Илья Новак - Пила судьбы
— Вашм…лость…
У призрака имелись огромные отвисшие груди, большой живот и заплывшее лицо. Облачен он был в длинную, до пят, хламиду — полупрозрачную, как и все остальное.
Вы куда пялитесь? — удивился Мосин.
— Карга какая-то, вашм…лость…
— Кого? Что ты там бормочешь…
Еще две фигуры, выбравшись из гобелена, зависли по бокам от великанши. Несколько меньших размеров, они имели схожие очертания и тоже просвечивали насквозь. Тяжелый мертвенный взгляд призрака уперся в стоящую на коленях перед колдуном Аниту в порванном платье.
— Вы видите, чем он опять занимается?
Голос напоминал звук пилы, которой скребут жестяную трубу. Он разлился по комнате, как ржавая протухшая вода.
Анита глядела на колдуна. Когда призрак заговорил, глаза Валдо сначала стали большими-большими, а после забегали из стороны в сторону, кося так, будто он пытался, не поворачивая головы, разглядеть, что происходит позади.
— Маменька, они вам обратно изменяют, — перебивая друг друга, загнусавили призраки поменьше, — как тогда, с горничной…
Губы Валдо зашевелились, он силился что-то сказать, но не мог. Плечи его задрожали.
— Порочный негодяй, стыд, какой стыд… — женщина медленно поплыла над полом в сторону Мосина. Ее голос приобрел заунывные интонации, но не потерял своей жестяной скребучести. — Горничная, эта худосочная гадюка, которую я пригрела на своей груди, аптекарша, а теперь еще и ведьма…
Даже Анита ощутила болезненную слабость, а все находившиеся в комнате мужчины начали морщиться, постанывая.
— Я не изменял тебе с горничной! — Валдо упал со стола, присел и наконец повернулся.
— Маменька, они еще и оправдываются…
Призрачная женщина нависла над колдуном, глядя куда-то вдаль поверх его головы, воздела пухлые руки.
— И я вышла замуж за этого человека…
Валдо, прижав ладони к ушам, выкрикнул:
— Откуда ты взялась?!
Но призрак не слушал:
— Я, дочь дворянина, за руку которой сражались самые богатые господа королевства…
— Да папаша не знал, куда тебя деть, в двадцать семь ты еще была не замужем…
— Я пошла за этого, только благодаря мне он стал придворным магом…
— Откуда ты взялась, Цинцилия?! Я же… ведь я вас всех…
Призраки окружили опустившегося на четвереньки Валдо, зависли над ним. Скрипучие голоса звучали громко, казалось, они заполняют все вокруг, пронзают стены и мебель, наполняя их мелкой дрожью. Стражники, офицер в дверях, Шон Тремлоу — все зажали уши руками. На лицах их был написан ужас.
— И что я получила взамен…
— Не надо было идти за них, маменька…
— Этот человек запускал руку под каждую юбку…
— Я не изменял тебе ни разу, Цинцилия!
— Стыд, какой стыд, и даже с молочницей…
— Да я ни разу не притронулся к ней!
— …Даже с молочницей, этой коровой…
На столе чернильница, мелко дрожа, поехала к краю. Стопки пергаментных листов шатались, расползаясь. Валдо закричал. Он выпрямился, стоя на коленях, вращая рукой с вытянутым указательным пальцем:
— Умри, умри, умри!!!
Перстень засиял, разбрасывая вокруг алые лучи, но на призраков это не произвело впечатления.
— И теперь этот бесстыдный блудодей хочет убить нас…
— Во второй раз, маменька, — нажаловалась одна из дочерей.
Перстень погас, лучи исчезли. Валдо на четвереньках полез под стол. Призраки неторопливо переместились за ним. Голос скрипуче вещал:
— Уходил рано утром и приходил ночью, рассказывал, что при дворе много работы, а потом запер нас и поджег дом, чтобы никто не мешал бегать по бабам, и теперь, когда его опять застукали…
— Ты ни разу не заставала меня с женщиной! — донеслось из-под стола.
— …Теперь, не успели мы появиться, как этот человек опять набрасывается на нас…
— Вам надо было давно уйти от них, маменька.
Достигнув края стола, чернильница упала и разбилась. Со всех сторон доносилось поскрипывание — это, покрываясь паутиной трещин, медленно разваливалась мебель. Все мужчины лежали вповалку, зажимая уши. Несколько стражников потеряли сознание, а офицер из дверного проема исчез — Анита краем глаза видела, что в какой-то момент он, позеленев лицом, выпал в коридор и уполз.
— Замолчи, замолчи, замолчи!!!
— Маменька, давно следовало бросить это чудовище.
— Но я жалела его, я потратила лучшие годы своей жизни, пытаясь сделать из него человека…
Анита пригнулась, чтобы лучше видеть колдуна. Тот сжался под столом. Потускневшие глаза взглянули на нее, и тогда ведьма сказала:
— Теперь вы навсегда вместе.
— Видят боги, я хотела сделать из него настоящего мужчину, ответственного главу семьи…
По щекам колдуна текли слезы, но Анита безжалостно продолжала:
— Заклинание призвало их, они будут кружиться вокруг тебя днем и ночью, а ты ничего не сможешь поделать, теперь их не убить, не отогнать, они же бесплотны, они будут рядом каждое мгновение до самой твоей смерти.
— И какова благодарность? Когда я поняла, что он изменяет мне даже с этой коровой молочницей, решила поговорить с ним…
— Ты говорила беспрерывно с самой свадьбы, но никогда не слушала меня! — выкрикнул лорд Мосин.
— Кружиться вокруг тебя и днем и ночью и говорить, говорить, говорить…
— Из-за тебя я стал импотентом!
— Помните, дочки, как я позвала вас, и собралась решительно поговорить с ним, только раскрыла рот, как вдруг этот человек повысил на нас голос, он начал ругаться и запер нас в кладовой, а после поджег дом…
— Говорить, и говорить, и говорить… — продолжала Анита.
И тут Валдо Мосин закричал. В звуке, который он издал, смешались боль и ненависть, тоска и безграничный ужас — ужас перед осознанием того, что так будет до самой смерти.
— …И все лишь затем, чтобы это бесстыдное чудовище, оставшись без надзора, могло пуститься во все тяжкие, чтобы никто не мешал ему блудить с горничными, с ключницами, с…
Валдо, перевернув стол, длинным прыжком подскочил к распахнутому окну и выпрыгнул наружу.
— …с молочницами, с трактирщицами, с торговками, с кухарками, с прачками, с домохозяйками… Куда он подевался?
С самого своего появления призрачная мадам Мосина и ее дочки, удостоив лорда мимолетным взглядом, больше ни разу не взглянули на него. Из окна донеслись удаляющийся крик и глухой стук, когда тело свалилось на мостовую далеко под башней.
— Маменька, кажется, папенька выпрыгнули в окно.
