что любопытным девочкам знать не положено, — по инерции ответил Егор, сейчас его занимали совсем другие мысли, — На твоей квартире барьер стоит.
— Я заметила.
— Ты не знаешь, кто мог его поставить?
— Понятия не имею, а это важно?
— Не знаю пока. Просто такой барьер очень сложно поставить, еще сложнее разрушить.
— Зачем разрушать? Он ведь для защиты.
— Да. От всех, кто не входит в круг доверенных лиц.
— А как можно попасть в этот круг?
— Получить метку от того, кто его наложил. Эль, это очень сильная магия, не просто не мой уровень. На такое способен очень ограниченный круг лиц в нашем мире. И все их услуги стоят очень не дешево. Тот, кто поставил такую защиту, действительно хотел позаботиться о вас.
— Тогда почему тебя это не радует? — спросила я.
Егор же в ответ улыбнулся:
— Я мечтал хоть раз увидеть твою комнату.
— Хочешь, я для тебя ее сфотографирую?
— Это будет уже не то, — вздохнул он.
— Не ожидала, что тебе будет интересно.
— Мне все интересно, если это касается тебя, — ответил Егор и поцеловал, просто коснулся губами, так неожиданно, и не менее приятно, чем страстные поцелуи, которыми он иногда меня одаривает. Вообще мне все с ним приятно, даже просто сидеть в машине и молчать. Или играть, переплетая наши пальцы, или просто смотреть в глаза друг другу.
Нас прервала Женька. Открыла дверь, забралась на заднее сидение и буркнула недовольно: «Привет».
— Могла бы и повежливее, — заметила я.
— Я не напрашивалась, — выдала сестрица и уставилась в окно. Вот хамка. Откуда в ней все это? Не уверена, что дело в нитях, скорее в ее паршивом характере. Я хотела сказать что-то резкое в ответ, но Егор не позволил. Сжал мои пальцы, заставляя смотреть на него, и едва заметно покачал головой. Мне ничего не оставалось, как смириться. До школы мы добрались относительно спокойно. Я переживала, что нас могут увидеть на такой дорогой машине, что совсем не хорошо. Слишком много внимания я в последнее время умудрилась к себе привлечь. Но все обошлось. Дождь прогнал всех любопытных с крыльца школы, а благодаря тому, что не пришлось тратить время на автобус, мы приехали довольно рано.
Когда мы подъехали и Егор припарковался, Женька выскочила из машины, громко хлопнув дверью, даже спасибо не сказав.
И тогда я не удержалась, поспешно вышла, даже сумку не взяла, зато ее догнать успела, схватила за руку и развернула к себе.
— И когда ты, научишься уважать хоть кого-то, кроме себя?
— Когда ты перестанешь изображать из себя святошу. Тошнит уже, — ответила сестрица и вырвала руку.
— О чем ты говоришь?
— Забей.
— Нет, раз начала, договаривай.
— Ты хочешь правды? При нем? Не боишься, что он сбежит, когда поймет какая ты на самом деле?
— А какая? Ну, говори, какая я?
Женька замолчала.
— Ты обвиняешь меня в том, что тебя никто не любит. А может, заглянешь в первую очередь в себя? За что тебя любить? За хамство постоянное, за грубость? Ты просто испорченная, избалованная дрянь.
