Аламейк: Стрела Судьбы (СИ) - Саммерс Анабелла

На земле, беспомощно распластавшись, лежал Спрут Ив, муж Флоры. Его длинные светлые волосы, перевязанные бичевой спутались и загрязнились от струящегося пота и прилипших к ним комков земли. Правая ладонь парня была обагрена кровью, а грудь его вздымалась и опускалась с сумасшедшей скоростью. Поваленное дерево придавило ему ноги: даже на той части, которую можно было увидеть – верхней части бедер, штаны были окрашены в алый.

Я никогда прежде не видела крови в таком количестве. Мы все могли порезать палец, поцарапаться, разбить коленку... но такое... Такой «несчастный случай» за последние семнадцать лет, я уверена, случился впервые

Следующие минут десять, так мне показалось, я просто наблюдала за происходящим, наблюдала за решениями взрослых, за их действиями и очень непростыми выводами.

– Я не знаю. Я просто не знаю, что делать! – Плуг поставил руки на бока и вызывающе оглянул толпу. – Мне сорок четыре года. Сорок четыре! На моей памяти не случалось ничего в таком роде.

– Нам нужно мыслить здраво. – Рассудительным тоном сказал Хен Тент. – Кто-то, точнее, несколько человек должны приподнять ствол с той стороны, где Спрут оказался прижат. Другие несколько человек вытянут его. Потом нужно наложить жгуты чуть выше места сдавливания. А потом...я не знаю, что делать потом. Этого должно хватитьна сейчас.

Спрут продолжал лихорадочно дышать, а его тело содрогалось каждые десять секунд.

Скала зашептал мне прямо в ухо, отчего я поначалу вздрогнула:

– Ему их отрежут, да? Ноги, я имею в виду.

Я не стала отвечать на этот вопрос. Одна мысль о произошедшем приводила меня в ужас, и я машинально закрывала глаза. Но стоило мне только разомкнуть веки, как я понимала: вот она – реальность, здесь не нужно думать о чем-то и что-то представлять, всё это прямо перед тобой.

Мой отец оглянул толпу и громко объявил:

– Нам нужны самые крепкие парни, как можно больше, как можно быстрее! Передайте тем, кто не слышит! Женщин и детей прошу уйти сейчас же! – толпа беспрекословно начала рассеиваться.

– Я же крепкий парень, да, Теа? – спросил меня Скала. Я хотела было ответить, что сейчас не время тешить свое самолюбие, как отец заметил меня. Он не был зол, скорее несколько удивлён:

– Ти, что ты тут делаешь? Еще и на передовой! Вы с матерью и братом должны позавтракать, а потом следовать графику. Школу никто не отменял. А вот ты, Скала, можешь остаться. – Сказал отец, даже не посмотрев на него. – Тигра с тобой?

– И да, и нет. Я оставила его следить за едой. Еще перед полями.

Да, мне пришлось солгать. Я не хотела волновать отца еще больше, на него итак обрушилось много обязанностей всего лишь в последние двадцать минут. Он осмотрел меня, покачал головой и ухмыльнулся своей фирменной ухмылкой: она магическим образом омолаживала его лет на десять:

– Не забудь переодеться, ладно? – Он отошёл к собравшимся рядом "крепким парням": некоторые из них были дровосеками, как Спрут, несколько парней были сыновьями Мастера, остальных же я видела всего пару раз или совсем не знала. Скала был самым молодым из спасательной команды, это точно. Я оставалась единственной девушкой на поляне, за что удостоилась чести получить, по меньшей мере, десять недоумевающих взглядов. Скала снова схватил меня за плечо: если бы вы знали, какой хваткой обладает мой друг, то не спрашивали бы себя, почему я так удивляюсь этому жесту.

– Не волнуйся, я все тебе потом расскажу. И найди Брену, она как-то внезапно исчезла.

Я кивнула и быстрым шагом отправилась к выходу из чащи, пару раз обернувшись. Вскоре мужчины стали лишь маленькими расплывчатыми фигурками, как игрушечные деревянные солдатики Тигры. Где-то в подкорке я чувствовала себя очень неуютно в образовавшейся тишине. Люди без вопросов и пререканий послушались отца и вряд ли дело было в его авторитете, скорее всего, их тоже напугало произошедшее. Дело не в том, что при виде крови большинство из нас падает в обморок, нет. Мы просто не привыкли к чему-то плохому.

Люди почти всегда умирают спокойно, их смерти не предшествуют месяцы или недели жутких болезней, как это описывают в книгах. Они просто уходят. Наши лекари обычно с легкостью справляются с простудами или головной болью. А несчастные случаи – это что-то запредельное. Именно поэтому я шла с благоговейным чувством приближения чего-то дивного. Я шла одна, без сопровождения Тигры, как обычно, без Брены или Скалы.

На момент мне даже показалось, что я совсем одна в этом забытом всеми месте: купол из разросшихся крон многочисленных деревьев мог спасти меня от любой невзгоды, растения и травы, хаотически населявшие свою земляную планету, могли стать подспорьем в любой ситуации...

Потом я услышала женские крики и всхлипы: в паре метров от меня Брена держала за плечи Флору: та, казалось, бьется в конвульсиях.

– Отпусти меня, Брена, сейчас же! Мне нужно к мужу!

– Перестань, Флора! Никто не пустит беременную женщину к месту несчастного случая! Мысли здраво, ты меня слышишь? Всё будет хорошо, я обещаю. Всё будет хорошо. – Подруга увидела меня как раз в тот момент, когда всхлипывающая Флора крепко её обняла. Брена кивком головы показала мне идти дальше, мол, я справлюсь здесь сама, ступай домой.

Если Скала и Брена, и даже Флора не нуждались во мне, я поспешила найти того, кто никогда не пренебрегал моей помощью – Тигру. На том месте, где я его оставила, мальчика не было. Жители, судя по всему, давно занялись своими ежедневными обязанностями: они снова безмолвно работали в поле или в любом другом месте, за неожиданным исключением – все они ели свой завтрак прямо на рабочем месте, торопливо, руками. Никому не хотелось отставать от графика.

Я нашла Тигру рядом с тремя брошенными на земле мисками завтрака. Он ходил вокруг них и что-то бормотал себе под нос. Заметив меня, он сразу же начал разговор, словно в нём бушевало столько эмоций, сколько он и не смог бы передать даже при всём своём желании.

– Теа, когда я встал с камня, чтобы пойти за тобой, я не смог пройти много. Люди стали направляться к выходу из леса, говорили, что всё под контролем. Лисса Руб сказала, что наш папа всё уладит. Поэтому я решил подождать тебя здесь. Все что-то говорили про какое-то дерево и кровь, а потом резко перестали говорить, как будто их выключили, знаешь, как вилку из розетки вынули. Ты же помнишь, мы читали в той книжке про розетки и про вилки. Почему там было окровавленное дерево? Дерево же не может кричать так вот, как было. Верно?

Я подняла с земли некогда горячую еду и направилась к дому. Удостоверившись в том, что рядом никого нет, я решила все-таки ответить на вопросы брата: он бы всё равно узнал о случившемся, так пусть лучше это буду я, чем какая-то взбалмошная соседка.

– Это был муж Флоры, Спрут. Ты же знаешь, он дровосек. Его придавило дубом. Помнишь тот огромный дуб с желудями в паре полянок от яблонь?

– О! Я понял. Такой хороший дуб был, зачем кому-то его вообще рубить? Он же слишком толстый, Спрут сделал это в одиночку?

– Тигра. Спрут пострадал. – Удивительный ум пятилетнего ребёнка! Он жалеет дерево, с которым, возможно, делил какие-то яркие воспоминания, но не живого человека, которого этот дуб покалечил.

– Ему отрежут ноги? – спросил брат без толики сострадания в голосе.

– Тигра! – я резко остановилась и смерила брата недовольным взглядом. – Не смей при остальных задавать такие вопросы или что хуже, шутить по этому поводу! – Брат виновато улыбнулся и начал кусать губы, как делает всегда, когда нервничает.

– Прости.

– Может быть, Тигра. Будем надеяться, что нет. Ты же прекрасно знаешь...

– Да, Теа, у нас все крепкие и здоровые. А всякие калеки только в книжках бывают. – Я кивнула и последовала дальше. Мимо мелькали первые серые великаны, и наконец, мы дошли до опустевшей площади. Библиотечные стражники непоколебимо стояли на охране знаний, и, может быть, чьих-то незнаний. И они вряд ли имели хоть малейшее представление о случившемся. Конечно, Теа, они же каменные.