Братья крови - Русанов Владислав Адольфович
Через полмесяца к нам присоединился посол князя краковского – один из старейших польских вампиров – Венцеслав, одевавшийся старомодно, как при Попелке. Зато он часто путешествовал, водил знакомство со многими известными князьями Европы, которые уважали Венцеслава по той простой причине, что кое-кого из них он знал еще птенцами. И мы тронулись в путь. Ехали, как водится, по ночам, верхом, окруженные десятком наемников-телохранителей, которых возглавлял Венцеславов слуга крови. Останавливались на постоялых дворах и у местных мастеров-вампиров. Ехали неторопливо. Сейчас, когда мне понадобится добраться до Парижа, я потрачу несколько часов, включая заказ билетов и ожидание на аэровокзале, а тогда и полтора месяца не казалось слишком уж большим сроком для путешественника, вздумавшего перебраться из Силезии в Нормандию.
Через Богемию и Каринтию, через Баварию и Швабию. Пересекли Лотарингию и Шампань, достигнув морского побережья в северной Пикардии. Здесь, в устье Соммы, в маленьком городке Сен-Валери, рядом с которым четыре века тому назад Вильгельм Бастард [97] готовил флот для захвата Англии, пан Ладвиг нанял лодочку с трюмом, где с достаточным удобством могли разместиться трое кровных братьев. Последний раз я возвращался в этот городок сразу после Второй мировой войны, побродил по ночным улицам, чья брусчатка помнила прикосновение ботинок Виктора Гюго и Анатоля Франса, обошел кругом старинную башню, где англичане держали в заточении Жанну д’Арк, вспоминал минувшие эпохи.
При попутном ветре выйдя из Соммы, мы пересекли Па-де-Кале, повторив путь норманнов-завоевателей, и оказались на юге Англии, поблизости от Гастингса. Здесь нас встретил посланник принца Суссекса, Кента и Суррея, сэр Мортимер – моложавый вампир с короткой бородкой и светлыми, зачесанными назад волосами. Он сопровождал нашу кавалькаду до окруженного бескрайними лесами Ноттингема, где проводником стал сэр Ральф, непосредственный вассал принца Нортумбрии и Йоркшира.
Я был молод, любознателен и старался получать удовольствие от новых впечатлений, не думая о плохом, но по мере приближения к Йорку твердость духа оставляла меня. Даже вдвоем с Чеславом нам на выстоять против высшего вампира. Да он таких как мы малолеток разделывает словно шинкарь цыпленка. Против него и дюжину выставь, не дрогнет…
В конце декабря мы въехали в столицу графства. Небо затянули низкие тучи, валил мокрый снег. Мой плащ отсырел, капюшон промок и сполз с головы, за шиворот сбегали струйки холодной воды, но я не замечал неудобств.
Сэр Ральф, невысокий и полненький, будто круг сыра, что вообще-то нечасто бывает среди кровных братьев, провел нас через потайной ход под стенами в резиденцию принца Патрика. На следующий день пана Ладвига удостоили аудиенции у правителя. Обо мне же словно забыли. Вернувшись, наставник долго ругался на польском, немецком и латыни. От сэра Патрика он узнал, что Чеслав пока не явился и никто не прислал вестей, когда его ждать. Пан фон Раабе больше возмущался не трусостью школяра, в которой у меня не было ни малейших сомнений, а безответственностью ближайшего окружения князя Лешко Белого. Нам они Венцеслава, значит, прислали, а дать сопровождение Чеславу и его наставнику, будь то кровожадный Жиль де Рец или Антуан Клабмо, вампир-чернокнижник, не подумали! Почему не проследили?! На что понадеялись?! Ведь после развоплощения пана Мжислава кто-то должен был обязательно взять под свою опеку уцелевших птенцов из гнезда Ястжембицкого. Или нам они, значит, не доверяли, а Чеслав со своими французскими чароплетами пользуется полным и безграничным доверием?
Через какое-то время пан Ладвиг все-таки успокоился и разъяснил мне – хотя принцу Патрику и не понравилось отсутствие одного из поединщиков, он внял доводам, что оговоренный в условиях срок еще не наступил. Мне дозволялось упражняться с оружием, но я не должен был мозолить глаза его высочеству. Оставалось только упражняться и ждать Чеслава.
Меня просто распирало от злости. Обращаться с потомственным шляхтичем как с каким-то грязным холопом! Еще бы в людскую жить отправил… Но ничего не поделаешь. Снявши голову, по волосам не плачут. Знал, на что шел. И я решил во что бы то ни стало победить заносчивого принца.
Дни пролетали за днями. Вернее, одна ночь сменялась другой. Я упражнялся с мечом до одури. Загонял даже пана фон Раабе, по-прежнему наставлявшего меня.
Минул месяц, за ним второй, а потом и третий. К весне тысяча четыреста семьдесят седьмого года Чеслав так и не появился.
Я потребовал встречи с принцем.
И вот, сопровождаемый Ладвигом и Венцеславом, я вошел в тронный зал, в который раз повторяя про себя загодя подготовленную гневную речь, но, когда увидел сидящую рядом с Патриком Агнессу, язык мой прилип к гортани. Как же она была хороша в светло-голубом атласном платье, отделанном белым жемчугом, и в золотой, под цвет волос, сеточке на голове, покрытой россыпью сапфиров! Я замер, не в силах оторвать взгляд, и, сам того не ожидая, подтолкнул Патрика к решительным действиям.
Принц поднялся. Его глаза метали молнии, а щеки побелели от гнева.
– Я ждал довольно, – прерывающимся голосом произнес он, оглядев собравшихся вампиров. – В стремлении соблюсти древние традиции я терпел присутствие в моем городе одного из этих жалких…
Венцеслав звонко откашлялся. Патрик яростно зыркнул на него, но продолжал куда сдержаннее:
– Я позволил жить под моим кровом вампиру, которого желаю уничтожить. Я ждал явления второго, который не менее первого заслуживает наказания, но он не появился. Очевидно, струсил. А этого привезли силой…
Тут уж и я не выдержал:
– Я пришел сюда биться с тобой, пан Патрик, а не разговоры разговаривать! И жду уже три месяца, будто не поединка, а милостыни! И неизвестно еще, кто из нас струсил…
Эх как он вскинулся от моих обидных слов! Подался вперед, будто сейчас же вознамерился вцепиться мне в горло.
Пан Ладвиг, словно невзначай, переступив с ноги на ногу, шагнул вперед, оказавшись между нами. Венцеслав вновь закашлялся…
– Бой! И немедленно! – звонко выкрикнул принц. – Освободите место и принесите мечи.
Кровные братья, составлявшие свиту йоркширского властителя, забегали, как муравьи в хвойной куче, когда ее разворошит прохожий.
Я тем временам сбросил жак [98], закатал рукава рубахи и натянул, тщательно расправив все складки, кожаные перчатки.
– Ну ты и наговорил, – шепнул на ухо фон Раабе, вкладывая мне в ладонь рукоять бастарда. – Теперь тебе конец.
– Мне, хоть так, хоть так, конец, – зло отвечал я. – Хоть покуражился напоследок.
Взмахнув мечом несколько раз на пробу, я поднял клинок, салютуя противнику.
Принц, уже занявший позицию прямо напротив, не ответил. Ну конечно, станет высший вампир унижаться перед каждым птенцом, ищущим гибели.
Оружие Патрика показалось мне легче и короче приблизительно на ладонь. Хоть малое, да преимущество. Слишком иллюзорное, как я понял после первого же его выпада. Двигался англичанин стремительно и не собирался давать мне спуску.
Удар. Еще удар.
Чужой клинок метался, словно жало гадюки, отыскивая брешь в моей обороне. Но первую атаку я сдержал, хотя и отступил на пару шагов.
Разочарованный шепоток пополз по толпе за спиной. Собравшиеся рассчитывали увидеть быструю расправу и вернуться к своим делам. Как бы не так!
Кварта!
Терция!
Я попытался контратаковать из декстера, наискось в ребра, но Патрик парировал, с невиданной силой остановив мой клинок, и ответил прямым выпадом в голову. Только чудо помогло мне уклониться. Острие прошелестело в волоске от виска. А принц в один шаг сократил дистанцию и ударил меня коленом в живот.
Согнувшись от боли, я поднял меч над головой и не напрасно. От столкновения с чужой сталью кисти заныли, но мне удалось отскочить и двумя взмахами крест-накрест удержать противника на расстоянии, где длина клинка давала хоть какую-то надежду.
