dver_v_zimu - Элизиум, или В стране Потерянных Снов
— Да вот хоть бы и твари, — все тем же упрямым, мальчишеским тоном гнул свое Поттер. — Ну а на что они еще тут годятся? На вкус должно быть как оленина.
— Господи, — пробубнил Драко. — Они же почти как люди.
— Ну да. Ну да. Почти.
— Не сходи с ума. Там, на другом берегу… город. Там есть еда, ночлег и все остальное.
— На другом, — жестко сказал Гарри, подняв голову, — в том-то и дело, друг мой Драко, что на другом берегу этой ебаной разлившейся реки.
Драко захотелось его обнять, утешить. Странное желание, учитывая агрессивный настрой Поттера и его перекошенное в отчаянии лицо.
— Я не оставлю тебя, — негромко сказал он. — Мы найдем путь на ту сторону. Даже если это будет брод. Тейя в некоторых местах мелкая, ее прежде переходили пешком — от островка к островку. Я посмотрю на карте, где тут ближайшая отмель.
Гарри вздрогнул, но спорить не стал. Драко протянул ему флягу, и пришлось ждать почти минуту прежде, чем Гарри возьмет.
— Здесь совсем мало, — тускло заметил он.
— Хватит. Нам хватит.
— Моя совсем пустая.
Гарри поболтал флягой и вернул ее:
— Нет. Я не хочу. Иди ко мне. Ближе. Сядь сюда, рядом со мной.
Драко вновь послушался. Он сам удивлялся своей покорности и тому, что она ничего в нем не вызывала — ни возмущения, ни желания противоречить, ни страха. Ничего. Может, эти дождливые ночи и долгий путь его совсем доконали, притупили все остатки чувства собственного достоинства.
Он придвинулся к Гарри, прижался боком, тесно. Гарри отвернулся от костра и положил голову на его ссутуленную спину, Драко наклонился ниже, чтобы ему было удобнее.
— Ты знаешь, что ты похож на лошадь? — вдруг осведомился Поттер.
Удивленный, мягкий смешок. Драко улыбнулся в ответ, хотя лица его никто теперь не видел.
— Прости?..
— Как это описать поточнее. Дело не в твоей физиономии, — Поттер хмыкнул. — Она вполне ничего. Сгодится, как говорится. Я про тело. Такое, понимаешь. Длинное, мосластое. Если смотреть на тебя долго, то даже приятно. Колени и все такое. Долговязые ноги. И когда ты идешь. Ты выглядишь так странно… покорно, задумчиво, как мой Скар. Все лошадки, когда ступают вот так, выглядят, словно задумались, и надолго. И в то же время… Черт. Я ведь не пил, что я несу?
Драко сделал глоток, поморщился от удовольствия.
— Ну и зря не пил. Вино придало бы тебе сил.
— Мне будет тебя не хватать, когда мы вернемся.
— Вот как? Это еще почему?
Еще глоток. От поттеровских признаний ему стало грустно и немного приятно.
— Ну, потому. Что в моих услугах ты больше не будешь нуждаться. В моих услугах, во мне.
— Может быть, я приглашу тебя посидеть где-нибудь. Выпить. Поесть ребрышек или стейков. Я знаю пару мест рядом с Малфой Мэнор.
— Черт тебя возьми. Не трави душу.
— Или мы можем встретиться на концерте в честь очередного юбилея очередного Хогвартского героя? Что они там отмечают? Дни рождения Снейпа, дни тезоименитства Дамблдора?
— И даже мои, — равнодушно заметил Гарри. — Только, слава Мерлину, тогда каникулы, и я ни разу не имел счастья видеть все эти школярские рожи в полном составе. Но учителя устраивают чаепитие, знаешь. Чаепитие и херес от мадам Трелони. Неизменный херес. Жуткое занудство, с трудом досиживаю до конца, до финального тоста.
— На праздниках обычно играет оркестр. Ни разу не думал, что там и твой сын участвует. Теперь буду слушать внимательнее. Флейта, ты сказал?
Гарри пошевелился, устраиваясь поудобнее.
— Да, флейта. Ал всегда закрывает глаза, когда играет. Забавное у него личико в этот момент.
Он засмеялся в голос. Дождь из мелкой мороси превратился в непрерывные потоки с невидимых небес. Драко подумал о том, чтобы натянуть на голову капюшон. Поттер ему мешал, а оттолкнуть не хотелось.
Гарри стал мычать нечто, похожее на песенку, не попадая ни в ритм, ни в такт. Он прервался, чтобы сообщить, словно между делом:
— Это его песенка, с которой он мылся. Мой Ал. Он, кажется, собирал в нее все обрывки других, которые слышал по радио или от бабушки, в смысле — от Молли. Или от Джинни.
Блеснет моя слеза-а
Но не вернешься ты-и
Никогда… Никогда.
Сотри мою слезу-у
И я тебя-а
Найду, найду, найду.
В темном лесу
Или в чужом дому,
Или на улице, где все
Чужие…
Где я бродил,
Когда тебя искал.
Где были мы, с тобою были.
И я
К тебе приду, приду.
Я все равно-о
Приду.
Гарри помолчал.
— Не помню дальше. Бесконечная, довольно унылая песня. Да. Меня она немного… раздражала.
Драко стер крупные ледяные капли с бровей и со щек.
— Но ты запомнил.
— Еще бы не. Она у меня в ушах еще лет пять стояла. Странное это дело, слушать, как твой трехлетний сынишка так искренне тоскует черт знает о чем. Никто не знает, о чем.
— Послушай. Только не сердись, Гарри. Я спрошу, но ты не сердись.
— Обещать не стану.
— Ну… хорошо. Это бестактный и дикий вопрос. Так или иначе, на понимание я не рассчитываю.
Поттер лениво помотал головой.
— Валяй, не тяни.
— Ты можешь представить себе… что… что ты любишь какого-то своего ребенка сильнее, чем других?
Гарри не дернулся, не отпрянул и даже не удивился.
— Могу.
— И…
— И — да. Могу. И люблю. Наверное, Ала я люблю сильнее… острее, чем Джейми и Лили. Я это знаю, Джинни это знает. Черт. Даже Молли это прекрасно видит.
* * *На следующий день, ближе к закату, Гарри и Драко увидели, наконец, брод. Но вначале узрели они страннейшую во всей стране Полудня процессию.
Показалась она на краешке дальнего холма, и, на пустынных прибрежных землях, заросших низкой травой и утыканных крупными камнями, видна была очень ярко и ясно. Двигалась неторопливо, важно, с озабоченно-отрешенным видом. Так мигрируют табуны диких животных. Не хищников: для хищников слишком мало в них было порыва, спешки, желания прятаться. Но и не добычи: скорее, если бы твари не шли по земле, смахивали бы они на плывущую по небу стаю. Шли двумя неровными колоннами, и сразу можно было заметить, кто есть кто: в правой ковыляли те, кто пониже, слабее, старые, с седыми морщинистыми мордочками, молодняк. Слева от них вышагивали большие, с сухими мускулами на крепких лапах, с решительными и почти очеловеченными, лицами.
Гарри попятился. Драко тоже немного струхнул. Хотя при бегстве из страны Полудня еще ни одна из тварей не проявляла враждебности — и они даже утратили свое обычное назойливое любопытство, всецело отдавшись спасению собственных розоватых шкур — но уж больно дружно, слаженно теперь бежали твари вперед, к воде.