Вячеслав Касьянов - Искушение святой троицы
— По лысине тебе настучу, можешь быть уверен, — тяжело сопя, объявил Леша, — доктор, бл…, сказал в морг, значит, в морг. Я тут тебе такой дежавю устрою…
И сейчас же после этих слов с незнакомцем начала происходить совершенно несусветная вещь. Неизвестно, что хотел устроить Леша и какой смысл он вложил в свою угрозу, но, видимо, его неосторожные слова разрушили какой-то невидимый барьер безопасности между ребятами и их гостем, потому что лысый незнакомец, продолжая спокойно сидеть в кресле, вдруг начал непостижимым образом меняться на глазах. Его туловище стало увеличиваться в размерах, как будто его изнутри накачали воздухом, а шея удлинилась, как у жирафа. Руки по-змеиному вытянулись, а кисти начали чудовищно распухать и приняли совершенно безобразный вид. Леша и Дима, затаив дыхание, смотрели на очередную жуткую метаморфозу, и почему-то не могли сдвинуться с места: ноги у них вдруг страшно отяжелели. Самым удивительным было то, что все подробности превращения были хорошо различимы, хотя само превращение происходило почти в полной темноте; наверное, это зрелище было так страшно, что их возбужденное воображение, или подсознание, само дорисовало им то, что они не могли или страшились увидеть.
Незнакомец поднялся с кресла. Встав на ноги, он достигал головой потолка и казался еще в два раза страшнее. Его мертвые пустые глаза еще более увеличились и почернели. Он попятился к окну, с хрустом наступая на осколки стекла, усеявшие пол, вытянул вперед отвратительные распухшие длани и рассмеялся адским смехом.
— Дежа вю! — прохрипел он таким голосом, что у друзей кровь застыла в жилах. Пасть его ощерилась, обнажив большие белые зубы, совсем как человеческие, только крупнее. — Дежа вю! — повторил он еще более отвратительным тембром и адски захохотал.
Собственно, именно в эту самую минуту Леша и Дима одновременно, как по команде, очнулись от необъяснимого оцепенения, овладевшего ими, и обнаружили, что по-прежнему стоят у волшебного телевизора, согнувшись у экрана и напряженно глядя на мерцающие в нем звезды. В кинескопе продолжали перемещаться скопления сияющих точек, непрерывно и плавно перетекая во все новые и новые формы. Славы среди них не было видно.
Оба друга испытывали такое чувство, будто кто-то мгновенно разбудил их от странного сна, не то, чтобы очень страшного, но необычного, с примесью какой-то неясной тягучей тревоги. Ребята одновременно затрясли головами, чтобы сбросить остатки неожиданно напавшего на них ступора, а Леша даже ненароком, а на самом деле, намеренно, дотронулся до Димы, чтобы проверить, не продолжает ли тот ему попросту сниться, как и вся квартира вместе с городом.
Почувствовав Лешино прикосновение, Дима вздрогнул и испуганно промямлил:
— Черт! Че-то у меня с башкой опять происходит! А где лысый?
Ответ на этот вопрос не замедлил сейчас же материализоваться. Скрип паркета в углу комнаты заставил друзей обернуться, и их взору предстало жуткое чудовище. Оно находилось так близко от них и имело столь омерзительный вид, что друзья без памяти бросились к стене комнаты и, поняв, что дальше бежать некуда, в страхе уставились на него. Монстр отрезал им путь в прихожую. Он протянул руки, пытаясь схватить их, и все смеялся своим скрипучим смехом. При этом он как будто нерешительно переминался с ноги на ногу, но самая его нерешительность выглядела как издевка: он словно бы насмехался над ними, раздумывая, убить ли их сразу или же немного повременить.
— Ха-ха-ха! — бесовски хохотал он. — Хо-хо-хо!
От смеха чудовища в комнате все тряслось и гудело.
Не переставая смеяться, оно двинулось к ребятам с вытянутыми руками, пальцы его сжимались и разжимались, и впечатление, производимое этими манипуляциями, было непередаваемо ужасным.
От страха Леша первым понял, что надо делать: бросившись к телевизору, почти наперерез чудовищу, он храбро сунул в экран руку, и Диме показалось, что Лешина рука ушла вглубь кинескопа по локоть или даже больше, и это выглядело очень странно, как галлюцинация, которую, правда, совершенно разрушал хохочущий монстр, который был бесспорно и невыносимо реален. Не переставая издевательски смеяться, он протянул свою огромную уродливую лапу и хотел схватить Лешу за ноги; как раз в этот момент Леша в беспамятстве сунул в экран голову и, когда он понял, что та свободно проходит внутрь, испугался и выдернул ее обратно, и лапы зверя уже готовы были сомкнуться на его шее. Но верный Дима опередил движение монстра и одним духом, схватив Лешу за ноги, протолкнул его в телевизор. С диким воплем Леша устремился куда-то вниз; крик его сейчас же затих в глубине. Чудовище, яростно заревев, сграбастало Диму за грудки и подняло под самый потолок. Потеряв опору под ногами, Дима закричал; его сердце сумасшедше заколотилось, из горла вырвался вопль отчаяния. Он попытался ударить врага рукой по морде, но лапы зверя были такими длинными, что у Димы ничего не вышло. Чудовище смеялось. Оно крепко обхватило Диму за грудь уродливыми пальцами и сжало его сильнее. Димины ребра трещали; его глаза налились кровью, он хрипел. От тошнотворного полета под самым потолком у него дико кружилась голова, и боль в груди оттого ощущалась еще острее. Неожиданно объятия ослабли; зверь поскользнулся на чем-то, покачнулся и грохнулся навзничь, спиной вниз, выпустив Диму. Бутылка 'Колокольчика' вылетела у него из-под ноги и ударилась о стену. Дима покатился по полу. Изнемогая от страха и раздирающей боли, он поднялся на ноги. Ладони его были почему-то в крови, словно кровавый пот застилал ему глаза. Чудовище тоже поднялось и вновь протянуло к нему свои страшные руки. В комнате царил ужасный кавардак, мебель была разбросана по углам, журнальный столик перевернулся вверх ногами, под окном валялась погасшая, но целая и невредимая хрустальная пепельница. Дима судорожно схватил ее и хотел бросить в морду чудовищу, но оно, вскочив, задело головой люстру с висюльками. Люстра закачалась и зашелестела. Чудовище одной лапой сдернуло ее с потолка и швырнуло в окно; пробив в нем дыру, люстра вылетела на улицу и свалилась в снег. Эта заминка дала Диме время перевести дух и прицелиться точнее. Пепельница безошибочно угодила зверю прямо в морду, громко ударившись о зубы. Чудовище завыло, вцепившись распухшей дланью в пасть, а Дима, не теряя ни секунды и не зная, что его ждет, зажмурился и головой вперед бросился в экран. Пролетая сквозь кинескоп, он ударился обо что-то коленом, в ноге вспыхнула резкая боль, которая, правда, почти тотчас прошла. Ошеломляющее звездное пространство распахнулось перед ним. Дима ахнул от восторга. Головокружительное падение скоро замедлилось, и он повис в воздухе, как космонавт в невесомости, медленно переворачиваясь из стороны в сторону.
