Валерий Теоли - Убийца шаманов (СИ)
Целитель ощущал чужое присутствие. Кто-то заинтересованно смотрел на него, невидимый и оттого внушающий страх и невольное уважение.
– Мейзо, – осипшим из-за пересохшего горла голосом позвал шаман.
Мальчишка дежурил сегодня у входа в его хижину, выполняя все распоряжения учителя. Однако, почему-то не отвечал. Неужто заснул? После тяжёлого дня утомился, но спать не должен. Выпил бы настойку девятисила, на то он и ученик лучшего целителя озёрных племён.
Не дождавшись ответа, Гал-Джин повторил зов громче. Кто-то да отозвался бы. У его жилища вождь выставил четырёх воинов из личной охранной дюжины. Не может быть, чтобы все внезапно оглохли или, того хуже, заснули. У них амулеты против сонных чар и морока из старых запасов шамана, лучших и у Гин-Джина не найти.
Целитель прислушался к сторожевым вардам, расставленным вокруг хижины снаружи и подвешенным под крышей внутри. Два кольца сторожевых чар молчали, словно всё в порядке. У жилища пятеро троллей, как и положено, в комнате кроме самого шамана никого нет. Почему же он чувствует на себе чужой взор?!
Чары подвели его со времён посвящения в верховного шамана всего дважды. В ту ночь, когда в деревню впервые пришла ведьма, и много ранее, при посещении его тем Желтоглазым… нет, он не хотел вспоминать.
На лбу Гал-Джина выступила испарина, он судорожно сглотнул образовавшийся в горле ком. Конечности прирастали медленно, слишком медленно. При резком движении раны угрожали открыться, и едва соединившиеся кости могли сломаться. Проклиная собственную беспомощность, шаман пошевелил пальцами на руках и ногах, привстал в чане с целебным раствором и огляделся. Раны заныли тупой болью, приглушённой листьями мертвяковой травы.
В тёмном дальнем углу позади целителя тени сгущались в пятно мрака, из которого на тролля пронзительно взглянули пылающие жёлтым огнём глаза.
– Ты… – вырвалось у целителя, осевшего на дно чана.
Он знал – Желтоглазый придёт снова. Как и в прошлый раз, чары молчали, и охрана не подозревала о присутствии чужака, точно прошедшего невидимкой мимо. Гал-Джин думал, не дух ли это неведомого могущественного колдуна, с такой лёгкостью тот миновал все сторожевые ограды и ловушки. Нынче некому позаботиться должным образом о безопасности деревни, но при их первой встрече целитель был здоров, а по деревне бродила свора охранных духов, позднее проглоченных ведьмой.
Шаман не видел своего посетителя целиком. Лишь клубок темноты, в котором горят жёлтые глаза, и голос, властный и сильный, пробуждающий в глубине естества древний, забытый поколениями синекожих страх и желание стать на колени, покорно опустив голову.
Он ненавидел это чувство, он стыдился его, и не мог ничего с собой поделать. Отводил взгляд от ужасных очей, но, стоило смежить веки, они вновь полыхали перед ним во мраке беззвёздной ночи, раскрывая его истинную сущность, срывая покров гордости. Он не мог ни убежать, ни скрыться от очей, мерещившихся ему в тёмных углах жилища и в густых тенях хижин и деревьев.
– Мейзо жив? – из горла вырвался хрип, будто грудь придавило тяжёлой каменной плитой.
Огненные глаза вспыхнули, приблизившись. Не выдержавший Гал-Джин наклонился, дабы избежать страшного взора, заглядывающего, казалось, в саму суть тролля.
– Он устал и прилёг отдохнуть на ступенях, – промолвил равнодушно чужак, и от звука его голоса, наполнившего пространство хижины и внутренности синекожего, шаман невольно съёжился.
Желтоглазый обращался к нему, словно к насекомому, значащему не более, чем земляной червяк, ради интереса выдернутый из почвы. Целитель ощущал себя крошечным червём, коего могут по прихоти раздавить в любое мгновение. Червём, жаждущим жить.
– А воины? – поперхнулся он словами.
Страх разрастался, оплетая разум и дух крепкой ядовитой лозой. Горло передавило, не давая больше произнести ни звука.
– Они спят, – мощь, исходившая от голоса, разбивала на куски остатки тролльей гордости, повергая в отчаяние и сверхъестественный ужас.
Гал-Джин кричал бы, зовя на помощь, если бы имел хотя бы каплю надежды на спасение и уверенности в уязвимость говорившего. Он осознавал – простое оружие бессильно перед невероятной мощью, льющейся, подобно водопаду с высочайшей скалы.
Той недавней ночью, придя в селение, Желтоглазый попросту погрузил всех улиточников, кроме шамана, в сон. Они пробудились с его уходом.
Не помогли ни амулеты, ни ограждающие от лоа чары, завязанные на тотемном столбе. Они будто не отреагировали на чужое колдовство, будто бы его вовсе не применяли.
Целитель понятия не имел, кто такой этот незваный гость. Никто из колдунов троллей не способен обойти его сторожевые кольца, никто не обладает подобным могуществом. Синекожий многое повидал, познакомился с большинством верховных шаманов. Некоторые из них превосходили его по колдовской Силе, единицы смогли бы победить Гин-Джина, но ни один из них не оказывал такого влияния на Гал-Джина, как Желтоглазый.
При единении с духом Озёрной Улитки тролль не чувствовал себя ничтожеством, несмотря на разницу в колдовской Силе. Давящая аура покровительницы племени окутывала его исцеляющей волной, и он ощущал доброту прародительницы. Пришедший нынешней ночью в обиталище верховного шамана посетитель гораздо сильнее неё. Он сравним со старейшими духами, властвующими над миром.
– Ты сказал сыновьям Водяной Крысы то, что я велел?
Целитель задрожал, сжимаясь в комок. Чего бы он ни отдал, только бы не слышать пробирающего до костей голоса.
– Да, – выдавил он еле слышно.
– Ученик Гин-Джина узнал о ведьме? – продолжал расспрашивать незваный гость.
– Я рассказал ему, – сипло ответил тролль. – Он последовал за ней к Лысому Холму…
Гал-Джин попробовал взять себя в руки, унять колотящую его дрожь. Он потомок Зелёной Улитки! Верховный шаман! Синекожие колдуны никогда не становились ни перед кем на колени, кроме своих покровителей.
Ему удалось подавить ужас, впав в целительный транс. Свет от костра померк, звуки утихли, мысли потекли прямой рекой, освободившись из-под гнёта потустороннего голоса.
– Зачем тебе понадобилось раскрывать правду о ведьме? – спросил целитель, еле слыша себя. – Она всё равно не поможет справиться с сэккой. Кто ты?
– Я обязан отвечать тебе, синекожий?
Гал-Джина выдернуло из транса, окунув в прежнее отчаяние. Перед внутренним взором зажмурившегося шамана пылали жёлтые глаза, сжигающие в пепел его смелость и родовую гордость.
И вправду, разве отвечает пыли, летающей в лучах, всемогущее солнце? Разве небо откликается на зов земляного червя?
