Михаил Багнюк - Алмазные горы. Души нижних миров
Отряд продвигался вперед в направлении, указанном Нерком. Он усиленно считал шаги коней. Итак, пора.
– Чивик! Чивик! – звонко разлилось над заросшим берегом.
Черной молнией метнулся Нерк на седого мага. Он только нацелился ему в макушку, как почувствовал режущие удары в корпус и крылья – вернуться в человеческий облик он уже не мог. Его опутала тонкая проволочная сеть, которая все сжималась, разрезая черную мантию его крыльев.
В этот момент он увидел направленные на него кривые сабли...
– О-о-вах! – просвистело что-то у него над ухом. – О-о-вах!
Это Юстиниана со своим двуручным мечом просекла широкую полосу в толпе нападавших.
Колдун отвлекся от сети, в которой бился, как пойманная рыбеха, Нерк. Седой маг еще не успел перестроиться, как воительница рассекла его наискось. Тимур со своими воинами вступил в схватку с головорезами в черных одеждах. Те не собирались сдаваться, но вскоре начали отступать в глубь зарослей. Нерк, едва освободившись от сети, невзирая на кровоточащие раны, вступил в бой. Юстиниана, орудуя своим мечом, наносила чудовищные удары, не оставляющие раненых. Через несколько минут, бросив пострадавших товарищей, те, кто был в состоянии уйти, скрылись в высокой траве. Маг скончался прежде, чем завершился бой. А немногочисленные раненые – их было пять человек, не смогли сказать ни слова.
Тимур приподнял одного за грудки и посмотрел на него тем особым взглядом, который обычно у допрашиваемых вызывал замешательство. Пленный испугался, замотал головой и замычал... Увы, языка у него во рту не было.
Тимур сплюнул:
– Кто-то предусмотрел такой исход засады.
Он отшвырнул пленного от себя.
Ерич чиркнул себя пальцем по горлу, спрашивая командира об участи оставшихся в живых противников.
Тимур на минуту задумался, посмотрел на Юстиниану и еще раз на поверженных головорезов.
– Свяжи их! – ответил он. – Пока развяжутся, мы уже будем далеко. Да и о нас они, пожалуй, все знают.
Отряд, наскоро перевязав раны, поспешил вперед, чтобы как можно быстрее покинуть коварные заросли осоки.
Залечивать раны сразу после схватки Юстиниана не могла, слишком много сил забрала магическая дуэль. Нерк обладал высокой регенерацией, но сеть, видимо, предназначалась непосредственно для него, поэтому боль, причиненная металлическими путами, во время перехода едва не вышибала его из седла.
На первом же привале Юстиниана занялась лечением раненых. Но ей это сил не прибавило. Она опустилась на траву совершенно изможденная. Тимур подошел к девушке и постелил рядом свою накидку.
– Не лежи на холодной земле. – Он помог ей перебраться на расстеленную ткань.
Ерич подал флягу и посоветовал:
– Давай, Юста, сделай один глоток, а больше не надо.
Юстиниана взяла флягу и глотнула. Благодатное тепло разлилось по всему телу. Мышцы сделались ватными, но зато заполнявшая их свинцовая тяжесть улетучилась.
Ерич, завинчивая крышку, усмехнулся:
– Да, Юста, ты, конечно, завидная невеста.
Ютиниана с удивлением посмотрела на него. А Тимур с Нерком настороженно замерли.
Довольный произведенным успехом, Ерич завершил:
– Травы ты накосила сегодня – двум коровам на всю зиму хватит.
Юстиниана рассмеялась и почувствовала, как глаза начинают слипаться.
– Ты что это ей дал? – поинтересовался Нерк.
– Арника. Что еще так хорошо залечивает раны? – соврал Ерич.
– Арнику не пьют, – проявил осведомленность Нерк.
– Ну, значит, не арника, – не раскололся Ерич.
* * *Старый слуга наконец-то прислонился спиной к стене и закрыл глаза. Он позволил себе несколько минут глубокого сна. Первые четыре минуты за последние шесть дней переезда и обустройства быта хозяина. Мо Ши перебрался поближе к вратам. На развалинах старого замка он устроился с привычной для него роскошью. Слуги не знали покоя. Благодушному настроению хозяина всегда приходил на смену сокрушительный порыв гнева. Такие периоды – как затишье перед бурей. Кажется, нет причин для тревог, а кости ноют и тоска подбирается к горлу. Старик, знавший своего хозяина не первый век, предполагал, что у него будет еще пара спокойных дней, но он ошибся.
Лим не отличался уважением к старшим и культуре быта. Он прошел в покои хозяина, расталкивая слуг, словно это был его дом, а слуги – навязчивая свора собак, выбежавших ему навстречу. Руки гонца были заняты. Говорить с прислугой он считал ниже своего достоинства и потому просто раздавал челяди пинки направо и налево.
– И что на этот раз? – лениво проговорил Мо Ши недовольным тоном.
Лим ему не ответил. Он бросил перед хозяином ковер, который, развернувшись, открыл безжизненное тело женщины. Это была Лина. Ее волосы спутались, а к одежде прилипли влажные опавшие листья. Вся она была перемазана грязью и запекшейся кровью.
Мо Ши с интересом разглядывал ее. Потом с трудом поднялся с ложа:
– Вот как… А мои собачки?
– Те, что не разбежались, лежали с ней в одной яме, – хриплым голосом ответил Лим.
– М-да… – Мо Ши на какое-то время задумался. – Ты испачкал ковер, – наконец сказал он.
Гонец поднял на хозяина полные холодной злости глаза. Мо Ши улыбнулся:
– Но это еще послужит нам.
Лим не понял, о чем говорит хозяин, его взгляд приковывало мертвое тело, распростертое у ног.
– Уноси ее отсюда – и сразу отдыхать, – велел Мо Ши. – Тебе предстоит долгий путь.
Мужчина опустился на колено и легко поднял девушку. Полузавернутая в ковер, она повисла, как огромная нелепая кукла.
Через полчаса после того, как Мо Ши закончил отдавать гонцам распоряжения, он вызвал к себе слуг:
– Почему в мои покои любой может войти без доклада?! Черви! Ваши беззубые рты способны лишь поглощать пищу и шептать оправдания!
Старик с горечью подумал, что опять придется обучать новых слуг, а ведь еще не все тюки распакованы. Эти слуги уже были обречены. Вечно с этим Лимом столько хлопот. Но на него можно рассчитывать. А Сулейман... Судя по тому, что ни одна из белых голубок не вернулась в свое гнездо, ему нечем было порадовать своего господина.
* * *Белесые вершины пологих гор упирались в яркую синеву неба. Круторогие бараны поднимались все выше и выше. Они казались маленькими точками на огромном теле горного хребта. Пестрая ленточка переливалась на солнце, словно солнечные зайчики играли на заснеженных камнях. Она лежала прямо на пути баранов, поднимающихся по крутому склону. В этой полоске острым взглядом охотника старик узнал снежного барса, застывшего перед прыжком.
– Посмотри, Мариам, видишь, ирбис поджидает свою добычу! – Старик вглядывался в едва различимые штрихи.
