Клайв Леннард - Источник судеб
— Потому что это был мой корабль и мой капитан, — нетерпеливо ответил дон Эсанди, — и мы пустились в путь, чтобы изучать страны и народы, а не грабить беззащитных дикарей. Кроме того, тот большой краб — самка, которая производит в разноцветном ручье свое потомство. Обычно одного детеныша, аборигены отпускают его на волю. Но на сей раз их было два, и я счел возможным забрать одного малыша, чтобы привезти в Зингару и подарить женщине, которая столь умна, что предпочитает украшениям и нарядам различные диковинки.
— Что скажешь, Родагр? — обратилась Зана к лекарю, никак не отреагировав на комплимент Сантидио.
— Я слышал об этом крабе, — проскрипел человек в черном, — хотя и думал, что это сказки. Говорят, порошок, из него приготовленный, излечивает от многих недугов вплоть до слепоты, если его принимать небольшими дозами. Если же растворить в вине целую горсть и выпить — это придает силу, стремительность и порождает неукротимую волю к победе. Хотя стигийские колдуны используют его и в других целях…
— Об этом мы поговорим после, — резко прервала его хозяйка дома. — Так, говоришь, неукротимая воля к победе…
— Да-да! — с воодушевлением воскликнул дон Эсанди. — Я знал, что ты сразу меня поймешь. Увы, политическая жизнь государства с некоторых пор стала слишком зависеть от результатов соревнований на ипподроме. Это чрезмерное увлечение молодого наследника скачками… Все по-прежнему?
— Еще хуже, — сказала донна дель Донго, — после того как Элибио получил корону, он велел устраивать забеги четыре раза в месяц, и благоволит той партии, которая выигрывает. Что еще можно ожидать от шестнадцатилетнего мальчишки?!
— Насколько я слышал, «зеленые» сегодня победили.
— Уже второй раз подряд. Этот ничтожный Скалидо больше думает о банях, чем о тренировках Я давно говорила, что надо найти нового фаворита.
— Зачем? — тонко улыбнулся Сантидио. — Теперь он будет выигрывать, только выигрывать…
— Но много ли получится порошка из этого создания? — кивнула Зана на ларец, куда ее собеседник снова водворил краба.
— Достаточно! Уважаемый Родагр имеет не совсем верные сведения. Стоит добавить пары крупиц в обычную измельченную известь, чтобы она приобрела все свойства чудесного снадобья. Так что Скалидо или кто-то другой, если мы так решим, сможет побеждать многие годы. Зингаре нужна стабильность и одна правящая партия.
Лицо Заны посветлело.
— Ты очень поумнел с тех пор, как отказался от короны в пользу ничтожного Кантарнадо, — произнесла она томно. — Насколько я знаю, парламент — это была твоя идея. Скажи, милый, зачем понадобился весь этот цирк, который уже более двадцати лет развлекает лавочников?
— Не надо, Зана, — печально отвечал Сантидио, — в зрелом возрасте на многое смотришь другими глазами, чем в молодости…
— Что ж, — весело сказала блистательная донна, — может быть, когда доживу до твоих лет, я вступлю в партию «зеленых». А что хочешь предложить мне ты, купец?
Паш-мурта снова поднялся и поклонился. Потом приосанился и хлопнул в ладоши.
Трое чернокожих невольников внесли в зал большой ящик, сбитый из крепких оструганных досок, и поставили его возле стола. По знаку своего господина они сняли переднюю стенку и извлекли на свет нечто, сверкающее бронзовыми отливами. Водрузив свою ношу на резной табурет, рабы удалились.
Это была статуя обнаженной девушки: ноги чуть согнуты, колени слегка разведены, в раскрытых ладошках на уровне плеч — два медных светильника. Паш-мурта подошел к изваянию, чиркнул кресалом и зажег в светильниках масло.
Зана молча рассматривала девушку из своего кресла.
— Изящно, — произнесла она, наконец, тоном ценителя. — Неплохая лампа для моей спальни. Сколько ты за нее хочешь?
Паш-мурта назвал цену. Черные брови хозяйки дома удивленно взлетели вверх.
— Она что, из чистого золота? — спросила донна.
— Подобно крабу уважаемого Сантидио, это необычная статуя, — произнес Паш-мурта торжественно. — Вот она-то умеет петь, свистеть, танцевать, правда не уверен, что обучена грамоте.
Он щелкнул пальцами, и статуя ожила. Это был странный медленный танец, бедра и ноги девушки плавно двигались, а тело и руки оставались неподвижными: пламя светильников горело все так же ровно.
— Черная магия! — воскликнул лекарь.
— Ты колдун? — спросила Зана работорговца.
— О нет… — начал тот, но дон Эсанди не выдержал и рассмеялся.
— Прости нам маленький розыгрыш, Зана, но это — живая девушка. Хотя она может обращаться в настоящее изваяние и стоять часами в самых немыслимых позах. Чтобы произвести на тебя должное впечатление, мы намазали ее бронзовой краской. Ваная, покажи, что ты еще умеешь!
Рабыня легко закинула ногу себе за плечо и поставила на узкую ступню один из светильников.
— Лампы уже нагрелись, — задумчиво молвила донна дель Донго, — ей что, не больно?
— Как-то она разгребала раскаленные угли костра, в котором невольники пекли рыбу, — сказал Паш-мурта. — Удивительно, но на ее пальцах не осталось ожогов.
— Я покупаю эту рабыню, — поднялась хозяйка из своего кресла. — Она составит подходящую компанию моим уродцам. Прием окончен, господа. Дон Эсанди, жду вас завтра к обеду. Нам надо многое обсудить.
— О моем появлении… — начал было Сантидио, вставая, но хозяйка прервала его нетерпеливым взмахом руки.
— Разумеется! Купец может получить плату у моего управляющего. Всего хорошего.
Когда дон Эсанди и работорговец откланялись, Зана подошла к девушке и провела пальцем по ее животу.
— А ты, оказывается, мягкая и теплая, — сказала донна почти ласково. — Ступай за мной. Хочу проверить, не зря ли заплатила столько денег. И так ли уж ты нечувствительна к боли…
С этими словами она направилась к маленькой потайной дверке, прикрытой ярким гобеленом. Ваная последовала за ней, все еще держа в руках горящие светильники
* * *
Гостиница оказалась даже хуже, чем можно было предполагать, судя по ветхой хламиде посыльного. Это было деревянное двухэтажное здание с покосившимися стенами, укрепленными бревнами-подпорками. Называлось заведение «Приют толстосума» — очевидно, хозяин обладал некоторым чувством юмора. Перед гостиницей лежал обширный пустырь, покрытый чахлыми кустами и дурно пахнущими лужами.
Весь первый этаж занимала грязная харчевня с длинной стойкой и грубо сколоченными столами, за которыми в полумраке сидели какие-то подозрительные личности. Их бледные лица, словно подсолнухи за дневным светилом, поворачивались за малиновым беретом, пока фаллиец шел к стойке в сопровождении своего мрачного телохранителя.
