Хартман Рейчел - Серафина
— Как зовут вашего высокого друга? Он ведь дракон, да?
Принц оказался так умен, что мне стало неспокойно.
— Почему вы так думаете?
— Просто предчувствие. Значит, я прав?
Несмотря на холод, меня прошиб пот.
— Его зовут Орма. Он мой учитель.
Люциан Киггс вгляделся в мое лицо.
— Хорошо. Мне нужно будет заглянуть в его освобождение. Я только-только получил список и еще не заучил всех наших ученых под прикрытием, как их называл дядя Руфус. — Взгляд темных глаз принца на мгновение стал далеким, но он тут же пришел в себя. — Полагаю, Орма сообщил в посольство?
— Да.
— Эх! Ну, тогда нам лучше разделаться с этим, пока мне самому не пришлось защищаться.
Один из его людей вывел к нам пленных; они поймали только двоих. Казалось бы, тех, кто прыгнул в реку, легко опознать — они ведь должны быть насквозь мокрые и замерзшие — но, возможно, стражники не заметили…
— Двое спрыгнули с моста, — начала я, — но всплеск был только один…
Принц Люциан тут же понял ход моих мыслей и четырьмя быстрыми жестами направил солдат к перилам с обеих сторон. Беззвучно досчитав до трех, они перегнулись под брюхо моста — и, конечно же, обнаружили там одного из Сынов висящим на балках. Они спугнули его, будто куропатку; но, в отличие от куропатки, у него не вышло пролететь даже чуть-чуть. Он с плеском приземлился в воду, и двое стражников прыгнули вслед за ним.
Принц бросил на меня оценивающий взгляд.
— Вы наблюдательны.
— Иногда, — сказала я, стараясь не встречаться с ним глазами.
— Капитан Киггс, — произнес низкий женский голос у меня за спиной.
— Ну, началось, — пробормотал он, обходя меня. Обернувшись, я увидела, как с лошади спрыгивает саарантрас с короткими черными волосами. Она ездила верхом, как мужчина, в брюках и кафтане. Серебряный колокольчик размером с яблоко демонстративно красовался на застежке ее плаща. Трое саарантраи у нее за спиной не спешились, только успокоили резвых коней; их колокольчики на ветру разливали в воздухе неподобающе веселую мелодию.
— Госпожа Эскар. — Принц подошел к ней с протянутой рукой. Зампосла не соизволила принять ее и целенаправленно двинулась к Базинду.
— Докладывай.
Базинд отдал честь по-драконьи, подняв руку к небу.
— Все в арде. Стража прибыла с приемлемой скоростью. Капитан Киггс явился прямо от гроба своего дяди.
— Собор находится в двух минутах ходьбы отсюда, — сказала Эскар. — Разница во времени между твоим сигналом и вторым составляет почти тринадцать минут. Если бы к тому времени стража была здесь, второго бы не потребовалось вовсе.
Принц Люциан медленно выпрямился. Лицо его превратилось в маску бесстрастного спокойствия.
— То есть это была какая-то проверка?
— Именно, — ответила та ровно. — Мы находим ваши меры безопасности недостаточными, капитан Киггс. Это уже третье нападение за три недели, и второе, в котором пострадал саар.
— Нападения, которые вы подстроили, не считаются. Вы же понимаете, что ситуация необычная. Люди взволнованы. Главнокомандующий Комонот прибывает через десять дней…
— И именно поэтому вы должны стараться упорней, — вставила она холодно.
— …а принца Руфуса убили в подозрительно драконьей манере.
— Нет никаких свидетельств того, что это сделал дракон.
— У него пропала голова! — Принц яростно указал на собственную голову. В сочетании со стиснутыми зубами и встрепанной от ветра шевелюрой поза получилась гневно-внушительная.
Эскар вскинула бровь.
— То есть человек такое совершить не способен?
Принц Люциан резко отвернулся и обошел по камням моста небольшой круг, потирая ладонью лицо. Гневаться на саарантраи бессмысленно — чем больше горячишься, тем холодней становятся они. Эскар оставалась невыносимо спокойной.
Усмирив порыв злости, принц попытался начать снова.
— Эскар, прошу вас, поймите: это пугает людей. В народе слишком сильно укоренилось недоверие. Сыны святого Огдо пользуются этим, манипулируют людскими страхами…
— Сорок лет, — перебила Эскар. — Мы живем в мире сорок лет. Когда было подписано соглашение Комонота, вы еще даже не родились. Даже ваша мать…
— Да почиет она в Небесном доме, — пробормотала я, будто в моих обязанностях было сглаживать культурную неотесанность всех на свете драконов.
Принц бросил на меня благодарный взгляд.
— …была лишь искрой во чреве королевы, — невозмутимо продолжала Эскар, словно я ничего не говорила. — Только ваши старики помнят войну, но ведь не старики становятся Сынами святого Огдо и устраивают мятежи на улицах. Как смогло укорениться недоверие в людях, которые никогда не бывали в пламени войны? Мой собственный отец пал от рук ваших рыцарей и их коварной дракомахии. Все саарантраи помнят то время; все мы потеряли родных. Но мы, как должно, простили былое во имя мира. Мы не держим зла. Разве ваше племя передает эмоции через кровь, от матери к ребенку, как мы, драконы, передаем память? Вы что, наследуете свои страхи от предков? Я не понимаю, почему все это сохраняется в народе… и почему тогда вы с этим не боретесь.
— Мы предпочитаем не бороться с собственным народом. Можете считать это еще одной нашей причудой, — ответил принц Люциан, мрачно улыбнувшись. — Быть может, мы не умеем усмирять чувства разумом так, как вы. Быть может, чтобы побороть страх, нам требуется не одно поколение. И все же это не я сужу о целом народе по действиям малой его части.
Но Эскар была непреклонна.
— Ардмагар Комонот получит мой отчет о событиях. Есть вероятность, что он отменит свой предстоящий визит.
Уголки губ принца поднялись в улыбке, будто белый флаг.
— Если он останется дома, у меня будет намного меньше хлопот. Как любезно с вашей стороны так беспокоиться о моем благополучии.
Эскар по-птичьи наклонила голову, но тут же стряхнула недоумение и приказала своим подчиненным забрать Базинда, который добрел уже до конца моста и теперь терся о перила, словно кошка.
Тупая боль за глазницами превратилась в настойчивую пульсацию, словно кто-то там колотил, чтобы его выпустили. Недобрый знак… голова у меня никогда просто так не болела. Не хотелось уходить, не вызнав, что же такое маленькая побирушка дала Орме, но Эскар отвела его в сторону, и они принялись тихо переговариваться, склонив головы друг к другу.
— Должно быть, он отличный учитель. — Голос принца Люциана раздался так неожиданно и так близко, что заставил меня вздрогнуть.
Я молча слегка поклонилась. Разумней не обсуждать Орму ни с кем, а особенно с капитаном королевской стражи.
