Наталья Игнатова - Змея в тени орла
А еще отвратительное ощущение чужого присутствия. В себе самом. И если бы действительно чужого! Тогда проще было бы. Списать на вторгнувшегося неизвестно откуда чужака свою злобу, звериное упоение силой, свое желание уничтожить, смять тело и душу Сорхе. Но ведь именно что свое. Тот чужак, кем бы он ни был, являлся неотъемлемой и вполне узнаваемой частью самого Эльрика.
От этого становилось совсем тошно.
– Гостей принимаешь?
Бог войны стоял в дверях и разглядывал комнату с любопытством дизайнера.
– Куда ж от вас денешься? – Шефанго кивнул на лавку. – Садитесь.
– А ты чего на полу?
– Привычка.
– Угу. – Финрой прошел в дом. Придирчиво перебрал пальцами мех постеленной на лавку шкуры. – Волк! Где только поймал?
– Это не я. – Эльрик пожал плечами. – Это Йорик. Ну, хозяин. А волки здесь водятся. Мало, правда.
– Держи. Сорхе просила передать. – Бог вынул из-за пазухи глиняную корчажку с полкулака. – Я у нее на посылках теперь. Остальной кагал по углам сидит, глаза таращит и идти наотрез отказывается. Не знаю уж, как ты сумел ее… в общем, сумел, но ни один из этих к тебе теперь и близко не подойдет.
– Они меня за кого принимают? – угрюмо поинтересовался Эльрик, принимая корчажку. – За маньяка?
– Они не принимают. Чувствуют они. Выражаясь языком общедоступным: нутром чуют. – Финрой вздохнул и достал из кисета трубку. – Может, все-таки отсыпать тебе травки?
– Спасибо, не надо.
– Ну, как знаешь.
– Что они чуют?
– Да если б я знал. – Бог подергал себя за смоляной ус. – Я вот тоже чувствую. Объяснить только не могу. Меч еще этот… Ладно, когда идти-то думаешь за другом своим?
– Сейчас. – Эльрик поднялся на ноги.
– Можно я докурю? – Финрой ухмыльнулся. – Без меня тебе туда все равно не добраться.
– Ладно. – Шефанго исчез за занавеской, отделявшей от комнаты крохотную спальню. Через минуту вышел…
– Опаньки, – сказал Финрой и поднял выпавшую трубку. – Ты и вправду девица! Я думал, врешь.
– И сейчас меня зовут Тресса. – Девушка повела плечами, встряхнулась, заново привыкая к одежде, ставшей слишком просторной. Придирчиво оглядела новые замшевые сапожки. Старые, разношенные, но, увы, слишком большие забросила в угол. – По-моему, так лучше, не находите?
– Лучше, чем что? – Бог войны понаблюдал, как прошлась шефанго из угла в угол.
– Лучше, чем мужчиной?
– Конечно, – с энтузиазмом подтвердил Финрой. – Девица вообще лучше, чем парень. Что, идем?
– Идем, – кивнула Тресса. – Вот только причешусь.
* * *
… Морок. Обман.
Тело само дергается назад. Жуткая, бесформенная тварь расплывается, сливаясь с туманом.
Что-то кричит за спиной Эфа. Настоящая. Живая.
Зеленая муть душит. Нечем дышать.
Йорик рванул из ножен мечи. Крутнулся, рассекая туман, как живую плоть. И взвыло вокруг. Заплясало. Шарахнулось. Легкие жадно глотнули воздух.
В бой, как в танец.
Мечи гудели, упруго подавалась под ногами земля, выгибались, отдергивали плети-щупальца зеленые, мутные твари. Расступались и тут же снова смыкались вокруг, сближались, затягивая редкие просветы. Все труднее становилось дышать. Бесплотные ленты сплетались, не пускали воздух. И клинки, казалось, тяжелели с каждым взмахом.
Удар. Еще. И еще. Не уйти уже от боя – мутная взвесь окружила со всех сторон. И надо драться. Чтобы те, кто остался, чтобы Эфа… Она жива еще. Глухо, издалека, как сквозь вату, но голос ее был слышен.
Вздох.
Последний?
Нет. И хватает сил, чтобы полоснуть клинка ми, вслепую, наугад. Полоснуть. Попасть. По вяз кому, податливому, как вата.
Воздух… как не хватает воздуха… Черные пятна перед глазами. Шумит в ушах кровь. И рукояти мечей выскальзывают, выпадают из ослабевших пальцев…
Все.
А со следующим вздохом воздух, чистый, показавшийся неожиданно холодным, хлынул в легкие. Йорик хватанул пальцами, нашаривая мечи, не нашел и инстинктивно дернулся в сторону – вырваться из проклятого тумана. Но на плечи и на ноги навалились. Он зарычал, выгнулся, пытаясь освободиться…
– Злой у тебя командир, – прокаркал где-то рядом неприятный голос. В глазах прояснялось медленно.
– Не злой он.
Эфа? Ну да. Эфа. Мутновато-расплывчатым пятном узкое лицо в обрамлении белых волос.
– Просто бой еще не закончен. Йорик вздохнул и закрыл глаза:
– Я не злой. Это точно. Эфа, ты мне не кажешься?
– Что?
Диковатые алые огни. Клыки скалятся в улыбке:
– Бредите, сэр Хасг?
Тяжесть на плечах исчезла, и в поле зрения рядом с Эфой появился мужчина. Громадный.
Черноусый. С короткими седоватыми волосами. Смотрел задумчиво и с любопытством. Словно оценивал.
– Давно ли я сэр? – Язык ворочался неохотно. Как будто отвык. – Я даже не дворянин, где уж в рыцари?
– Посмертно. – Эфа пожала плечами. – Ну, то есть вообще-то ты считаешься пропавшим без вести, но это так, из вежливости. Тебе дворянство дали и рыцарское звание за спасение «Гончей». Как бишь там… «Ценой своей жизни…» и все такое.
– Ты вспомнила, – констатировал Йорик и – сел. Голова закружилась. Орк снова прикрыл глаза. – Вспомнила.
– Ты как?
– В порядке. Но у меня масса вопросов.
– Это Финрой. – Эфа кивнула на своего спутника.
– Можно я лягу? – слабым голосом попросил Йорик. – Ты всегда так буднично сообщаешь такие новости?
– Твоя школа.
– Значит, вы уже побывали на Цошэн?
– Кто еще выжил?
– Легенда.
– А Тэмор?
– Нет.
– Ясно.
– Вот так и я однажды все испортил, – подал голос Финрой и поднялся на ноги. – Женщину нужно сперва целовать, а потом расспрашивать. А лучше всего вообще не расспрашивать. На то она и женщина, чтобы самой все рассказывать.
Ответом богу войны была неловкая, напряженная тишина.
Финрой вздохнул и поглядел на небо:
– Пойду я, прогуляюсь. Сотто поищу. А вы делайте что хотите, учить вас все равно без толку.
Он ушел совершенно бесшумно. Просто исчез в прозрачном подлеске. Йорик проводил бога взглядом. Покусал, задумавшись, губу.
– А ведь меня убили, – сказал он наконец. – Или что-то вроде.
– Что-то вроде.
– М-да. Спасибо.
– За что?
– За спасение.
– Можно подумать, ты не стал бы меня спасать.
– А ты не сказала бы спасибо? Как тебя зовут по-настоящему?
– Тресса Эльрик де Фокс.
– Принцесса! – Йорик присвистнул. – Я служил у твоего отца.
– Знаю. Он рассказывал. – Тресса поморщилась и сердито фыркнула. – Если тебя это так беспокоит, я была мужчиной все это время, ясно? И спасал тебя мужчина. И жизнью ты обязан, если непременно хочешь считать долги, тоже мужчине.
