Eldar Morgot - Дорога Смерти
— Здравствуй, Сарис.
Ткаесхелка, не мигая, смотрела на скрюченное тело, распластанное на земле. Ее собственное тело.
— Наконец, наша…
Крик издавший напоследок Сарис никто не могу услышать. Миркомор спокойно смотрел, как целая стая призраков окружила ту, что только что была ткаесхелкой Сарис, кудиан-ведьмой. Сноп света пронзил нетелесную сущность ведьмы, она выгнулась, распростерев руки. А затем неприкаянные бросились на нее. Миркомор зевнул. Это был не первый раз, когда он наблюдал, как пожирают души. И не последний.
Шипение за спиной удивило миркомора. Он совсем забыл про кота.
Мгер, насупившись, смотрел на Сарис. Улыбка ведьмы бесила. И руки, снова дрожат руки. О, как же он мечтал сомкнуть их на шее этого исчадия вонючих резерваций…
— Задумался о чем-то, миленький?
Мурлыканье ведьмы заставило агента вздрогнуть.
— В сказанное тобой сложно поверить. Наговор на…
Мгер запнулся и пристально взглянул на Сарис. Что-то незримое закралось ему в душу, пробежало змейкой по рукам и ногам. Он выдохнул воздух. Снова эта мерзкая улыбка. Проклятая ведьма!
— А ты сообщи, кому надо и проверь, сладкий.
Теневик опустил голову. Затем сжал руки в кулаки, по — прежнему держа их за спиной. Дуновенье холодного ветра удивило Мгера, заставив вздрогнуть.
— Спокойно, сладенький, — Сарис рассматривала ногти. Мгер заметил, что на каждом из ногтей искусно нарисованы различные фигурки животных: тигр, лошадь и…
— У тебя хорошее зрение, агент Мгер.
Теневик насупился. И в самом деле, он славился своей…
— Дальнозоркостью, — сверкнула безупречной улыбкой Сарис.
Мгер отступил на шаг. Это было уже слишком.
— Хорошо, — глухо сказал он, — мы проверим твои сведения. Но если ты лжешь…
— Я сама в опасности, милый мой рыцарь Тени, — покачала головой ведьма. — Буду ждать тебя здесь завтра на рассвете.
— Вот как? — задумчиво спросил Мгер, медленно засовывая руки в карманы плаща. — Могут появиться новые сведения?
Сарис улыбнулась.
Когда шаги скрывшегося за деревьями теневика стихли, Нази резко повернулась и щелкнула пальцами. Появился миркомор. Вид у монстра был не очень: расцарапанная морда, один глаз уже заплыл, страховидл прихрамывал и зализывал рану на левой лапе.
— Поспеши же, сладенький, — прошипела Нази, и от ее голоса миркомор в страхе присел на задние лапы. — У тебя сразу две задачи: поймать котика и отправиться в славный город Цум к нашей подруге. Впредь тебе наука. Нельзя поворачиваться спиной к коту кудиан-ведьмы. Убирайся.
Миркомор рыкнул и исчез, словно испарился. Нази фыркнула и в ярости топнула ногой.
— Ах, незадача. Глупый зверь! Но ничего, ничего…
С этими словами она наклонилась над телом Сарис и долго смотрела на труп сестры.
— Жестокое убийство верной сестры Сарис. Тень будет в восторге. Гибель столь ценного осведомителя! А Рокапа…
Нази отбросила капюшон. Несколько птичек, усевшихся было на ветку дерева, склонили головки и с любопытством внимали смеху, донесшемуся снизу. Но в следующее мгновение они испуганно разлетелись в разные стороны.
Нази подняла голову.
— Глупенькие, куда же вы? — прошептала она.
Зезва сидел на камне и смотрел на море. Время от времени он наклонялся, выбирал камешек и бросал в зеленоватые волны. Со стороны Тыша доносился рев коров и ленивые выкрики пастуха. Раннее утро в этом маленьком селе южнее Цума началось точно так же, как и прежде: с первыми признаками рассвета деревенский пастух, высокий и нескладный бородач с мутным взглядом, слегка шатаясь после вчерашних возлияний, гнал скотину на пастбище. Дорога туда шла под гору, и пастух недовольно жмурился, размахивая кривой палкой. Сопровождаемая топотом и мычанием процессия прошествовала мимо насупленного Зезвы. Ныряльщик молча кивнул на приветственный хрип пастуха и снова стал рыться под ногами: если найти приплюснутый камень, то его можно очень красиво запустить по воде. Он будет подпрыгивать и скакать, пока навсегда не погрузится в пенистую воду.
— Жемчужится вода, — улыбнулся Зезва, вспомнив бравого командора Окропира и его морские шуточки. Где он сейчас, интересно? Скорее всего где-то на рейде возле Цума, патрулирует побережье.
Ярко-алый диск солнца показался над горизонтом, и вскоре Зезва блаженно щурился, с удовольствием подставляя лицо весеннему светилу. Ночная прохлада неохотно отступала, и Ныряльщик скинул опостылевший плащ. За спиной уже полностью проснувшаяся деревня старательно наводняла воздух всевозможными звуками: кукареканьем припозднившихся и злых по этому поводу петухов, деловитым лаем собак и смехом отправляющихся за водой девок. Несколько голубей взмыло ввысь, спасаясь от двух чаек, которые не стали терпеть появления соперников так близко к их законной территории — морю.
— Территория, — пробормотал Зезва, приставляя ладонь ко лбу и рассматривая три больших купеческих галеры, что шли мимо берега, направляясь на юг. Судя по золотистым флагам: арранцы, идут из Эстана или Кива в Баррейн. Огромные, способные нести кучу товара и пассажиров купцы тяжело двигались по спокойной воде. Навстречу каравану спешило небольшое сторожевое судно с развевающимся красно-белым полотнищем на корме: мзумский патруль. Обычное дело. Зезва запустил очередной камень и поднялся, отряхивая руки. Пора кормить Толстика и проехаться, а то можно свихнуться от скуки. Он проторчал в Тыше три дня, и, курвова могила, за это время ничего не произошло. Мятежники не свалились с неба, пес Курша и не думал искать Зезву в этом Ормазом забытом селе, а тевад Мурман пусть сам едет сюда и бросает в море камешки.
С этими мыслями Зезва набросил плащ на плечи и повернулся к морю спиной. После завтрака он едет в Цум. Делать в Тыше нечего. Аинэ он давно не видел и… Ныряльщик прикусил губу и нахмурился. Местный гарнизон, непонятно зачем присланный сюда Олафом, целыми днями бездельничает и пьянствует. И все потому, что Огрызок возомнил себя стратегом-провидцем. Зезва покачал головой и еще раз взглянул на арранские корабли. Так, легли в дрейф, подчиняясь сигналам с мзумского судна.
Перед тем как окончательно направить свои стопы в сторону деревни, Зезва некоторое время смотрел, как маленькая шлюпка с солдатами приближается к возвышающемуся над ней борту арранца. Вот матросы бросили вниз канатную лестницу, и мзумский офицер начинает карабкаться наверх, еще три гребца готовятся последовать за ним, остальные спокойно сидят на балках, суша весла. Обычное дело.
Толстик встретил хозяина недовольным ржанием. Упитанный скакун нетерпеливо сунул морду в овес и забыл обо всем на свете. Зезва усмехнулся и скрестил руки на груди, опершись об угловое бревно конюшни. Затем оглянулся. Стойла пустые. Только его рыжий конь самозабвенно чавкает и храпит.
