Фаворит (СИ) - Цыбульский Станислав
Поднявшись из-за стола, я надел шляпу и двинулся к выходу. Пропустив в дверях вернувшуюся Марту, я взлетел по ступеням, успев услышать, как служанка грозно рычит, видимо, почувствовав едкую химическую вонь. В переулке ко мне поспешил чумазый мальчишка, сунул в руку клочок бумаги и стремительно скрылся. Еще по дороге мы с Авророй договорились, что она немедленно начнет поиск нового помещения для Белла, и теперь в руках у меня был список предполагаемых мест. Всего три пункта, я прикинул, где находятся указанные адреса. Все на окраинах, первый — у реки, достаточно высоко по течению, где вода еще не так изгажена. Второй — в старом городе, в районе, где обитает беднота. И третий — возле свалки, куда свозят хлам со всей столицы.
Потратив почти шесть часов на разъезды, я побывал во всех указанных ведьмой местах. Третий пункт отмел сразу, слишком уж там воняло. Огромная свалка, на которой бродячие собаки и вороны с чайками конкурировали в борьбе за еду с бродягами. Здесь для съема предлагалось приличное когда-то двухэтажное здание. Оно принадлежало разорившемуся семейству и было для этих людей в тягость, но смириться с тем, что на их земле теперь помойка и бросить дом они не могли. Потратив на размышления совсем немного времени, я отказался. Может, вонь и хороша для того, кто решит замаскировать химическую лабораторию, но мы-то собирались таиться совсем недолго.
Второй адрес был бы неплох, если бы не располагался в самом центре жилого квартала. Старый город оказался действительно старым. Одноэтажные дома, застройка такая плотная, что они словно липли друг к другу, тянулись длинной вереницей, разделенные узкими — двоим не разойтись — улочками и редкими проходами между домами, где можно было ободрать себе бока. Улицы то тут, то там перегораживало висящее на веревках белье, застиранное почти до прозрачности. Жила тут в основном беднота, и потому в страшной скученности. А я не был уверен, что у нас получится обойтись без происшествий, так что большого пожара посреди набитых людьми домов по возможности хотелось бы обойтись.
Вернувшись к пункту номер один, я еще раз внимательно все осмотрел. Просторный склад с высокими каменными стенами и тяжелыми воротами по обоим торцам, ближайшие постройки в десятках метров, что еще можно пожелать? Подвела только подъездная дорога: ее просто не было, только непросыхающие лужи и глубокие колеи. Но это было решаемо, так что вопрос с новой мастерской для ученого был решен. Встретившись с хозяином помещения, я быстро разобрался с оплатой, внеся задаток сразу за полгода и, не медля, отправился к Беллу. Если он уже решил вопрос со скарбом, можно было бы перебраться на новое место уже сегодня.
Находясь в прекрасном расположении духа, я не сразу заметил, что улицу впереди застилает дым. Откуда-то доносились крики, бежали люди. Когда повозка повернула на улицу, где находился подвал ученого, стала понятна причина переполоха: что-то горело. Выскочив из экипажа, я побежал в сторону пожара, протолкался через толпу и замер: горела мастерская Кеннета. Огонь вырывался из окон с лопнувшими стеклами, из дверного проема, смельчаки метались между пожарищем и колодцем неподалеку, выплескивали воду ведрами, но без особого толку. Я замер, ошарашенный. Кеннет погиб? Не может быть! Я оставил его одного всего на несколько часов! Что могло пойти не так? Перед глазами стояла злосчастная банка с черным зернистым порошком, так не любящим огонь. Я старательно гнал от себя видение, но оно упорно лезло, свербило в мозгу: оставить любопытного ученого наедине с новой неизвестной вещью, это как оставить ребенка с новой игрушкой и запретить ее трогать!
Глава 32
Руки опустились. Я стоял так близко к огню, что от жара стягивало кожу на лице, но мне было все равно. Кеннет погиб по моей неосторожности. И вместе с ним вся наша работа, пусть мы только начали. Найти нового — само по себе проблема, но человека никто не вернет. Сколько так прошло времени? Не знаю. Далеко не сразу я заметил, что кто-то дергает меня за рукав. Я отмахнулся, но этот кто-то не отставал, и я повернулся, чтобы прикрикнуть, но с удивлением обнаружил Марту. Краем сознания я уловил, что она выглядела непривычно и странно, что-то было не так с одеждой и прической. От нее пахло паленым волосом и дымом, кожа на лице и руках казалась почти багровой.
— Судырь, пройдемте-кось! Скорее, судырь!
Она буквально потащила меня сквозь толпу, расталкивая зевак, часть из которых уже начала расходиться. Я шел как в тумане, механически переставляя ноги и не давая себе труда подумать о цели наших перемещений. Мы протиснулись через последний ряд зрителей. Марта толкнула меня на прислонившуюся к стене лавку. Она вся была в грязных следах от сапогов, но это почти не задевало сознания. Я и представить не мог, что старый ученый окажется так мне близок, а уж теперь, после его смерти…
— Благородный барон, а вот и вы! — Знакомый голос сперва не произвел никакого эффекта. — Очень, очень жаль, что так получилось, барон, но все сгорело…
Вскинувшись, я диким взглядом уставился на оказавшегося рядом Кеннета. Тот суетливо поправлял на плечах подпаленное одеяло, словно пытаясь справиться с холодом, хотя на улице было достаточно тепло. Схватив ученого за плечи, я смотрел ему в глаза, не до конца доверяя глазам, а тот продолжил извиняться:
— Я только решил попробовать, сам попробовать, что будет… Но я не успел! В дверь начали стучать, потом уже откровенно выламывали, и я не нашел ничего лучше…
На секунду прижав Белла к груди, я выдохнул, собираясь с силами. Старик оказался жив, и это главное. Но что он там такое говорит про стук?
— Что вы тут такое говорите? Что случилось?
— Я говорю только в том смысле, что кто-то начал высаживать двери, барон! Наверняка то были люди этих махинаторов, этих самозванцев…
Чьи это были люди — я уже догадывался, в отличие от ученого, уверенного, что кроме полудюжины шарлатанов у него врагов нет. Даже не враги, а так, мелкие пакостники, пусть и приближенные к власти. Я осторожно, но ощутимо тряхнул ученого за плечи:
— Кеннет, мы обязательно разберемся, кто это был, но сперва мне нужно знать все!
— Хорошо, только будьте повежливее! — Белл снова почти без паузы перешел в состояние сварливого старика. — Расскажу по пунктам, если вам так хочется!
— Будьте добры, друг мой! — ответил я с нетерпением, и Кеннет, недовольно сверкнув очками, начал:
— Первое: как только вы ушли, мы с Мартой принялись собирать вещи. Второе: когда с частью багажа было покончено, я решил самостоятельно поэкспериментировать с громовой солью, или как вы там это называете…
— Кеннет, ну я же просил…
— Не перебивайте, молодой человек! — в голосе ученого лязгнула сталь. — Третье: в дверь постучали, а когда я велел Марте не открывать, начали выламывать дверь. Четвертое: я решил, что очень важно избавиться от чертежей, чтобы они не достались этим… Ни одному шарлатану чтобы не достались! Я начал их жечь! Один за другим, бумага в стопках горит отвратительно. А потом вспомнил, что у меня в банке то, что нельзя никому показывать совершенно точно!
— А оно как жахнет! Аж искры с глаз! — вставила молчавшая до этого Марта, всплеснув полными руками. Кеннет посмотрел на нее грозно, но та продолжала: — Как словно змея шипит, только огромная! И жаром ка-ак вдарило!
— Помолчи, девка! — прикрикнул ученый, потом снова обратился ко мне: — Да, я не предвидел, что случится. Но это кстати целиком ваша вина, барон! Если бы вы только позволили…
— Так что случилось дальше? — оборвал я его. — Порох взорвался, это понятно. Загорелась лаборатория, что тоже предсказуемо. Не пойму одного: как вы уцелели?
— Не скажу точно, но перед тем, как пламя меня коснулось, что-то сбило меня с ног, а потом все начало гореть, дверь упала, мы поползли к двери… Меня волокли за шиворот, как мальчишку!
Последнее Кеннет выкрикнул с неподдельным возмущением, а я смотрел на Марту. На красном обожженном лице не было бровей, а волосы с одной стороны сгорели, оставив только короткие неровные пучки. Одежда тоже порядком обгорела, больше с одной стороны. С той, которая была обращена к камину, когда девка вытолкнула с пути огня ученого. Поняв, что я смотрю на нее, она ответила предупреждающим взглядом и едва заметно помотала головой. Я понял, кивнул в ответ: молчу. Кеннет же продолжал:
