Анастасия Штука - Дар (СИ)
— Со мной связался маг, которого я подослал в ЛилСуан, во дворец повелителя.
Райнир не изменил позы, его лицо все также выражало спокойствие и усталость, но изменился взгляд. Из бездонных зеленых глубин мгновенно улетучилась безмятежность и равнодушие, сменяясь сосредоточенностью и готовностью слушать. Советник с трудом подавил вздох. Кем бы ни была эта женщина, за которой они следили, он уже тихо ненавидел ее, не решаясь, впрочем, облечь свое чувство в словесную форму. Он провел бок обок с повелителем много времени, поэтому прекрасно сознавал, что подобную вольность его король не простит даже ему, единственному по настоящему близкому человеку и безгранично верному другу.
— Госпожа покинула дворец.
— Она никогда не совершит такой очевидной ошибки и не вернется назад, на ту гору, которая долгое время заменяла ей дом.
— Моему слуге удалось узнать, что она была крайне встревожена вестями из Варгата. Начавшаяся там война не смогла оставить ее равнодушной, она решила вмешаться.
Райнир одним резким движением поднялся с трона, быстро подходя к советнику, склонившему голову, глядя на него сверху вниз. Тот опустил глаза, стараясь скрыть свои эмоции, чтобы не вызвать его гнев. Повелитель нависал над ним всем своим немалым ростом, сильно раздражая, но советник не стал говорить об этом. На него близость короля не оказывала того парализующего действия, которое производила на всех остальных людей, пробуждая в душе панический страх. Придворные, которым не повезло столкнуться с разгневанным правителем, потом долго вспоминали случившееся, отпаиваясь настоями успокоительных трав. С ним владыка никогда не поступал подобным образом, но иногда, в минуты крайнего раздражения и злости, забывался и вел себя так, как привык делать это.
— Вполне в ее стиле, — Райнир слегка качнул головой, словно прогоняя настойчивые, но совершенно не нужные сейчас мысли, отходя от советника на несколько шагов, — Зиберина все время кого-то спасала. Для нее это такая же естественная потребность, как необходимость дышать… Вот только беспечной она никогда не была.
Понимая, к чему он ведет, мужчина усмехнулся.
— Один из приближенных к королю Сарроги придворных разыскал в какой-то захудалой деревушке девушку, удивительно похожую на госпожу. Маг, которого я направил во дворец для слежки, сам перепутал их, столкнувшись с подменой впервые. Ее прекрасно обучили, а теперь предоставили полную свободу, позволяя привлекать к себе внимание. Полагаю, это делается с единственной целью — вы клюнете на приманку и выкрадите ее.
— Я так похож на глупца?
— Скорее, они переоценивают свой умственный потенциал, — хмыкнул советник. Его тревожило другое, — мне стало известно, что интерес госпожи к происходящему связан с личными мотивами. Много лет назад она посещала оазис, прожив там довольно много времени.
— Даже спустя века она нисколько не изменилась. — В глазах мужчины яростно вспыхнуло обжигающее пламя, зеленоватые язычки которого полностью затопили радужную оболочку, постепенно заполняя все пространство, вырываясь тонкими змейками на лицо, скользя по белой, как мел, коже. В остальном он прекрасно держался, не позволяя испытываемым эмоциям взять верх, но даже такое проявление чувств было не характерным для него. Железное самообладание и выдержка никогда не изменяли ему, не позволяя буре, бушующей в его душе, взять верх и вырваться наружу. — Маленькая принцесса всегда возвращала долги, любой ценой, даже если для этого приходилось лезть в самое пекло…
— Вы вмешаетесь сейчас, повелитель? — Советник не смог больше молчать, решившись задать мучающий его вопрос. Сам он предпочел бы, чтобы эта женщина, лишавшая владыку покоя на протяжении долгих веков, сгинула в какую-нибудь темную бездну, из которой уже не смогла бы найти выхода. Он лишь однажды был в покоях повелителя, когда приносил ему срочное донесение, но успел заметить большой портрет, висящий над огромным камином. Возможно, мужчина не придал бы ему большого значения, если бы не заметил, что мебель в комнатах расположена так, чтобы и с постели, и с кресел, расставленных на круглом возвышении в центре, можно было увидеть лицо изображенной на полотне женщины.
Именно тогда советник и понял, кого нарисовал ставший прахом много лет назад художник. Со старинного полотна на обитателя просторных, светлых и роскошных, но не обжитых и неуютных покоев смотрели смеющиеся, задорные и живые карие глаза. Талантливому живописцу удалось передать не только природное очарование и незаурядное обаяние женщины, но и суметь изобразить ее без прикрас, что было редкостью, ведь ему позировала не обычная придворная дама, а наследница огромного государства. Изображение было настолько совершенным и живым, что Сорель невольно заподозрил своего правителя в том, что он приложил немало стараний, чтобы придать картине законченный вид и сохранить ее в нетронутом состоянии. И он невольно в который раз подряд был поражен до глубины души не только силой испытываемых мужчиной чувств, над которыми оказалось бессильным даже время, но и его стальной, непоколебимой, несгибаемой волей. Каждое утро правителя начиналось под неповторимым, наполненным мудростью, загадочным взглядом смотрящей на него с полотна женщины. Советника взяла оторопь, когда он представил себя на месте мужчины, просыпающегося и засыпающего с одной-единственной мыслью — та, кого он любил на протяжении стольких лет так же, как и он, открывает каждое утро навстречу новому дню свои необычные глаза и смыкает веки, когда на землю спускается сумрак. А он может лишь смотреть на яркое изображение, прекрасно сознавая, что это, возможно, единственное, что у него есть.
Иногда советник искренне желал, чтобы эта сбежавшая сотни лет назад принцесса наконец-то вернулась, пусть для этого даже придется применить силу, ведь тогда в душе его повелителя воцарится мир и покой, которых он был лишен так долго. Но чаще всего он ловил себя на мысли, что ее появление может разрушить до основания хрупкие руины, оставшиеся от прежней жизни владыки. Сорель прекрасно сознавал, что бывшая принцесса не примет предложенных ей чувств и не признает повелителя достойной себе парой. Но даже думать об этом он старался где-нибудь подальше от дворца, в таверне или на постоялом дворе, за очередной кружкой крепкого эля, чтобы его мысли не стали известны. Не то, чтобы он боялся своего повелителя, но терять его доверие и дружбу он не собирался. Слишком много сил он потратил на то, чтобы добиться расположения к себе от этого угрюмого, серьезного и молчаливого человека, предпочитающего держать свои мысли и чувства при себе, не делая их достоянием даже очень узкого круга людей.
