Наталия Белкина - Сердце-океан
— Я ничего не чувствую, — сказал он после того, как огляделся.
— Тебе не кажется, что костер может привлечь их?
— Ты предпочитаешь замерзнуть?
— Я? Пожалуй, да, я предпочитаю замерзнуть, чем быть разорванной заживо на куски. Может быть нам стоит вернуться назад, пока не поздно.
— Может быть и стоит, — задумчиво произнес Эктор, чем поверг меня в изумление. Я поднялась в стремлении ни в коем случае не потерять нить разговора, хотя чувствовала, что фраза, скорее всего, была обронена случайно. Подошла и присела к костру.
— Давай уберемся отсюда поскорее, — сказала я, грея руки. — Неужели ты не чувствуешь это. Они рядом!
Ответа я не услышала, Эктор, казалось, о чем-то задумался, но по его лицу я могла понять, что последняя моя смелая мысль, как ни странно, не вызвала у него раздражения. Поэтому тему я дерзнула развивать дальше:
— Этот остров не стоит наших жизней. Да если нам каким-то чудом удастся пробраться сквозь эти земли, нас ждет еще и Холодное море, ты не забыл?
Эктор снова ни слова не проронил, только на этот раз повернул ко мне усмехающееся лицо. Я поняла его без слов.
— Ты хочешь спросить, а как же я одна собиралась добраться до острова? Честно отвечу: не знаю. Хотя одной мне было бы проще. Я вела бы себя намного тише и осторожней.
Он снова отвернулся, помолчал еще некоторое время, потом вдруг откликнулся:
— Помнишь поместье Плавия?
— К чему это ты?
— Ты помнишь те события, которые предшествовали твоему отъезду к егерю?
Теперь я позволила себе ухмыльнуться. Еще бы не помнить!
— Тебе не интересно узнать, кто должен был стать твоим мужем?
— При других обстоятельствах, это было бы первое, о чем бы я спросила тебя при встрече, — сохраняя ироничный настрой, ответила я. И зачем он затеял этот разговор? Решил сменить тему? Это было не в его стиле. Мог ведь просто наорать на меня, как всегда, или промолчать презрительно по своему обыкновению. У него и выражение лица изменилось.
— Я. Это я собирался на тебе жениться…
Я застыла. И уставилась в одну точку во тьме. Но не оттого, что услышала только что, а потому что увидела во тьме много, слишком много горящих глаз.
Я успела только вскочить на ноги, а Эктор, наверное, и вовсе не смог сообразить в чем дело. Не успел, потому что мгновенно исчез в ближайших зарослях. Я даже крика его не услышала. Глаз возникло огромное количество сразу везде, со всех сторон.
— Тревога!!! — заорала я истошно и, обернувшись на спящих с ужасом увидела, что от некоторых из них остался лишь кровавый след.
Жуткие морды вырастали из чащи и надвигались на меня. Я заметила как кто-то из наших успел вскочить и достать оружие. Немногие. Кто-то сразу рухнул без головы, которая отлетела прямо к костру. Кто-то, о боги! Это же Намар! В один момент он лишился руки и половины своих внутренностей. В свете костра я увидела, как что-то кроваво-блестящее еще колышется в огромной дыре в его груди. Аржаку повезло, он успел занять удобную боевую позицию, он сможет еще немного продержаться. Как глупо! Но я ведь знала, что так и будет. Я не заметила, что уже лежу на земле и вжимаюсь в нее из всех сил, словно пытаюсь провалиться сквозь нее. Возле меня большой камень, он наполовину скрывает меня, но все равно они заметят, обязательно заметят! Я закрываю голову руками, словно ее можно так уберечь. Почему-то я начинаю пятиться, а прямо передо мной вдруг падает навзничь громадный жуткий гомус. Мертвый. Кажется, его свалил Аржак. Теперь ему точно конец. На него тут же набрасываются трое монстров. Я слышу его то ли победный, то ли предсмертный рев и уже ничего не вижу, не хочу видеть. И продолжаю отползать назад, совершенно не представляя, почему, куда. Там старое русло ручья. Ну, да. Теперь я вспомнила, когда медленно сползла в него, вжалась в песчаник, зарылась в ветки, листья, закрыла уши руками, замерла. Я ждала, как тогда, той ночью, что они вот-вот набросятся на меня. Вот сейчас должны. Не могут же они не заметить меня.
А наверху все еще творилось нечто невообразимо кошмарное. Я никогда еще не становилась свидетельницей такой жуткой резни, никогда еще не видела так много крови и так много настоящих смертей. Все это теперь стояло у меня перед глазами: безумные глаза Аржака, размахивающего мечом, и растерянный, вмиг опустевший взгляд Намара, не успевшего понять, что смерть уже пришла к нему; кровь, искры костра, горящие зрачки полузверей — полулюдей, дикие вопли, рев, стоны и гадкий, невыносимый запах смерти.
Я не сразу поняла, что все закончилось. Это у меня в голове продолжала гудеть битва, а там уже все стихло. А я как ни странно жива. Они не нашли меня? Неужели не нашли? Но, может быть, все еще ищут. Нет. Нельзя высовываться.
Прошло еще неопределенное количество времени, пока я решилась отнять руки от головы и открыть глаза. Потом приподняла голову, посмотрела наверх. Небо посерело. Близился рассвет. Заморосил мелкий дождик. Костер больше не трещал, но чувствовался запах сырого дыма. Там внутри еще тлели угли. Я не хотела подниматься туда, не могла заставить себя увидеть это… У меня возникло острое желание сейчас же убежать в обратном направлении, даже не оглянувшись на место побоища. И бежать, пока хватит духу и сил, пока не покину земли этих чудовищ.
Но меня что-то остановило. Сначала я не могла понять, что это за звук, и сперва решила, что это гудит моя измученная голова, но… Это был стон. Кажется человеческий. Поняв это, я сразу же вскочила, забыв об осторожности. Я вдруг испугалась только того, что останусь совсем одна.
Было трудно выбраться из ямы, тем более, что ватные ноги не слушались. Я помогала себе руками и настойчиво выползала наверх. То, что предстало пред моими глазами, описанию не поддавалось. Дно оврага, едва осененное предутренними сумерками, было усыпано трупами моих бывших спутников. Но их, казалось, было еще больше из-за того, что гомусы разрывали их на куски. На миг у меня возникло желание сползти обратно, но поодаль уже более отчетливо раздался прежний звук. Там был кто-то живой. Я пошла на него, почти зажмурившись. Я очень боялась наступить на чьи-то останки и едва сдерживала рвоту.
Это был Аржак, а вернее все, что от него осталось. Его нога была судя по всему отгрызена, грудь разрыта, горло колыхалось. Он не был мертв, но и не жил уже. Слишком много крови впиталось в землю рядом с ним. То, что я приняла за стон боли, было, скорее всего, предсмертным хрипом. Я никогда не питала симпатии к командору, памятуя о том, как он встретил меня тогда в поселке Сате-Эр. Но сейчас я зарыдала так, словно предо мной на смертном одре находился самый близкий человек. В этих слезах наконец-то вылился наружу душивший меня животный страх и жалость к себе, вновь оставшейся совсем одной. Но вдруг сквозь ливнем хлынувшие слезы я заметила, что командор приоткрыл глаза и посмотрел на меня. Я тут же очнулась и подскочила к нему.
— Аржак! Ты жив! Я сейчас, сейчас!
Я кинулась было куда-то, не понимая, куда и зачем. Кажется я собиралась найти что-то, чтоб перевязать его раны. Но где там! Я принялась рвать свой нижний подол. Грязными лоскутами я перемотала обескровленную ногу и остановилась, в растерянности разглядывая безнадежную рану на груди. Аржак стал открывать рот и даже попытался пошевелить рукой, будто искал что-то. Я поняла, что он хочет снять с пояса флягу с водой. Ему нельзя было пить, но. Я наконец-то протрезвела и окончательно поняла, что его уже невозможно спасти. Эти запреты уже ничего не решат. Я сняла его флягу и дала ему напиться. Он тоже понимал, что доживает последние минуты. Он скалился и страдал от боли, но все равно шевелил губами, словно пытался что-то сказать.
— Молчи, Аржак. Лучше не пытайся разговаривать, — сказала я ему и покрыла его рану несвежей тряпицей, оторванной от моего подола. Она сразу стала красной.
Он словно внял мне, вдруг успокоился, обмяк весь, уронил голову и… заговорил:
— Кто жив? — очень тихо спросил он, словно боялся разбудить кого-то.
— Только я.
— Эктор?
— Его уволокли самого первого. Но его кажется нет здесь среди мертвых.
Успокоившись и, как будто, смирившись, Аржак словно обрел второе дыханье. Немного странным голосом и нехарактерным для него утомленным тоном он вдруг начал вещать:
— Я ведь был знаком с Эктором гораздо раньше, чем ты. Тогда он был другим. Ты даже не представляешь себе, насколько другим…
— К чему это ты, командор? Лучше помолчи, твоя рана кровоточит.
— Моя рана пусть тебя не волнует. Ты ведь знаешь, мне недолго осталось.
В это время в горле Аржака что-то засвистело, дыханье его стало прерывистым, кровотечение усилилось. Я сильнее прижала тряпку к ране, но толку было мало. Но он продолжал говорить, словно хотел перед смертью сказать что-то очень важное:
— Ты ничего не слышала о том, из какого Эктор племени? Откуда он?
