Николай Воронков - Непослушная игрушка
А в этих мужиках за версту чувствовались солдаты, привыкшие тянуть нелёгкую лямку в отдалённых гарнизонах. Может, они и напьются иногда, может и побуянят, но в бою, пока они живы, можно быть спокойным за свою спину.
— Сколько оружия и денег нужно точно?
Верона молча протянула мне листочки докладов. Я пробежал взглядом записки, написанные корявыми почерками. Луки, мечи, щиты, копья и т. д. и т. п. Многовато, конечно, но ведь это на двести человек почти на год. И по деньгам дороговато. Зарплата за три месяца, плюс питание, плюс прочие расходы. Получалось почти двести пятьдесят золотых! Дорогое это удовольствие, содержать собственные войска. Но раз встрял, придётся раскошеливаться.
— Лорд Киксо приготовил приличный запас перед… тем как нас покинул. Думаю, выделить нужное мы можем. И денег у меня хватит, нужно только съездить в город и получить.
Мужики на мгновение оживились, а потом настороженно переглянулись. А, ну да, я ведь теперь пугало местного масштаба. И такая необычная щедрость выглядит как желание загладить свои поступки, подкупить. Но это не мои проблемы. Я не девочка, чтобы всем нравиться.
Уже подойдя к двери, оглянулся на мнущихся мужиков.
— Ну что, будете забирать или передумали?
Те оглянулись на Верону, дождались её утвердительного кивка и тут же двинулись за мной.
Посещение арсенала напоминало поход с детьми в магазин игрушек. Глаза горят, хочется всё потрогать и забрать. Мы ходили между стеллажей, я по списку отмечал что нужно, а солдаты только успевали таскать железяки. Под шумок, разумеется, прихватили и кое-что лишнее, но это было нормально. Армия есть армия, и когда снабжение по нормам, всегда хочется получить чуть побольше. Заметив несколько ножей, почти незаметно перекочевавших в чужие карманы, я только усмехнулся.
Когда мы вышли во двор, куча оружия, сложенная у стены, выглядела весьма внушительно, а возле неё собрались все «пограничники», оживлённо обсуждавшие неожиданную удачу. При моём приближении все сразу смолкли. Я с некоторым удивлением оглядел кучу оружия. По бумагам вроде много, но терпимо, а когда сложено вот так навалом, то производит впечатление.
— Как же вы всё это повезёте? — невольно спросил я.
— Было бы что, а уж как — с этим разберёмся.
С деньгами получилось быстро и просто. В соседнем городке имелся ювелир с вывеской, на которой нарисованы необходимые сцепленные кольца. Ювелир немного растерялся, когда осознал сумму, которую придётся отдать, но отсчитал деньги без разговоров, даже не спросив, что и почему. Я попросил ссыпать деньги в три мешочка. Полторы сотни мне, полторы сотни золотом и сотня, разменянная серебром, — погранцам. Те отнеслись к своей задаче очень ответственно — каждого начальника сопровождало ещё парочка солдат. Когда в зале мастерской, где они ожидали, я выложил на стол только два мешочка, а третий спрятал в карман, все ощутимо напряглись. В воздухе повис вопрос — кто останется без денег, и что я потребую взамен? Я даже улыбнулся.
— Это — я похлопал по карману — остатки от моей заначки. В одном мешке — золото, в другом — серебро. На всех. Сами поделите или мне пересчитать и выдать под расписку?
Мардан невольно охрипшим голосом спросил.
— Сколько здесь?
— Сколько просили в своих записках — у всех, наверное, сразу мелькнула мысль: «Надо было просить больше» — плюс небольшая добавка для круглого счёта. Ну, так что, никто не забыл свои цифры?
Все отрицательно замотали головами.
Деньги поручили самому здоровому из солдат, и как только вышли из мастерской, остальные сразу взяли его в «коробочку», не подпуская никого близко. Разумно, учитывая сумму и её значение для двухсот человек.
А у меня с плеч как будто гора свалилась. Моё первое дело, которое я сделал с пользой для других. Заметив невдалеке таверну, кивнул начальникам.
— Зайдёте?
Те переглянулись, потом согласно кивнули. В таверне мы заняли большой стол. Кассира с деньгами посадили в самом углу, а мы с начальниками сели с краю. Я заказал самого лучшего вина для всех, сам налил вина командирам. Наверное, от меня ждали каких-то слов, но я просто чуть приподнял кружку и молча выпил. Остальные последовали моему примеру. И вторая кружка была выпита молча. Да и о чём говорить? Оправдываться за свои действия? Хвалиться ими? Уговаривать принять присягу, суля золотые горы? Мужики не дураки, всё прекрасно понимают и сделают выводы и без дополнительных доводов в виде золота. Когда я разлил по третьей и взялся за кружку, заговорил Мардан.
— Каким ты бываешь с врагами, мы видели. Как ты платишь за службу, убедились на своём опыте. А как ты будешь платить за верность?
Я покрутил кружку в руках, пытаясь сформулировать ответ на неожиданный вопрос.
— За преданность я могу пожать руку. Наверное, сделаю всё, чтобы помочь в трудную минуту. Но денег не будет. Преданность не покупают.
Под внимательными взглядами я медленно выпил своё вино, поставил кружку, кивнул на прощание и ушёл.
Остальные к вину после моего «тоста» даже не притронулись.
Возращения я немного побаивался — ещё неизвестно, как отнесётся Верона к тому, что я разбазариваю её имущество. При солдатах она промолчала, а вот что меня ждёт наедине? Может уже придумала хорошие слова, чтобы доходчиво объяснить все мои ошибки?
К моему немалому удивлению в замке было почти спокойно. Усиленные посты на воротах и стенах, но солдаты были спокойны. Да и слуги занимались своими обычными делами без всякой нервозности. Ведь если верить рассказам Гусли, в замке в последние годы творилось и не такое, и убийство десятка вспыльчивых, заносчивых, а то и просто несговорчивых гостей было почти невинным развлечением. Но ночь прошла в напряжении. Хендрик провёл ночь на стенах, проверяя посты, а я уже привычно в кресле у открытой двери, тихонечко точа свой нож, вновь впитавший кровь ещё одного врага. Время от времени накатывали сомнения — правильно ли я сделал? Ведь фактически это я заварил эту кашу, спровоцировав людей. Может всё и обошлось бы? Ну злые, ну высокомерные. Но если бы принесли присягу, может и наладилось бы? Теперь этого не узнать. Остальные напуганы, в сомнении. Да и родственники ещё неизвестно на что решатся. Опять же, если на всех оглядываться, то и шагу ступить не получится. Вон, король, только обнаружил заговор, и сразу почистил вокруг себя стальной метлой. А кому не понравится — будут следующими. Поганое это дело — политика. Вроде делается для общего блага, а сколько крови при этом льётся! И ведь часто, когда непонятно, кто прав, говорят: «Потомки рассудят». Ещё неизвестно, сколько мне самому придётся ещё крови пролить, и как меня «Потомки рассудят». Вздохнув, я снова начал точить свой нож.
