Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — Вильдграф
— Замри. Не шевели даже пальцем…
— Я не держу в руках оружия, — сказал я.
— От тебя дурно пахнет, — объяснил тролль недружелюбно. — А ветер с твоей стороны.
— Прости…
— А ты, Шкрекун, — сказал тролль властно, — пойди отыщи Квакарла.
Второй тролль проворчал:
— Да где его искать?… Давай лучше этого вот убьем, и все.
— Это не кентавр, — сказал первый тролль.
— Ну и что? Человек — хуже любого кентавра. Вообще хуже всех!
— Потому и нужно привести в лагерь живым, — отрезал первый тролль. — Кто знает, зачем он.
Шкрекун удивился:
— Зачем люди? Ыгал, не смеши, кто этого не знает?…
Чтобы погубить мир, так говорят мудрецы. А еще от них чесотка.
Ыгал прорычал:
— Выполняй!
Шкрекун ушел, недовольно бурча, я сказал Ыгалу с сочувствием:
— Дисциплинка хромает… Но это понятно, парень устал.
Тролль посмотрел на меня с недружелюбием в упрятанных под тяжелые надбровные дуги глазах.
— У нас война.
— За святыни надо сражаться, — поддакнул я. — Даже за непонятные. И чем непонятнее, тем возвышеннее и святее. Но интересно, что в святых есть что-то женское, а в женщинах нет ничего святого! Как думаешь, почему?
Он подумал, почесал голову.
— Дык кто их знает…
— Верно, — согласился я. — Никто не знает!.. Знал бы — властелином мира бы стал. Хотя и говорят…
…С Квакарлом явились еще двое, но мы не заметили, занятые сравнением достоинств красивых и умных, а также третьего класса — богатых, они сперва орали издали, но мы были слишком заняты этой самой интересной темой на свете, не слышали, и Квакарл подошел вплотную и заорал громко:
— Его зовут Рич, он спас мою шкуру!
Ыгал посмотрел на него, с недовольной мордой развернулся ко мне.
— А ты чего не сказал?
— Из удивительной скромности, — объяснил я, — что всегда меня так подводит, так подводит. А вообще я троллей постоянно спасаю целыми толпами. Если об этом рассказывать, то когда поговорить о ваших зеленых с вот такими?
Он хмуро растянул рожу в устрашающей ухмылке, мы друг друга поняли, первый контакт с иной цивилизацией всегда надо начинать с обсуждения и сравнения достоинств баб.
Квакарл хлопнул меня по плечу зеленой лапищей.
— Пойдем в лагерь! Пить будем.
— Мне нужно повидаться с вашим шаманом, — сказал я. — Не нравится мне, когда убивают благородных троллей. Кентавров не жалко, это же копытные, да еще и лошади, а вот прекрасные и гордые тролли должны жить и метать свободно и безвоздмездно паюсную икру…
— Мы икру не мечем, — обидчиво сказал Квакарл.
— Точно? Ну проклятые кентавры с их низкой пропагандой! Какую клевету возвели!
Квакарл сказал гордо:
— Мы уже давно откладываем яйца!..
— Какой прогресс, — сказал я потрясенно, — и такое замалчивают? Не иначе, как от зависти!
— Еще бы, — сказал он довольно, — нашим женщинам не приходится в муках…
— Потому что вы безгрешные, — горячо сказал я. — Вас Творец не изгонял из рая! Вы всегда оставались любимцами. А кентавры… у-у, жывотныя! Мало в них гвоздей забивают!
— Мало, — согласился он, ошарашенный лавиной хвалебной информации. — Надо бы еще и еще. Я проведу тебя к шаману. А потом будем пить.
Ыгал и Шкрекун шли за нами, а чтоб не пропустить ни слова, буквально наступали нам на пятки.
— У вас справедливая война! — говорил я по дороге горячо и громко. — Никакие жертвы не велики, если за нашу троллиную честь и наше достоинство двоякодышащих троллей. Мы лучше погибнем все до последнего лягушонка, но храм не отдадим!
— Не отдадим! — закричал Шкрекун воодушевленно.
— Отстоим! — прокричал Ыгал.
— До последней капли зеленой крови! — крикнул я звонко и страшно. — Бей четвероногих!
На окраине лагеря нас остановили, один из стражников хотел было шутки ради огреть меня дубиной по голове, у троллей чувство юмора на высоте, но Ыгал со Шкрекуном и дубину отняли, и самому чересчур бдительному дали по шее, но я, чтобы не провоцировать, дальше шел с радостным лицом и распростертыми руками, восклицая весело и жизнерадостно:
— Привет, ребята! Привет, привет! Меня зовут Рич, я с вами в родстве, я — гордый сын лесов и вильгельмотеллей, закон — тайга, медведь — хозяин, без добычи не возвращайся, ходить в лесу — видеть смерть на носу, на кентавров ставят, а на троллей кладут… Доблесть сделала из лягушки великого тролля, а из лошади всего лишь кентавра!
Квакарл шел впереди и расталкивал зеленые тела, утихомиривая и объясняя, что я друг и уже почти побратим, так как не просто спас, но и вылечил…
Впереди показался очень даже неприметный шалашик на отшибе. Что-то в нем показалось даже мне опасным и пугающим, а Квакарл остановился и указал в его сторону перепончатой лапищей.
— Вот.
— Ваш колдун? — спросил я с недоверием.
— Великий колдун, — подчеркнул Квакарл с великим почтением в голосе и поклонился, словно тот стоит перед нами. — Шаман!
— Что-то у него шалашик бедноват, — сказал я с сомнением. — Он, наверное, слабоват?
— Он может останавливать тучи! — сказал Квакарл гордо.
Я обернулся к остальным троллям и сказат громко:
— Когда кентавры получают от троллей пару раз по хребту, они превращаются в верблюдов!
Тролли радостно заржали, начали пересказывать порочащую противника новость тугоухим. Хохот пошел перекатываться по всему лагерю, и, думаю, часовые в лагере кентавров подпрыгивают и сжимают в тревоге оружие, опасаясь ночного нападения ввиду такого бурного веселья.
Я издали пригнулся, чтобы не снести лбом верхнюю притолоку из толстой и неошкуренной палки. Жилище в самом деле слишком мало для верховного шамана всего племени, Квакарл вошел следом, держится смиренно и почтительно, даже меньше ростом стал. Я огляделся в недоумении, где же шаман, хижина чуть больше собачьей будки, с запозданием сообразил, что это только крыша, а вон ступеньки…
Квакарл тихохонько спускался сзади, задерживал дыхание, ступеньки земляные, снизу из просторного подвала несет сыростью, просто рай для жаб любого размера.
Я еще на ступеньках шумно потянул носом воздух и сказал самым довольным голосом:
— Как тут хорошо!., наверху жара, сухой воздух, а тут хоть жаб разводи! Красота.
Квакарл сказал тихонько:
— Ну, я пошел. Если что, отыщешь наверху.
— А ваш шаман?
— Он здесь, — прошептал Квакарл. — Великий и мудрый Фрогакл изволит тебя принять… если не зашибет ненароком.
Я слушал за спиной его шлепающие вверх по ступенькам шаги, полумрак рассеялся, вон там под противоположной стеной ряд плетеных корзин, а между ними спиной ко мне, ничуть не обращая внимания на гостя, худой и мелкокостный тролль, с большой головой и тонкими лапами, что-то деловито перекладывает, сортирует, пробует на вкус длинным узким языком.
