Дмитрий Емец - Свиток желаний
– Почему?
Мефодий подошел к окну. Ему было легче и удобнее говорить, не глядя сейчас на Ирку.
– Бывают неприятности, от которых можно убежать. Даже если они крупные. Бросить все, затеряться, сменить имя, внешность, уехать в далекий город и залечь на дно. Может, тебя и найдут, но скорее всего нет. Но от этой опасности спрятаться нельзя. Она отыщет меня везде – даже под землей или на океанском дне, – сказал Мефодий.
– Зачем ты об этом говоришь? Тебе кто-то угрожает? Какие-то бандиты, мафия? – спросила Ирка.
Она слегка нахмурилась и отбросила со лба волосы.
Мефодий невольно усмехнулся.
– Угу. Вся итальянская мафия, – сказал он.
– Нет? Тогда это все связано с твоей новой учебой в гимназии?
Буслаев хмыкнул. Идея показалась ему забавной.
– Ага. Глумович – главный мафиози. Прячет у себя в кабинете атомную бомбу.
– Ты чего-то недоговариваешь… – настаивала Ирка.
– Знаю, что недоговариваю, но пока не могу сказать. Если я скажу, это затронет и тебя.
– Но ведь уже затронуло? Да или нет? – спросила Ирка.
Мефодий медленно покачал головой.
– Думаю, пока нет. Я никому не позволю тебя обидеть… Плохо другое. Плохо то, что опасность исходит во многом от меня самого. Для тебя опасны не столько они, сколько я сам… Не знаю, как тебе это объяснить, но так все и есть…
Ирка серьезно посмотрела на Мефодия. Страха в глазах у нее не было, но появилось сомнение.
– Я не боюсь. И даже верю тебе. Я просто хочу понять.
– Когда будет нужно, ты поймешь, а пока только верь мне. Ты мне веришь?
– Нет… Не знаю… Верю… Сядь сюда рядом! – сказала Ирка и уткнулась лбом в плечо присевшему на кровать Мефодию.
– Уже долго… почти с того самого дня, когда ты перешел в эту гимназию, мне снятся ужасные сны. Кто-то ищет меня, кто-то с мягкими и липкими руками. А потом он крадется за мной и кричит, грозит, просит. Я еду на коляске, быстро еду, но вижу, что впереди высокий порог, а затормозить я не успею. И тогда он догонит меня.
Рука Мефодия сжалась в кулак.
– М-м-м-м… А лицо у этого, с липкими руками, оно какое? Шмыгающее, мятое, гнется все время? – деловито спросил он.
– Лица не видно. Он стоит в темноте и тянет руки. Я их вижу… Потом он бежит… Ну ты сам знаешь, как все бывает во сне.
– А что он хочет?
– Не знаю, – сказала Ирка. – Будто у меня есть что-то, что ему нужно, а я не могу это отдать. И не хочу. И нельзя это отдавать.
– Это мудро. Запомни: он будет визжать, пугать, сюсюкать, угрожать, но ты не отдавай. Не соглашайся! Помни, он ничего не может тебе сделать, какую бы чушь он ни говорил и чем бы ни угрожал. Ты поняла? По мордасам его, по мордасам! Поверь, сдачи он не даст и сниться больше не будет! – сказал Мефодий.
«Ну попадись мне, Тухломон! Игра «догони меня, кирпич!» покажется ему самой гуманной игрой в мире!» – подумал он и внезапно ощутил, как нагрелась у него во внутреннем кармане Книга Хамелеонов.
Это могло означать как вызов Арея, так и просто реакцию книги на его раздражение. Но все же рисковать не стоило. Арей – это еще полбеды. Он бывает великодушен. Тухломон вообще треть беды. Но если Иркой всерьез заинтересуется Лигул…
Мефодий стал торопливо прощаться, говоря, что его ждет Зозо и он должен… да, просто должен идти.
– Хочешь, скажу, о чем я подумала вчера вечером? – спросила Ирка. – Слышал слова: «Благими намерениями вымощена дорога в ад»? Я, конечно, понимаю, что здесь не о том… Ну а если сделать логический перевертыш? «Благими намерениями вымощена дорога в ад» – значит, «Дурными намерениями вымощена дорога на небеса»?
– Это вряд ли. Очень сомнительно, – ответил Мефодий, проводя пальцем воображаемую линию от земли к небу. – Порой мне кажется, что в Тартар вообще ведут все без исключения дороги. Куда ни иди – придешь только туда. И тогда мне становится по-настоящему жутко… Ну все, пока, Ир!
– Пока!
Медленно спускаясь по лестнице, Буслаев разглядывал рисунки на штукатурке. Рисунки были вполне предсказуемыми и свидетельствовали об уровне интеллекта подрастающего московского питекантропа, впервые вникшего в тайны элементарной физиологии.
Однако Мефодия в данный момент больше интересовало другое. Он искал на стене у окна между первым и вторым этажами буквы «М» + «И» и не понимал, куда они могли подеваться. И лишь увидев на штукатурке множество свежих, неумелых царапин, которые мог оставить лишь тот, кто тянулся к надписи снизу и, ничего не видя от слез, мучительно царапал стену ногтями, он все понял. И отрешенный взгляд Бабани, и Иркину тоску…
«Ясно, – подумал Мефодий. – Все ясно. Я просто свинья, гад последний. Хотя кто сказал, что я должен быть кем-то и чем-то другим? Оказался же я как-то у Арея?»
Буслаев подумал об Ирке и ощутил укол вины. Нельзя ли как-то помочь ей? Существует ли магия, которая способна оживить ее позвоночник и заставить ее ноги двигаться? Если да, то эта магия должна быть очень сильной, потому что ноги Ирки тонкие и слабые, почти лишенные мышц. Десять лет в каталке – это три тысячи шестьсот пятьдесят дней, и не простых дней, а дней роста, тех дней, когда ноги должны бегать и мышцы сокращаться.
«У меня есть сила, но ее мало. Нужно еще что-то. Не просто умение, не просто заклинания… Что-то еще. Что-то не относящееся к магии мрака», – понял он вдруг очень ясно. Как понял и то, что никто другой, даже сам Лигул, помочь здесь не в состоянии, поскольку взамен он, безусловно, потребует Иркин эйдос.
А вот с Даф… С Даф, возможно, стоит поговорить.
На улице Мефодий огляделся и, скользнув к пустой в этот час детской площадке, достал Книгу Хамелеонов. Тогда у Ирки он ошибся. Это был уже не русско-корейский разговорник. Книга в очередной раз преобразилась. Теперь Мефодий держал в руках «Москву газетную» В. А. Гиляровского. Издательство «Наука и техника», 1989 год.
Книга то и дело нетерпеливо подрагивала. Буквы на переплете кривились. Мефодий торопливо нашел тридцать первую страницу и отсчитал двенадцать строчек сверху.
«Жду тебя в офисе. ОЧЕНЬ СРОЧНО! Домой не заходи! А.» – прочитал он.
Глава 9
Эйдос и крылья
Мефодий рассматривал запечатанный конверт в руках у Арея. Уже при нем начальник русского отдела мрака взял серебряный нож для разрезания бумаг и, поддев им печать, открыл конверт. Из конверта он достал тонкий, прекрасно выделанный кусок пергамента, большое родимое пятно на наружной стороне которого ясно свидетельствовало о том, из чьей кожи он изготовлен.
Взяв пергамент, Арей уставился на него. Мефодий не знал, что именно тот ожидал там увидеть, но вдруг лицо Арея стало угрюмым. Посреди лба пролегла складка.
