Сергей Сухоруков - Стражи цветка
Купец Булка не относил себя ни к молодёжи, ни вообще к любителям массовых гуляний. Поэтому предпочитал проводить праздники в кругу семьи. Выезжая в Малые Подмышки, он уверял и себя и свою супругу, что вернётся в город засветло, но в итоге каждый раз оставался на пиру в корчме "Бук и дуб". Этот год не стал исключением. И вот, в очередной раз его везли к Колодку. Спящим.
- Братцы! Да это же эльфы!- воскликнул Богдан, когда телега поднялась на холм. Сын старосты смотрел вниз, вытянув свою голову на всю длину шеи.- Давненько не видали!
Действительно, в низине, прямо у подножья холма, расположился эльфийский табор. Сначала все увидели остроносые белые шатры с разноцветными заплатами, а затем и весь лагерь, окруженный по эльфийской традиции повозками. Снаружи повозок паслось с десяток лошадей. И их ноги, по эльфийскому обычаю, не были стреножены.
- А вот и музыканты к нашему пиру! Точно нарочно перекочевали к нам!- обрадовался Гудагай и немедленно направил телегу в сторону табора.
- Как же! Музыканты! Конокрады - вот кто они! - проворчал староста Юратишка.- А что до музыки, то своих что ль музыкантов нету? И к слову - кто им позволил на общинный луг своих ворованных коней пускать?
Но перечить старому рыцарю Юратишка не стал и повернул свою телегу вслед за первой.
Эльфы вскоре тоже заприметили гостей, и к ним россыпью устремилась стайка босоногих эльфят. Они окружили повозки, и людям пришлось остановиться, чтобы ненароком кого из них не придавить. Гудагай тяжело спрыгнул с телеги и к своей досаде все же кого-то задел. Эльфенок пронзительно пискнул и упал на траву.
- Прости, малыш...или... малышка?- смущенно сказал старый рыцарь, поднимая ребятёнка. Кто это был - мальчик или девочка - внешне определить было трудно. Все маленькие эльфы были одинаково одеты в одежды, сшитые из разноцветных кусков ткани, и у всех были одинаковые любопытные черноглазые и смуглые мордашки. Радостно вереща и лопоча, они окружили Гудагая, дергая его за рубаху и штаны, хватая за ладони и даже за усы. Старый рыцарь беспомощно стоял на месте, опасаясь сделать хотя бы шаг, чтобы снова кого-нибудь не придавить. На выручку ему пришел сообразительный староста.
- А ну налетай!- он зачерпнул из короба сладостей, заготовленных для ночного пира, и показал их эльфятам. Малыши с радостными писками бросились ко второй телеге за угощением. Морщинистое лицо Юратишки расплылось в улыбке. Эльфов он и правда недолюбливал, но дети - людей ли, гномов или эльфов - это была его слабость.
К телегам подошли взрослые эльфы во главе со старейшиной рода. Старейшина выглядел как типичный кочевой эльф и одеждой ничем не выделялся среди своих сородичей. Цветастые тряпки, яркие и безвкусные, восточный тюрбан из блестящей ткани, скрывающий островерхие длинные уши, разные кольца, браслеты и другие украшения - словом, эльф как эльф. Но гордое горбоносое лицо и презрительный взгляд сразу выдавал старейшину рода - прямого потомка одного из эльфийских царей далекого прошлого.
- Крестьяне получат свою плату за потраву,- первым заговорил глава эльфов, справедливо решив, что люди явились требовать деньги за траву на луге, которую аппетитно щипали эльфийские кони.
- Крестьянам не нужны твои деньги эльф,- приветливо отозвался Гудагай и вопросительно глянул на старосту. Тот кивнул головой.- Они приглашают тебя и твоих родичей к себе на праздник. Музыка и песни, которыми славится твой народ, и будет вашей платой.
- Хорошо,- согласился эльф. - Наши женщины пойдут с вами. - Он оглянулся и позвал: - Анадил!
Вперед вышел долговязый юноша с хитрющими и чернющими глазами. Все эльфы славились своей неразборчивостью в одежде. Но этот, казалось, переплюнул всех. Плащ, куртка и штаны на нем выглядели как длинные, короткие, обрезанные тряпки всех цветов и скорее напоминали лохмотья, чем одежду.
- Анадил, будешь их сопровождать,- приказал старейшина.
Анадил из своих тряпок в один миг вытащил флейту и выдал на ней заливистую трель.
Глава 2
Пир удавался на славу. Колодок по своему обыкновению потчевал всех одинаково щедро, не делая различий, кто его гость: рыцарского или простого звания. Да и за общим столом пирующие разместились не по родословной, а как придется. Рыцари сидели рядом с крестьянами, эльфы с гномами - и всем хватало и еды и питья. Конюх Люпус, вначале праздника заменявший Марту и помогавший Колодку прислуживать гостям, едва успевал подливать желающим, не забывая, конечно, и себя. При этом себя он угощал настолько щедро, что вскоре его супруга, взвалив мужа на свои могучие плечи, была вынуждена покинуть пир даже раньше, чем ей самой того хотелось.
Гудагай сидел во главе стола, пил и ел наравне со всеми и даже больше, и еще успевал зорко следить за кубками гостей. И горе тому, у кого кубок был пуст! Старый рыцарь то и дело вскакивал из-за стола, подбегал к провинившемуся, сам наливал ему, уговаривал, упрашивал, грозил - и пил вместе с ним. По мере того, как пир разгорался, гости постепенно входили во вкус, и Гудагай вставал со своего места все реже.
По левую руку от Гудагая дремал староста Юратишка, слева сидел седовласый сосед рыцаря по имению благородный Ярош Осина и бормотал себе под нос историю осады Цареграда, в которой он участвовал в далекой юности. Сгорбленный годами Ярош Осина был один из тех немногих дворян, кто неизменно присутствовал на праздничных пирах в "Бук и дубе", не считая это зазорным для своей чести. Он всегда садился рядом с Гудагаем и рассказывал ему одну и ту же историю, которую хозяин пира, как, впрочем, и все остальные уже давно знали наизусть и давно перестали слушать.
-...Адский огонь зажег передние корабли,- монотонно бормотал Осина, не заботясь о том, слушают его или нет.- Воины вспыхивали, как свечки и прыгали за борт. Сквозь башни прорвалась лишь одна наша галера...- Здесь спящий Юратишка недоверчиво приоткрыл один глаз, словно сомневаясь в словах ветерана, потом вновь закрыл и негромко захрапел.- Высадка была бы безумием. Но наш отважный командир благородный Монтивил Щербатый не дрогнул. "Гребите к берегу!- крикнул он.- Враги еще отведают наших мечей!". Помолившись, я замер возле борта, готовясь к атаке. Проклятые ромеи уже ждали нас на берегу...
Сидящий около Осины с другой стороны отец Ксиома, хватив медовухи, упорно твердил своему соседу:
-Если благородного рыцаря ударить по левой щеке, и он упадет на правый бок, то значит он не колдун. Но только бить надо сильно. Вы слышите меня, благородный Ярош? Именно на правый и никак иначе!
Но Осина, не обращая внимания на священника, говорил свое:
- ...Среди прочих, израненным, попал в плен и я. Вы были в плену? Я был. Нас держали вместе со свиньями...
