Павел Блинников - Инквизиция
— Я не понимаю вас падре.
— И поэтому ты приходишь сюда. Ты ищешь ответы, но забываешь, что ответы это тоже ты. Они часть тебя, потому что вопросы твои.
— Все это слишком сложно для меня святой отец.
— Помнишь, я рассказывал тебе про человеческий путь?
— Да. Вы говорили, что иногда первый шаг может быть не самым главным. Что самый важный и самый трудный шаг бывает и на середине пути. И что я этот шаг уже сделал.
— И голос в твоей голове хочет чтобы ты, наконец вырос?
— Да. И этого я тоже не понимаю.
— Ну тогда ты на правильном пути сын мой. И все что ты должен сделать, это не свернуть с него.
— Быть инквизитором?
— И это тоже. Ты не просто инквизитор, ты еще и Андрей, и еще человек, и еще мужчина. Иногда надо дойти до конца, чтобы понять, что шел правильно. Хотя иногда бывает, что пришел и надо идти дальше.
— Я опять не понимаю.
— Чтобы понять надо сначала пройти. Иногда надо просто идти и верить, что идешь правильно. Несмотря ни на что. Возможно, это и есть взросление. Возможно, этого и хочет от тебя твой загадочный покровитель.
— Мои дела не очень батюшка. Меня могут выпереть из инквизиции, если не посадить или вообще убить.
— В этом есть твоя вина?
— Не знаю. Может быть, если бы я делал больше, тогда все получилось бы по-другому.
— Человек не может делать больше. Он может делать только достаточно или недостаточно. Знаешь что тебе скажу Андрей: продолжи свой путь. У меня есть чувство, что скоро в твоей жизни что-то перевернется.
— А почему вы так думаете?
— Потому что ко мне приходят с таким вопросами как раз на заре перемен.
— Хороших?
— Может быть. А может и плохих. Но если ты найдешь в себе хорошие качества, изменения наверняка окажутся хорошими.
— И я получу ответы на мои вопросы?
— Почти все возможно Андрей.
Андре проснулся в холодном поту. Разговор с Михаилом всегда давался ему нелегко. Он до сих пор не знал кто такой это священник, но верил ему безоговорочно. На часах было половина девятого — надо идти в банк и потом ехать в Химки. Андре пошел чистить зубы. Его рожа полностью не устроила Андре, и он решил в кои-то веки привести себя в порядок. Такое желание возникало не слишком часто и обычно подавлялось, но Андре твердо решил, что хватит ходить бомжем. Шампуня не было и в этой квартире, но зато имелось хозяйственное мыло, и за неимением лучшего Андре помыл голову и тело им. Когда он вышел и вытерся кусками туалетной бумаги, то почувствовал себя лучше. Он подождал пока его длинные волосы просохнут, и постирал носки. В этой квартире имелся старый утюг, и он тщательно прогладил носки, пока те не высохли. Потом с помощью щетки он почистил джинсы от кусков засохшей грязи и погладил клетчатую рубашку. Он понял, что в свое время в подобном наряде ходил Михаэль. Остался плащ и берцы. Когда спустя час Андре посмотрел на себя в зеркало, он был удовлетворен. Волосы распушились и не свисали слипшимися прядями, одежда хоть и не новая, но все же была достаточно чистой, а от него не пахло как из мусоропровода. Он взял два пистоля, небольшой клинок и спрятал их под плащом.
Выйдя на улицу, Андре пошел искать отделение нужного ему банка в Москве. Когда он его нашел, отстоял длинную очередь и снял необходимое количество наличности. Теперь он был готов к встрече и, позавтракав в одном из маленьких кафе он даже не стал пить там водку. Ограничился двумя бутылками пива.
Андре сел на метро и поехал на Речной Вокзал — оттуда он собирался сесть на автобус до Химок. Когда Андре ехал в переполненном автобусе, где ему естественно не хватило места, и он еще попал в пробку, это время он решил провести с пользой. Другие люди, ехавшие с ним думали, что Андре под кайфом, но в действительности он пытался узнать, что еще произошло. Знание в людных местах давалось ему трудно, и много он не узнал. Но было очевидно, что колдун находится там до сих пор. И это было странно вдвойне. Почему он не уехал? Ответ напрашивался сам собой — значит, колдун неопытен, или вообще не знает что он колдун. Но такой не мог сотворить совершенное треклятье. Андре не знал технологию его создания, но предполагал что это очень непросто. И как неофит смог его создать было совершенно неясно. Главное Андре понял, что с ним он будет очень осторожен. Его дара не хватит, чтобы закрыться от совершенного треклятья, а если уж честно, то и от простого тоже. Может обычное треклятье его и не убьет, но он потеряет сознание от боли, если его разрушит. Он знал это наверняка, потому что уже попадал в подобные ситуации. Три раза в него бросали треклятье, и три раза он терял сознание. Но ему везло — тогда вокруг были другие инквизиторы, а сейчас он один. И это пугало его.
Глава 4
Ваня проснулся в прекрасном расположении духа. Бабка, похоже, еще спала — дверь в ее комнату была закрыта, но он не стал ее будить. Все же она не привыкла к тому, чтобы ложиться в два утра и еще предварительно отстояв коленями на гречке. Ваня предполагал, что она проваляется до обеда, но был не прав. Когда он приготовил себе завтрак и уже допивал чай, входная дверь открылась. На пороге стояла его бабушка и милиционер. На бабку было страшно смотреть. Вся в синяках, да еще с перебинтованными коленями, она указала на него и плаксиво проскулила:
— Вот он товарищ лейтенант. Он меня побил.
— Молодой человек вас не учили здороваться? — строго сказал милиционер. Но для Вани он был всего лишь набором формул. Его мозг читал их, и Ваня понимал, что может сейчас сильно навредить лейтенанту. Но так же мальчик понимал, что этого сделать пока нельзя. Его формулы приносили странные образы, и Ваня внезапно узнал что надо сделать. Решение пришло к нему так внезапно, и было таким простым, что он чуть не улыбнулся.
— Бабуль ты чего с кровати встала? — проигнорировал слова милиционера Иван. В его голосе было такое количество заботы, что милиционер нахмурился. — Тебе же врачи прописали не вставать. А я хожу тут на цыпочках, чтобы не разбудить…. А вы собственно кто будете и что вам надо от моей бабушки?
Последние слова были сказаны настолько строгим голосом, что милиционер слегка опешил. То что говорил мальчик, коренным образом отличалось от того, что говорила старуха. Бабка вообще тупо таращила глаза на внука. Она-то предполагала, что он тут же испугается и признается во всем, но тот вел себя настолько нагло, что она не нашлась что сказать. Так они и стояли у дверей: милиционер в раздумьях, а бабка в растерянности. И только мальчик стоял ровно и смотрел на милиционера, требуя ответа на вопрос.
— Ну так что вы делает с моей бабушкой? Бабуль, ты бы присела что ли. У тебя же шейка бедра треснула. — после этих слов Ивана милиционер таки вышел из ступора.
