Дмитрий Казаков - Врата Порядка
– Вот уж это неизвестно! – отчеканила Илна. – Ты не знаешь, что тебя там ждет, и не можешь даже догадываться, кто и что может там пригодиться!
– Зато точно знаю, что там опасно! – маг страдальчески поморщился.
– Здесь тоже опасно, – мягко проговорил брат Ласти, и готовая сорваться на крик Илна замерла, сжав кулаки. – «Морские люди» лезут на берег, Стена трясется под ударами Хаоса. А мы, вместо того, чтобы объединиться, продолжаем резать друг друга… Помоги немощному в печали его, и укрепитесь вы оба – сказано в Книге Предписаний, и против заповедей Творца-Порядка я не пойду. Кем бы ни считали Хорста из Линорана остальные, для меня он – просто слепой человек, бросить которого я не могу.
«И точно, – подумала Илна, – об его незрячести мы и забыли».
– И я не могу, – Альфи кашлянул, а когда пошевелился, то лицо его исказила гримаса боли. – Я с вами, господин, с самого Карни, от лиходеев всяких оберегал, меч не раз обнажал. И не ради того, чтобы остаться в этой дыре. Нет, я пойду до конца, клянусь мошонкой Хаоса…
Для наемника это была невероятно длинная речь и, произнеся ее, он тяжело запыхтел.
– Мы пойдем с тобой, – сказала Илна. – Хочешь ты этого или нет, но избавиться от нас ты не сможешь.
– Но тогда ваши смерти будут на моей совести! – отчаянно выкрикнул Хорст.
– На нашей, – кивнул брат Ласти, – мы сами выбрали этот путь.
– Сами, – эхом повторил наемник и огладил потную лысину.
– Мы, – улыбнулась дочь редара.
– Владыка-Порядок свидетель, я пытался отговорить вас, – маг поднял руки, точно собираясь махнуть ими. Подержал, а потом опустил. – И очень рад, что не сумел.
Свеча, догоревшая до основания, зашипела и погасла, оставив людей в полной темноте.
Хозяин караван-сарая тряс пузом, угодливо улыбался и кланялся, чуть ли не приседал, и в голосе его звучало огорчение:
– Ай, дорогие гости, зачем покидаете? Жили бы дальше, я бы сам вам деньги платил, видят все Порядочные.
– Спасибо, но нам пора, – прервала Илна поток излияний и, сунув толстяку серебряную монету с изображением хана, вышла во двор.
Тут ее ждали – Альфи с мученической миной на похудевшем лице, безмятежно улыбающийся брат Ласти, и Хорст, подставивший лицо восходящему солнцу.
– В порт? – спросила дочь редара.
– Пусть они идут, – сказал маг, – все равно долго будут ковылять. А мы пока с тобой прогуляемся.
– Хорошо, – Илна посмотрела на него с недоумением, взяла за руку, положила ее себе на плечо.
За воротами караван-сарая их встретил Ил-Бурзум, шумный и пыльный, напоминающий громадный рынок. Бросились к прохожим уличные торговцы, замелькали перед глазами разноцветные халаты.
– Отойди! – девушка шуганула назойливого попрошайку, канючащего что-то о собственной слепоте, и неторопливо пошла вперед, лавируя среди толпы.
– А ведь на его месте мог оказаться я, – со странной интонацией проговорил Хорст. – Не спеши…
Из харчевен и караван-сараев текли пряные, жирные запахи, собаки дрались около груды отбросов, на перекрестке седобородый дед вопил что-то немелодичное, терзая струны необычайно широких гуслей.
– Сказание об Исходе, – заметил Хорст, – давно я его не слышал. А здесь, если не ошибаюсь, сапожная мастерская? Постоим немного…
Илна остановилась, с подозрением глянула на дверь в полутемный подвальчик, откуда тянуло запахом кожи и клея, доносился негромкий перестук молоточков и сердитые окрики.
– Вай, госпожа? Золото не желаешь? – перед девушкой возник смуглый усач в драном халате.
Сверкнули белоснежные зубы, блеснули украшения из желтого металла, разложенные на широком, подвешенном за ремень на шею лотке.
– Если это золото, то ты – сам Порядочный Марди, – сказала Илна. – Иди, не позорься.
Усач пробормотал что-то на степном наречии и исчез в толпе, Хорст вздохнул и сжал ее плечо:
– Пойдем дальше.
Они шагали мимо лавок, где торговали халатами и посудой, оружием и хлебом, мимо конского рынка, над которым колыхалось густое облако из лошадиного пота и людских ругательств.
Прошли базарную площадь, возносящийся над соседними домами куб главного храма Ил-Бурзума, в котором было тихо и спокойно. Миновали улицу, занятую ювелирными мастерскими. Мнущиеся у дверей охранники проводили парочку удивленными взглядами.
Когда Хорст просил остановиться, а случалось это нередко, Илна ждала, глядела на замершего неподвижно мага и думала, зачем именно понадобилась ему эта странная прогулка?
И лишь у бедной харчевни, где грязные люди в рваных халатах хватали пальцами жирный плов, а от кухонного чада слезились глаза, она поняла: Хорст впитывал в себя звуки и запахи, запоминал и одновременно прощался, и не просто с Ил-Бурзумом, а вообще с людьми.
Уроженец Линорана, помимо собственной воли ставший Сыном Порядка, не надеялся вернуться на Полуостров.
В этот момент дочь редара пожалела, что захотела плыть с ним.
Они прошли берегом реки, желтой и пахнущей болотом, и через короткий переулок выбрались на центральную площадь, где уперлись в громадную, воняющую и болтающую толпу.
В центре ее виднелась груда хвороста, торчащие из нее столбы и надрывающийся с помоста человек в халате цветов ханского герба.
– Ты хоть слово понимаешь из того, что он говорит? – спросила Илна, вытягивая шею, чтобы разглядеть хоть что-нибудь.
– Э… госпожа, – неожиданно обернулся стоящий рядом старичок, бородатый и морщинистый. – Приказ хана читает… Нехороших людей жечь будут… Тех, кто вере Утешителя-Порядка противен…
И старичок осенил себя знаком Куба.
– А кого именно, почтенный? – спросил Хорст.
– Тех, кто себя режет… Тех, кто в Сына Порядка верит… Забери их проклятые души Хаос!
– И здесь то же самое, – бывший сапожник вздрогнул, как будто его хлестнули кнутом. – Пойдем. Здесь мне делать больше нечего.
Что именно он имеет в виду под словом «здесь», Илна спросить не осмелилась.
Через воняющие рыбой и мокрым деревом кривые улочки они выбрались к порту. Неторопливо дошагали до покачивающегося у причала бирюзового корабля, около которого стояли Альфи и брат Ласти.
– Ждут, – ухмыльнулся наемник и кивнул в сторону переброшенных на берег сходней.
– Они всегда держат слово, – проговорил Хорст. – Пойдемте.
Стоило Илне вступить на широкую доску, как у борта появился фреалсинни.
Узкоплечий для своего роста, он выглядел пугалом, на которое повесили балахон служителя. В гриве черных волос выделялись зеленые прядки, похожие на пучки водорослей, прозрачные глаза смотрели равнодушно.
– Прошу на борт, – скорее пропел, чем проговорил чужак. – Мы готовы поднять якорь.
