Дмитрий Емец - Свиток желаний
– Что пишет Лигул? – спросила Улита.
Вместо ответа Арей показал ей и Мефодию пергамент. Они увидели, что пергамент был совершенно чист. Теперь беспокойство появилось и на лице Улиты.
– На этом листе правда ничего нет или я просто чего-то не вижу? – спросил Мефодий.
– Ты видишь достаточно. Он действительно чист, – сказал Арей.
– Настолько чист, насколько вообще можно считать чистым предмет, доставленный из Тартара и побывавший в руках у Лигула, – уточнила независимая в своих суждениях Улита.
– Э-э… Чушь какая-то! Скорее всего секретарша вложила в конверт не тот лист. При завале корреспонденции такое случается довольно часто, – предположил Мефодий.
Ему пару раз приходилось посылать в Тартар пустяковые запросы, и он представлял, какая там царит путаница в бумагах. Только на то, чтобы найти в куче бумаг у себя на столе уже подписанный документ, делопроизводитель восьмого ранга может потратить лет десять, да и то если все время стоять у него над душой – в противном случае даже времени существования Вселенной не хватит, чтобы дело стронулось с места.
Арей покачал головой:
– Канцелярия Лигула не делает ошибок. Канцелярия делопроизводства – да. Регулярно путает бумаги, наградные ведомости и послужные списки. При архивных выписках такое происходит почти всегда, но чтобы ошиблась Канцелярия Лигула – исключено. Если нам послали чистый лист – это означает, что так пожелал сам Лигул. Либо, бери выше, Безликий Кводнон, сделавший это через Лигула. Некоторая связь у Кводнона с Лигулом все же есть, я думаю… Но опять же – за это я не поручусь.
– И зачем же он приказал послать нам чистый лист?
Арей нетерпеливо щелкнул пальцами. Пока Мефодий размышлял, что это означает, окно распахнулось. В комнату влетело большое, красиво сервированное блюдо с индейкой, начиненной орехами и черносливом. Индейка распространяла тонкий аромат, щекотавший ноздри и навевавший дерзкие и фривольные мысли. Жабо из петрушки на груди у индейки выглядело растрепанным, а в боку торчала вилка, означавшая, что какой-то ресторанный завсегдатай лишился индейки, что называется, из-под носа. Возможно, именно его гастрономические вибрации почувствовал проголодавшийся барон мрака и, не удержавшись, телепортировал у него ужин.
– Не обращай внимания, Меф. Еда порой помогает мне думать, – сказал Арей, придвигая к себе блюдо. – Итак, твой вопрос… Мм-э… Ответим так. В зависимости от конкретного случая, у нас в Тартаре чистый лист, посланный подобным образом, может иметь разные оттенки значений. Это и предупреждение, и недоумение, и разочарование, и нетерпение, и поощрение к действию, и еще тысяча различных толкований.
– И что же Лигул хотел сказать своим посланием в данном случае? – спросил Мефодий.
– А ничего. Любит наш гномик туману напущать. Понапустит, заинтригует, запутает всех, вроде недоволен, а ты сиди – и разгребайся, знай свое место, – проворчала Улита.
– Смотри, Улита, дошутишься! А ты не подслушивай! Зажми уши! – проворчал Арей, погрозив вилкой портрету горбуна. – Учти, Меф, если это из-за твоих махинаций со стражами света и хранителями из Сфер, которые невесть откуда берутся, то я тебя в порошок со… мм-э… ну ты понимаешь, что я с тобой сделаю.
Мефодий покосился на Улиту. Та стояла с таким невинным и почти святым лицом, что дураку стало бы ясно: она уже проболталась Арею об их сегодняшней поездке к таксидермисту, о драке с могильщиками и об Эссиорхе. А раз об этом известно Арею, то не исключено, что знает и Лигул. В конце концов, город полон шныряющих комиссионеров и пакостно улыбающихся суккубов.
– Да, Меф, Лигулу все уже известно… Не следует думать, что он стал главой Канцелярии лишь потому, что больше всех размахивал сабелькой после гибели Кводнона, – кивнул Арей, считывая его мысли с той легкостью, как если бы они просто были вытатуированы у Мефодия на лбу.
Барон мрака продолжал пожирать индейку. Вилку он давно отбросил и помогал себе кинжалом.
– Ну-с, – сказал он, отшвыривая в угол обглоданную индюшачью ногу. – Самое время забить осиновый кол в грудь своим иллюзиям! У меня такое ощущение, что скоро – в ближайшие день или два – все должно решиться.
– Так скоро? – спросил Меф.
– А почему нет? Некто похитил свиток желаний из шкатулки в ту самую минуту, когда мы соревновались со стражами света в бестолковости. Далее, этот же некто обвел вас вокруг пальца и, заставив сражаться с могильщиками, отпечатал на похищенном свитке дарх Улиты. Иначе зачем было устраивать этот фарс с битами – не нахожу объяснения.
– Это все из-за свитка желаний? – предположил Мефодий.
– Ты порой умиляешь меня своей наивностью, синьор помидор! Само собой. Все дело в свитке, который явно захватил кто-то играющий в своих интересах, а не в интересах света либо мрака.
– И?..
– Подумай сам. Свиток у него уже давно, но он до сих пор не написал желание и не сжег его. Почему? Не нашел березового полена?.. Едва ли. Объяснение может быть только одно. Это желание попытаться повлиять на дальнейшие судьбы Тартара и Эдема. А раз так, то одного свитка мало. Его похитителю необходимо заручиться мистической поддержкой всех участвующих сторон. Хотя бы формально магия требует справедливости. Здесь мы вторгаемся в область очень тонких взаимоотношений добра и зла.
– А такие есть? – усомнился Мефодий.
Арей ухмыльнулся, показав желтоватые, широкие зубы.
– Если их нет – тогда какого Лигула ты засматриваешься на Даф? Да будет тебе известно, до того как желание будет написано и свиток бросят в огонь, нужно, чтобы на свитке отпечатались крылья светлого стража, дарх темного и эйдос человека, свободного в своем выборе. Неважно, произойдет ли это по доброй воле или обманом. Такие тонкости мироздание волнуют мало…
– Хорошо. Дарх отпечатан. Я лопухнулась. А крылья светлого стража? – спросила Улита.
– Момент!
Мало заботясь, что делает это жирными пальцами, Арей открыл ящик стола и бросил на стол фотографию. Снимок был не слишком удачным. Кто-то делал его наспех, через окно. По шторам, по календарю с гонками и, главным образом, по самому виду комнаты Мефодий понял, чья это была квартира.
За окном стоял человек с несвежей плешью, похожей на поросший черной шерстью персик. Виден он был нечетко. Отчасти из-за того, что сам снимок был скверным, отчасти потому, что даже на магической фотографии плешивый старался повернуться спиной и заслониться руками. Рассерженный Арей поднес фотографию к свече, и она вспыхнула. Человек заметался на снимке и исчез в дыму, так и не показав своего лица.
– Упорен, как и прежде. Что ж… Рано или поздно свидание под часами все равно состоится… – пробормотал Арей.
