Борис Сапожников - Театр под сакурой
— Основательный был, наверное, человек, — заявил как всегда циничный тайи Ивао, — и весьма уважаемый.
— Такой уважаемый, что у нас теперь будут грандиозные проблемы, — заявил Накадзо. — Это не просто телохранители, это отделение спецвойск по охране высших лиц государства.
— А что же это высшее лицо делало в этом районе? — удивился простодушный Нагэн.
— От каии прятался, наверное, — ехидно ответил ему Ивао, — думал, что тут не достанут.
— Прекрати, Ивао, — осадил его Юримару. — Я чувствую, что нам грозят весьма тяжёлые времена.
— Но всё пошло совсем не так, как мы тогда считали, — сказал Накадзо, наливая новую порцию сакэ только себе, но не спеша пить, он только грел её пальцами. — После смерти той важной шишки, имени которой мы так и не узнали, нам, конечно, устроили разгон, но после придали две роты солдат и взвод пулемётчиков. Мы натаскивали их против каии, оказалось весьма вовремя. Потому что не прошло и недели с гибели того важного человека, как началось самое страшное.
— Землетрясение? — спросил Ютаро, как-то даже страшась услышать ответ.
— До него было ещё около недели.
— Где пулемётчики?! — кричал Юримару, стирая кровь с лица. — Нам без них и получаса не продержаться!
— Они дерутся в Касумигасэки[44], - ответил совсем молодой ещё сотё[45], державший связь с остальными отрядами. — Там большой прорыв в подвале одного из правительственных зданий, подавить никак не могут.
— А на нас, значит, наплевать, — прохрипел Юримару.
Во главе взвода солдат он пытался удержать периметр прорыва каии в Асакусе, и все баррикады из защитного цвета щитов, автомобили с военными эмблемами, солдаты с винтовками и пулемётное гнездо смотрелись среди пагод и храмов совершенно неуместно. Один только Юримару со своим старинным мечом хоть как-то вписывался в обстановку, да несколько десятков самых смелых бритоголовых монахов, безостановочно читающих молитвы под непрерывный стук чёток.
Чёрные твари лезли из развалин древнего здания, кажется помнившего ещё времена Сэнгоку Дзидай, давно не ремонтировавшегося и готового рухнуть в любой момент на головы проживавших там людей. Это было несколько странно для Асакусы (не самый богатый, но и не самый бедный район столицы), но задумываться над этим у Юримару времени не было — твари пёрли непрерывным потоком.
— А ну-ка соедини меня с Накадзо, — сказал Юримару, отходя с передовой и протягивая левую руку за эбонитовой трубкой переносного телефона. В каждом отряде был такой для экстренной связи с остальными. Однако прежде чем взять её, Юримару обернулся к командиру автоматчиков и бросил: — Готовьтесь, тюи, скоро каии дойдут до щитов и тогда винтовок и одного одиннадцатого Тайсё[46] уже будет недостаточно.
Молодой офицер с лицом изуродованным когтями каии и проседью в короткоостриженных волосах только плечами пожал. Это был давно уже не тот щеголеватый офицер, которого шокировали явные нарушения устава, допускаемые в отряде. После первого же боя с тварями весь лоск слетел с него, молодой человек теперь больше заботился о своей амуниции, своём «Бергмане»[47] и, конечно, своих людях, нежели о внешнем виде. Офицер и без слов Юримару отлично знал, что очень скоро его взводу вступать в бой, каии всё ближе подходили к щитам, не смотря на частые хлопки «Арисак» и короткие очереди пулемёта Тип 11 Тайсё.
— Накадзо, — крикнул в эбонитовую трубку Юримару так громко, будто хотел без телефона докричаться до Касумигасэки, — если ты не пришлёшь сюда хотя бы ещё пару пулемётов, я всё брошу ко всем чертям и уведу людей!
— Прекрати пороть горячку, Юримару, — сквозь помехи донёсся спокойный голос Накадзо — Я не могу снять отсюда ни одного пулемёта, слишком много вокруг военных шишек. Они потребуют объяснений — и ничего не измениться, пулемёты останутся в Касумигасэки.
— А что ты скажешь этим шишкам на ежемесячном отчёте, когда… — Юримару заговорил куда тише, — когда погибнет вся моя рота.
— Ты не должен допустить этого, Юримару, — ответил Накадзо, и положил трубку.
Юримару швырнул трубку телефонисту и обернулся на звуки выстрелов «Бергманов». Каии подошли вплотную к щитам. Юримару почти бегом ринулся на передовую. Он выхватил из кобуры пистолет и принялся разряжать его в подступающих каии.
— Тот день изменил всё, — сказал Юримару. — Мы были командой, не просто товарищами, а настоящими братьями по оружию. Но после того дня всё переменилось. Накадзо бросил мою роту на произвол судьбы. Оставил на растерзание каии, ради политических выгод. Мы дрались до последнего, но твари подходили всё ближе. Пулемёт захлебнулся — тридцати патронов оказалось недостаточно для такого количества тварей и такого напора. Стрелки с «Арисаками» палили без перерыва, но темп стрельбы не тот, а автоматчикам приходилось порой всаживать в каии по полмагазина, прежде чем те падали замертво. В общем, очень скоро дело дошло до рукопашной.
Юримару отшвырнул пистолет с опустевшим магазином и перехватил меч двумя руками. Твари уже лезли через щиты, бойцы с «Арисаками» отбивались штыками, автоматчики же ещё пытались отстреливаться, поливая каии длинными очередями. Экономить патроны резона не было. Твари добрались до Юримару, он легко разделывался с ними, убивая короткими, быстрыми ударами меча. Каии падали, не успевая дотянуться до него своими жуткими клешнями. Но не все были такими опытными в искусстве борьбы с тварями из Тьмы. Солдаты с винтовками не успевали отбиться от прущих на них тварей, часто на одного солдата приходилось по несколько каии, которые были чертовски устойчивы к ударам клинковых штыков «Арисак». Твари просто валили людей на землю, набрасывались сверху, рвали когтями и сильными пальцами, впивались зубами в раны, раздирая их, слизывали кровь, отвратительно причмокивая. Даже бывалых солдат рвало иногда от этих жутких картин насилия, невольными свидетелями которых они становились. И стоило им отвлечься хоть на мгновение, как твари обрушивались на них всей массой.
Вот уже замолчали последние автоматы, рухнул наземь поседевший тюи. В руках он сжимал две гранаты «Тайсё 7», ударившись о землю, они взорвались, разнеся в клочья нескольких каии. Оборвалась связь с остальными отрядами — погиб молодой сотё с переносным телефоном. Захлебнулся пулемёт — до стрелка со вторым номером каии добрались, когда они снаряжали магазин.
Вскоре остался один Юримару, он отчаянно рубился с каии, наседавшими на него со всех сторон. Отсекал головы и чудовищные конечности, перерубал пополам быстрыми ударами, разваливал почти надвое — от плеча до пояса. Но один он не мог противостоять этой орде. Твари уже начинали расползаться по округе в поисках живой плоти и тёплой крови.
