Марина Добрынина - Империя под угрозой. Для служебного пользования
— Ваша знакомая, Георгий, — не удерживаюсь я от ехидного комментария, — сдала нас, как стеклотару.
— Не факт, — возражает Георгий. Хотя уверенности его голосу не хватает.
— Мы здесь не пройдем, — говорю, — надо возвращаться. Обходить с другой стороны. Мы с ними не справимся.
Георгий кивает Сереге, и тот бежит исследовать пути к отступлению. Возвращается через пару минут.
— Не получится, — говорит, — там патруль. Внутренние войска. Человек десять-двенадцать.
Ой, как обложили. Быстро они народ набрали. Да еще и столько. На одного уставшего Мастера и двух с половиной проводников.
— Ну, — вздыхаю, — пошли вперед. Разберемся как-нибудь.
И тут же сама притормаживаю их. Жестом.
— Подождите, — шепчу, — дайте я попробую одну штуку.
И подкрадываюсь ближе. Пусть для драки я сейчас не гожусь, но пару задумок реализовать сумею.
Нас еще не засекли. Я это чувствую. И понимаю также, что те двое, на дороге, сильно раздражены. Они уже несколько часов здесь фланируют, устали. У одного из них морда такая красная, и уши лопухами. Ну что же, настраиваюсь на трансляцию.
Слышь, — шепчу второму, — ну и уродец у тебя напарник-то. Он вздрагивает. И тут подкидываю мысль первому: а он тебя уродом назвал!
Второй, красномордый, встряхивается, как собака после лужи.
Урод, — добавляю я.
— Что ты сказал? — интересуется красноморденький.
Его более привлекательный товарищ краснеет. Почти догоняет своего партнера по окраске.
— Ничего, — отвечает он, — ты лучше за дорогой смотри.
Морда лопоухая, — добавляю я.
— А ты что, красавец, что ли? — не выдерживает жертва моих нападок.
— Да уж до тебя далеко, — нечаянно вырывается у второго.
— Зато не нажираюсь, как некоторые! — возмущается красномордо-лопоухий. Спасибо, зайка, помог. И тут же подкидываю ему картину того, как его товарищ нелепо копошится в канаве. Грязный и полуголый. Красноморденький весело хрюкает.
— Ты чего ржешь? — с подозрением осведомляется его более симпатичный коллега.
— Да так, вспомнил кое-что.
Еще через пять минут общих воспоминаний парни начинают бодро и эффективно бить друг другу морды, попадая время от времени и по другим жизненно важным частям тела. Ну, пока они так увлечены, переключаюсь на тех, кто ждет в автомобиле. Грузовичок с будкой, предназначенный для перевозки заключенных. Ой, что-то они разбежались с дележом шкуры не пойманной меня.
Продолжаем передачу по заявкам радиослушателей. Настраивайте ваши радиоприемники и готовьтесь следовать полученным инструкциям. А они следующие.
Машину нужно прогреть. Холодно. Окна вот запотели. Заводимся. Ага, чудненько. Теперь включаем первую передачу и снимаем автомобиль с ручника. Как зачем? Проедемся чуток вперед. А вдруг они ушли? Надо проверить. Да, мы едем к тому милому домику с розовыми ставнями. Быстро едем, потому что у нас предчувствия нехорошие. Очень быстро!!!! Кстати, а передачу переключить не хочешь? Умничка. Ой, что это?!!! Где педаль тормоза? Она оторвалась?!! Она испарилась? А она была?
Ну и все. Грузовичок въезжает в дом Евдокии под аккомпанемент разноголосых воплей.
Возвращаюсь к проводникам вся такая удовлетворенная.
— Мальчики, — говорю, — тут еще два индивида остались, но я ними разберусь.
Ухмыляются.
— Мы уже разобрались, — говорит Сергей, — предоставили им, так сказать, время для раздумья. В колодце.
— Ну что же, — радуюсь я, — пора смываться.
А сама чувствую — ноги не идут и глаза закрываются. Переоценила я свои силы в очередной раз. И вообще это вредно — много на себя взваливать, когда рядом такие хорошие помощники имеются. В итоге эти самые помощники меня в лес и утаскивают. На руках. По крайней мере, до леса доносят. Дальше я уже на своих двоих телепаю, если можно так назвать мое неуверенное провисание на руке у Сергея. Очень приятно, не перевелись еще мужчины в имперских селениях.
Пожрать бы еще и поспать — было бы совсем замечательно.
Особенно поспать. С кем-нибудь. Во, с Серегой! Какой он милый… Какие у него руки теплые.
— Сереж, — спрашиваю, — а под свитером ты, наверное, такой же теплый?
И тут же пытаюсь это проверить. Проводник недоуменно отстраняется.
— Май, ты чего?
— Ничего, — мурлыкаю я, — а давайте где-нибудь остановимся, а то у меня что-то ноги заплетаются.
— Рано еще, — бурчит Георгий, — нужно дальше отойти.
Ух, какой нехороший! Ой, бабочка!
— Мальчики, это бабочка! — верещу я и начинаю гоняться по лесу за каким-то ошалевшим желтым мотыльком. Усталости как не бывало. Люблю весь мир отчаянно! Вот Георгия только не люблю. Кака он. И я ему не нравлюсь.
Весело подбегаю к Георгию, пытаюсь подставить ему подножку. Не удается.
— Жора, почему ты меня не любишь?! — требовательно вопрошаю я.
— У нее с головой все в порядке? — интересуется у брата Георгий.
Тот пожимает плечами.
— В порядке! — снова восклицаю я. Я, в общем-то постоянно восклицаю, потому что нормально разговаривать мне неинтересно. Ну нельзя ровным голосом выразить переполняющие меня эмоции. А Георгий-то, оказывается, гадина! Он же меня оскорбил. Так… Где-то у меня здесь в сумке, в кармане нож валялся. Щас я эту сволочь зарежу. И потом мы с Сергей чем-нибудь интересным займемся… А Егор пусть смотрит и завидует. Вуайерист. О, какое я знаю замечательное слово! Ножик у меня острый-острый. Сжимаю рукоятку правой рукой и начинаю медленно подкрадываться к Георгию.
И тут замечаю Сергея, который стоит чуть сбоку, сложив руки на груди. Как памятник!
Лукаво ему улыбаюсь, прижимаю палец к губам, мол тихо, не мешай, заношу нож…
— Майя, что ты делаешь? — осведомляется Серега.
Георгий же быстро поворачивается ко мне. Надо же, он изумлен! Не нужно было меня обижать. Почему меня все обижают? Я роняю нож и начинаю рыдать. Меня никто не любит! Я никому не нужна, только инквизиторам, чтобы галочку в плане по раскрываемости поставить. У-у-у!
Георгий вздыхает, снимает рюкзак, аккуратно опускает его на землю, а потом уже притягивает меня к себе, безропотно позволяя хлюпать носом в его коричневый шерстяной свитер домашней вязки.
— Стресс? — спрашивает Сергей.
— Вряд ли, — шепчет Георгий.
— Евдокия?
После небольшой паузы Георгий снова вздыхает.
— Наверняка.
О, как мне утром стыдно! И ведь, что самое противное, помню все. До мелочей. И неудавшееся покушение на Георгия, и свои гнусные домогательства к его брату. Хм, если точнее, то к обоим младшим братьям. Егор тоже не избежал этой участи, я, помню, затащила его в сторонку и долго объясняла бедняге, какой он красивый, и как мне жаль, что он такой больной, и если бы не это… Егор растерянно улыбался.
