Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – барон
В нашу сторону идет некто огромный и властный. Я чувствовал исходящую от него мощь, как металлические опилки ощущают сильный магнит. Меня не притягивало и не отталкивало, я просто ощущал непомерную мощь.
Эбергард быстро оглянулся. Наши взгляды встретились, он опустил ладонь на рукоять меча.
– Вы свое дело сделали, милорд, – произнес он суховато. – Теперь наша очередь.
– Не глупите, граф, – посоветовал я. – Вы тоже свое сделали.
Деревья встряхивало, вершинки жалобно тряслись. Птицы взлетали с испуганными и жалобными криками. Я шагнул вперед, граф крикнул:
– Не вздумайте…
Я огрызнулся:
– А если неведомый великан выйдет прямо сюда, где и раненые, и пленные?
Эбергард умолк, но что-то крикнул Мемелю и пошел за мной следом. Немного погодя за нами послышались шлепающие шаги, словно нас догонял огромный гусь. Бледный и хрипящий брат Кадфаэль хватался за деревья, но догнал, мы вышли на поляну. С другой стороны на нее же вышел, раздвигая деревья, как подсолнухи, великан в три человеческих роста, с непомерно толстыми, как у динозавра, ногами, сутулый и с непропорционально маленькой головой, да и то вплюснутой, как у борца, в плечи.
В руках ни дубины, ни палицы, как я почему-то ждал, но руки напоминают стволы столетних дубов, а сам весь как вырублен целиком из гранита. Крохотные глазки сразу вспыхнули злобой, он зарычал, верхняя губа поднялась, обнажив белые клыки размером с кинжалы.
Кадфаэль бормочет молитву, граф пытался заступить меня, но я удержал, сказал как можно громче:
– Приветствуем тебя, здоровяк!.. И завидуем. Здорово быть таким огромным? А нам не повезло…
Он остановился, рассматривая нас маленькими желтыми, как у зверя, глазами. Из пасти рвалось глухое рычание, наконец я услышал членораздельное:
– Кто… через… мой лес…
Я сказал поспешно:
– Прости, великий, мы из дальних стран, где о тебе не слышали! Но теперь мы, вернувшись, расскажем о тебе. Пусть и там знают о твоей силе, твоей мощи, твоих могучих руках и таких мускулах, что никто и представить не мог!
Великан смотрел тупо, рычание стало тише, а клыки постепенно спрятались.
– Кто… вы?
– Беглецы, – ответил я сокрушенно. – За нами погоня подлых людишек, что тебя ни во что не ставят, гады! Они сказали, что и тебя поймают, посадят в клетку и будут возить по городам и весям, а все будут бросать в тебя камни…
Деревья тряхнуло от оглушающего рева, птицы с жалобными криками падали на землю, сверху сыпались опадающие с веток листья. Граф Эбергард ухватился одной рукой за ствол дерева, ладонь другой оставалась на эфесе меча.
– Позволь нам пройти, – сказал я умоляюще, – пока нас не догнали эти подлые люди, что посмели называть тебя желтым червяком! У нас раненые…
Граф кивнул Кадфаэлю, тот отступил и побежал обратно в лес. Я сказал льстиво:
– Каждый мужчина мечтает быть таким, как ты!.. Но нам такое только снится, увы. Ты чем-то особым питаешься? Или травы какие-то волшебные?..
Великан прорычал все еще люто, но я различил нотку самодовольства:
– Я ем… все. Мужчины едят все!.. Не перебираем… Мы – мужчины. У нас порода такая…
– Завидую, – сказал я снова, – все мы стремимся к силе и к такому вот росту. Только не все честно и открыто это признают, как вот мы! Остальные же просто ненавидят тех, кто выше их ростом или у кого больше мускулы.
За моей спиной слышалось испуганное ржание, звон металла, приглушенные голоса, затем издали донесся сдавленный голос графа Мемеля:
– Ваша светлость, сэр Легольс!.. Те монахи, что убежали, ведут сюда еще один отряд!
– Мы сейчас догоним, – крикнул я и, обращаясь к великану, добавил: – Сейчас по нашим следам будет погоня… Мы уносим раненых, потому двигаемся медленно…
Великан прорычал люто:
– Никто здесь не пройдет!.. Это мой лес!.. Как они меня называли?
– Желтой рыбой, – подсказал я. – И земляным червяком. Уж не знаю, почему вдруг, ты своей статью подобен богам, а они…
Он снова взревел, вскинул огромные кулаки, каждый размером с сорокаведерную бочку. Мы попятились, кое-как выбрались на дорогу, там уже бледный Дилан с двумя рыцарями с трудом удерживали испуганных коней и трепещущего мула.
– Что с пленными? – спросил я.
– Едут с нами, – доложил Дилан.
– Никто не проговорился? – поинтересовался Эбергард строго.
– Что вы, сэр!
Мы пустили коней в галоп, догоняя отряд. Эбергард вдруг глубоко-глубоко вздохнул, словно до этого момента грудь была скована спазмами.
– Знаете ли, сэр Ричард… Я ждал, что начнем красивый и бесполезный бой с этим великаном.
– И на этом миссия кончится?
– Ну… – сказал он, глядя перед собой оловянными глазами, – бывают обстоятельства…
Я крикнул сквозь встречный ветер:
– С какой стати? Я со всеми стараюсь мирно. Вот даже… даже с вами общаюсь!
Брайан и леди Ингрид испуганно оглянулись на стук копыт моего черного зверя, я крикнул на ходу:
– Рискуете! В лапы разбойников чаще всего попадают задние.
– Мы не отстанем, – заверил Брайан.
Он что-то еще выкрикивал в спину, но я не слышал, мы догнали ядро отряда, где восьмеро пленных с самым угрюмым видом едут под некой символичной охраной. Я сразу заметил, что их пересадили на других коней. Смит тут же подъехал и доложил, что пришлось оставить такие доспехи, такие доспехи, но коней забрали всех, как и оружие, однако беспокоиться не следует: вон крыши какого-то города, там все и оставят.
– Не убегут? – спросил я и кивнул в сторону пленных.
Он оскорбился.
– Они же дали слово!
– А-а-а, – сказал я, – так они не совсем еще южане?.. Но ты на всякий случай присматривай, а то влияние демократии… того, понимаешь? Они признают только юридически оформленные договора. В шести экземплярах, заверенные нотариусом… Ладно, не гони так коней. Я там, в свою очередь, оставил засаду.
Смит выгнул брови.
– Засаду?
Он оглянулся на графа Эбергарда. Тот вздохнул, воздел очи к небу, но смолчал. Лицо графа оставалось донельзя напряженным, он время от времени оглядывался на покинутый лес.
Постоялый двор в этом городке невелик, понравился чистотой и той особой опрятностью, которую обеспечивает дружная семья, что содержит двор и гостиницу, не нанимая слуг. В чисто выметенном зале столы вытерты, лавки на местах, в большом камине полыхает огонь, со стороны кухни доносится запах бараньей похлебки.
Я сразу бросил золотую монету на стол, велел подать лучшее, и уже через пять минут на вертел насаживали крупного поросенка, миновавшего молочный возраст, но еще с нежной розовой шкуркой и сочным мясом.
Сэр Смит первым плюхнулся за стол.
– Раньше сядешь – больше выпьешь, – заявил он жизнерадостно. – Брат Кадфаэль, иди сюда! «Из праха создан сын человеческий, и в прах он обратится»; отчего же в таком случае нам не пить в промежутке? Года приходят и уходят, как сказал Экклезиаст, а выпить хочется всегда…
