Свидетель Мертвых - Эддисон Кэтрин

Тишина длилась довольно долго, и я невольно вонзил ногти в ладони. Кто-то начал хлопать, другие зрители подхватили аплодисменты, я услышал крик: «Гениально!» и подумал, что гроза обошла нас стороной. Но внезапно раздался оглушительный вопль:

– Отвратительно!

А потом все принялись топать и свистеть.

Пел-Тенхиор от души выругался на языке бариджин, схватил меня за руку и заорал, пытаясь перекричать возмущенных зрителей:

– Идите за мной! Сейчас же!

Он держал меня железной хваткой, и мне оставалось лишь последовать за ним. Режиссер протащил меня через служебную дверь на сцену, запер ее за собой на засов и заорал на рабочих:

– Не поднимать занавес!

Певцы столпились на сцене. Из зала доносились вопли и свист, слегка приглушенные занавесом. Мин Вакреджарад, чей костюм и прическа были в беспорядке после падения, крикнула Пел-Тенхиору:

– Что нам теперь делать?

– Переодевайтесь, – решил он. – Но мне кажется, не стоит выходить на улицу; сейчас безопаснее внутри. Впрочем, я могу ошибаться.

– Спасибо, что утешили, – проворчал мер Олора.

Пел-Тенхиор пожал плечами, но я заметил, что его уши прижаты к голове, и понял, что он относится к происходящему далеко не так спокойно, как хочет показать.

– Сейчас начнется погром, Тура. Поведение толпы непредсказуемо.

Со стороны хора раздались протестующие возгласы, и мин Расабин воскликнула:

– Они действительно собираются устроить погром?

– О да, – ответил Пел-Тенхиор. – Мне предстоит весьма неприятная беседа с маркизом о стоимости ремонта. Разумеется, в том случае, если я доживу до утра.

– И’ана! – возмутилась мин Вакреджарад.

– По крайней мере половина зрителей требует моей головы, Оторо. Я не собираюсь преподносить ее им на блюдечке, но если они меня найдут… – Он замолчал и на миг сгорбился.

– Ну что ж, лично я хочу избавиться от этого кошмарного костюма, – благоразумно заметила мин Расабин.

– Мне нужно предупредить костюмеров, – сказал Пел-Тенхиор. – Отала Келехар, хотите пойти со мной? Или вы рискнете выйти из театра?

Мне необходимо было поговорить с Турой Олорой, который уже скрылся в одном из темных коридоров. Но сначала я должен был обсудить этот вопрос с Пел-Тенхиором.

– Я иду с вами, – сказал я.

Он быстро зашагал по лабиринту театральных коридоров. Я попытался представить себе план здания, но вскоре безнадежно запутался.

Костюмерши, узнавшие о провале спектакля от рабочих сцены, были встревожены.

– Мне кажется, здесь вы в безопасности, Улше’ан, – обратился он к начальнице, которая была близка к панике. – Но не уходите, пока кто-нибудь не придет и не скажет вам, что вокруг театра спокойно. – Он улыбнулся ей и добавил: – Уверен, вы найдете, чем себя занять.

Она сдавленно рассмеялась.

– Найдем, конечно, – ответила она.

Мы вышли из костюмерной, и я остановил Пел-Тенхиора, сказав:

– Мне нужно с вами поговорить.

– Конечно, – удивленно, но с готовностью ответил он. – О чем?

– Вы знали, что Дуалада – родственники мера Олоры по материнской линии?

– Да, конечно, – все еще озадаченно ответил режиссер. – Тура не делает из этого тайны.

– А вы знали, что дед собирался оставить ему пять тысяч муранай?

– …Нет, – пробормотал он. – И что с того?

– Дед мера Олоры скончался за две недели до убийства мин Шелсин.

Пел-Тенхиор был вовсе не глуп. Он быстро сопоставил факты.

– Но вы же не думаете, что Тура…

– Я должен это выяснить.

Мы нашли мера Олору в тесной гримерке, которую делили певцы, исполнявшие ведущие партии. Он был один и уже смыл похожий на маску сценический грим, и теперь переодевался.

– И’ана, – удивился он.

– Тура, – начал Пел-Тенхиор, – отале Келехару нужно с вами поговорить.

– Да, отала, – кивнул мер Олора достаточно спокойно, но слегка нахмурившись. – Чем я могу вам помочь?

– Сегодня я присутствовал на оглашении завещания мера Непены Дуалара, – сказал я и с неприятным чувством заметил, что певец изменился в лице и прижал уши к голове. – Вы знали, что он собирался оставить вам деньги?

– Да, но я не понимаю…

– А кто-нибудь еще знал об этом?

– Нет!

Но я видел, что он лжет.

– Мин Шелсин знала?

– Могу вас заверить, что я ей об этом не говорил, – ответил он.

– Это не одно и то же. Она знала?

Он тяжело вздохнул и вдруг выпалил:

– Вы ничего не докажете. Ни один судья в этом городе не станет вас слушать.

– Возможно, – сказал я, – но Амал’отала нас выслушает.

Я блефовал, понимая, что Амал’отала отнесется к моей истории, в которой было полно дыр, не лучше, чем судьи. Но мер Олора только что подтвердил мою правоту. Невиновный не стал бы говорить: «Вы ничего не докажете». Он сказал бы: «Я ее не убивал».

Пока мы разговаривали, мер Олора закончил переодеваться и стоял в брюках и рубашке, застегивая жилет. Он не стал обуваться, и мы с Пел-Тенхиором были застигнуты врасплох, когда он пробормотал:

– Прошу меня извинить.

И бросился к задней двери.

Оправившись от изумления, мы помчались за ним. Пел-Тенхиор крикнул:

– Я не знаю, куда он бежит. Выхода на улицу там нет, да ему и не захочется пробираться через толпу разъяренных зрителей.

Однако у мера Олоры, очевидно, были другие планы, и мы не смогли его поймать. Он ни разу не остановился, не угодил в тупик. Через несколько минут мы заметили открытую дверь и услышали топот, доносившийся с винтовой лестницы. Пел-Тенхиор ахнул:

– Крыша!

Мы бежали со всех ног, но у мера Олоры было преимущество. Когда мы его догнали, он стоял на парапете.

– Тура, нет! – взмолился Пел-Тенхиор.

– Я не знаю, как она об этом пронюхала, – крикнул Олора. – Я рассказал о завещании деда только Вералису и Шулетису, однажды вечером, когда мы выпили лишнего. Я заставил их поклясться, что они будут молчать. Но она узнала. Я знаю, Арвене’ан украла письмо, потому что она сама рассказала мне об этом, наглая сука. Я совершил ошибку, переспав с ней один-единственный раз, но она успела пошарить в моих вещах.

– Мер Олора, – сказал я, – пожалуйста, спуститесь к нам.

Но он продолжал говорить, не обратив на меня внимания:

– Встреча в чайной «Пес лодочника» была ее идеей. Интрига, – горько посетовал он. – Как будто мы были героями романа. Она показала мне письмо и сказала, что я могу получить его обратно за тысячу муранай.

– О нет, – прошептал Пел-Тенхиор. Мне показалось, он даже не заметил, что сказал это вслух.

– Дело было не в деньгах, – горячо воскликнул мер Олора. – Я знал, что даже если она отдаст мне письмо – а я не мог быть в этом уверен, – она по-прежнему будет держать меня под каблуком. В письме было одно имя… – Его голос сорвался. – Я никогда не избавился бы от ее ухмылок и многозначительных взглядов, у нее оставался рычаг давления, она заставила бы меня платить снова и снова. Она угрожала безопасности… дорогого мне существа.

– И вы убили ее.

– У меня не было выбора. Она угрожала моей любви, а я не мог этого допустить. Мне нужно обезопасить свою любовь. Вот почему я должен это сделать.

И он шагнул с крыши.

– Милосердные богини, – всхлипнул Пел-Тенхиор, и мы бросились к парапету. Взглянув вниз, я увидел на мостовой неподвижное тело Туры Олоры. Зрители, поняв, что произошло, расступились. Внезапно на улице перед театром стало очень тихо. Члены Братства Бдительности, которые пытались навести порядок, застыли на месте.

– Мне нужно спуститься, – сказал я Пел-Тенхиору. Он бессмысленно взглянул на меня, словно я говорил на незнакомом языке. Я объяснил: – Мой долг – быть с мертвыми.

– Да, конечно, – пробормотал Пел-Тенхиор. Потом моргнул и пришел в себя. – Конечно. Сюда, отала. Мы можем спуститься иначе. – До него дошел зловещий смысл этих слов, и он поморщился. – То есть я знаю более удобную лестницу.