Людмила Минич - Земля вечерних звёзд
– Мы ведем столько войн то больших, то малых, – со смешком заметил король, садясь и откидываясь на подушках. – Если Ранжин заупрямится, то может исчезнуть в гуще какого-нибудь кровавого сражения. А с ним и все надежды рода Кайя. Ему придется смириться!
– Надо еще все хорошенько взвесить, – заметил Таржид, – тем более что Гайят…
– Некогда, – перебил снова Хаадид, – некогда размышлять. А Гайят никогда не воспротивится своему благу, для этого она слишком умна. Завтра утром я поговорю с ней об этом. А потом у меня будет разговор с молодым Кальги. Проверим его преданность. Если сможет… – Он запнулся и пробормотал уже совсем тихо: – Если достанет «звезды» для нас… быть ему супругом Гайят.
– Звезды?… – непонимающе переспросил Таржид. Правитель Адья Тэрэк махнул рукой.
– Это пока не должно заботить тебя, Таржид. – И старик почувствовал обиду. – Но может случиться так, что золото у нас появится гораздо раньше, чем ты думаешь. И много.
Удовлетворенность на его лице сменилась досадой. Советнику было ясно, что король жалеет о случайно вырвавшихся словах, и от этого становилось еще обиднее. Что он затевает? Что это за тайны от него, Таржида? Тут дело очень серьезное. А король тем временем заторопился:
– Обо всем об этом, Таржид… Старый придворный поклонился.
– Хорошо, – милостиво кивнул король в ответ, – указания насчет линзорского посланника тебе даны. Ничего лишнего, но и не пугай его понапрасну.
Старик встал – разговор окончен. Попрощавшись с правителем Земли Адья, он вышел и направился в свои дворцовые покои. И более всего его интересовала новая королевская затея, для которой ему понадобился молодой Кальги. Конечно, Таржид не собирался отдыхать. Как только он доберется, он сразу же примется за поиск разгадки, если только все его верные люди не перепились на этом проклятом празднике в честь будущей Правительницы.
Ак Ми Э двигалась Меж домов, увязая на неутоптанных дорожках, которых так много в родном поселке. Она старалась идти как можно быстрее, но не сбиваясь на бег. Путь ее лежал к самой окраине, к дому Матушки, поэтому ей пришлось идти через весь родовой поселок, и дорога под ее ногами никак не кончалась. Пустые приветствия встречных, опускавших глаза при ее приближении, вонзались в нее хуже костяных игл, которыми сшивают грубую одежду. Иногда она отвечала, а иногда чувствовала, что слезы душат ее и она не в силах разлепить перекошенный рот, и тогда лишь кивала, опуская глаза… как и они. Когда же, когда закончатся эти бесконечные дома?
Наконец она выбежала на окраину, и перед ней выросли те несколько домишек, к которым она так стремилась: Матушкин, Су Ин и построенный несколько лет назад новый домик Сис Мя Э. И еще один, заброшенный, его давно пора было разобрать. Он остался после предыдущей Матушки, и на этом месте должны были возвести жилище для Ак Ми Э, когда она станет Хранительницей. Но время шло, старый дом ветшал и своим темным хмурым видом напоминал Ак Ми Э о ее печальной судьбе.
Давно ли она ходила с гордо поднятой головой? Давно ли заливисто хохотала над каждой неудачной шуткой Сис Мя Э? Давно ли она мечтала, что ее жизнь изменится безвозвратно?
Давно, очень давно. Кажется, что было это много лет назад, а ведь с того времени, как Ак Ми Э прошла обряд Хранителей Рода, всего лишь четвертая зима минула. И весна скоро повернет ко второй половине. Зеленеют деревья, светит солнце, птицы поют, только все это Ак Ми Э теперь не в радость. Уж лучше бы она туда совсем не ходила…
Уже у самого порога домика она столкнулась с Су Ин. Как она стала похожа на Матушку! Су Ин всегда казалась немного печальной, но добрее ее не было существа во всем поселке. В доброте тоже есть изъяны, в последнее время стала понимать Ак Ми Э. Су Ин так хотела помочь девушке! Она так и лезла к ней со своей непрошенной заботой. После ее утешений да советов Ак Ми Э становилось еще хуже. Вот и сейчас она вышла из Матушкиного жилища с пучками трав в руках и застыла на пороге, увидав белое, напряженное лицо девушки.
– Ак Ми Э, что случилось? – Девушка махнула рукой, но Су Ин загораживала дверь то ли случайно, то ли намеренно, не давая возможности ей вскочить в спасительный сумрак жилища и расплакаться окончательно. – А Матушки нет еще. Видать, Старейшина долгую беседу с ней держит. Может, – она участливо поглядела на Ак Ми Э, – я смогу помочь?
– Ничего, – через силу произнесла девушка, – споткнулась, ударилась немного, приложу сейчас мазь с фэн-травой, и пройдет.
Понятно, что такая ложь не осталась нераскрытой, уж очень она жалкая, но не было сил придумывать что-нибудь другое, да и нехорошо это. Но тут уж и Су Ин сообразила, что не до нее Ак Ми Э, и когда девушка попыталась проскользнуть внутрь, Хранительница легко потеснилась ото входа. Что поделаешь, решила добрая женщина, посидит, выплачется – глядишь, и полегчает.
Как только девушка добралась до своего уголка – упала на лежанку без сил. Не хватало сил даже на то, чтобы по-настоящему расплакаться, она только всхлипывала судорожно. Наверное, все уже выплакала. Ак Ми Э и не знала раньше, что можно столько плакать. Не знала, что может быть столько боли.
В таком положении Матушка ее и застала. Сама она вошла тоже что-то невесела и даже сразу не заметила Ак Ми Э, уже затихшую на своей лежанке. Сбросила свой подбитый пухом огромный плат до самых пят, прошлась по горнице, рассеянно трогая травы, развешенные пучками по всем стенам, кроме входной, и только тут случайно бросила взгляд в уголок Ак Ми Э.
– Что же ты не разденешься? – осторожно подошла Матушка.
Девушка подвинулась все так же безмолвно, только мокрые глаза смотрели на Старшую Хранительницу безо всякой надежды. Обреченно.
– Ну же, Ак Ми Э, – зашептала Хранительница, садясь и обнимая девушку за плечи. – Что произошло опять? Кто обидел?
Та только сильнее зарыдала.
– Не могу… так, – наконец прошептала она.
Она же не глупая, видит, как тщетно пытается Матушка найти какие-то слова для нее – и не может. Неужели Старейшина с Матушкой про нее говорили?
– Видно, духам так угодно, девочка, – пробормотала Хранительница, опустив глаза.
– Нет, духам я не угодна, – Ак Ми Э присела и посмотрела на Матушку сквозь слезы. – Они не хотят со мной говорить. И каждый в Роду И Лай, каждый, даже маленький ребенок, знает, что духи не хотят Ак Ми Э. Она никогда не будет Хранительницей Рода. Наверное, права Та Ни, – и ее голос предательски задрожал, – они меня прокляли…
– Ты что же говоришь! – Матушка вскочила в негодовании. – Как только ты можешь говорить такое! Так говорить – все равно что призывать проклятие на свою голову. Берегись рассердить духов!
