Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — бургграф
Он морщил лоб, хмыкал, сказал с недоверием:
— Не знаю, что у вас за порядки там, в вашем королевстве, но здесь всяк берет силой то, что может взять силой. И Бриклайт возьмет. Несмотря на его возраст.
Я вздохнул:
— Да-да, эпоха первоначального накопления капитала. Звериный оскал и всё такое, еще не облагороженное университетскими дипломами...
Зайчик шел щадящим галопом, всё-таки сэр Торкилстон на простом коне, а Зайчик уже привык приноравливаться к этим медленным и слабым существам. Он шел по следу так точно, что я заподозрил, что видит в диапазоне запахов ничуть не хуже меня, а то и лучше. К тому же его, похоже, не мутит от конфликта восприятий.
Я рискнул отключиться, сразу ощутил себя легче, тошнота ушла, а звон в ушах стих. Мы быстро поднялись к холмам, чуть попетляли, затем я уловил, что наши украденные кони где-то близко. А раз так, то близко и воры.
Сэр Торкилстон бросил ладонь на рукоять меча, когда я соскочил на землю. Его конь уже роняет пену от бешеной скачки, бока ходят ходуном, и, когда всадник слез, вздохнул с великим облегчением.
— Кони пусть подождут, — сказал я.
— Даже не привяжем?
— Моего привязывать не надо, — заверил я. Он вздохнул:
— Что-то мне подсказываем, что вашего коня, сэр Ричард, можно даже с собой взять. Где надо — ляжет и поползет, прячась за каждым кустиком... А из лука он стрелять может?
— Еще не проверял, — признался я. — Хотя идея вообще-то заманчивая.
Он вздохнул:
— Я пошутил.
— В каждой шутке есть доля шутки, — заверил я. — Я своего коня еще не знаю... как следует.
— Как он вам достался?
— Прежнего хозяина отправил обратно. — Он переспросил с недоумением:
— Это куда?
— В ад, откуда и вылез. Пойдемте, сэр Торкилстон.
Ветер дует в нашу сторону, волна знакомого конского запаха стала ощутимее. Я шел, пригибаясь за кустами, на минутку призвал в помощь запаховое зрение, и почти сразу увидел конокрадов в сотне шагов на поляне, окруженной высокими деревьями и густыми зарослями. Пятеро сидят у костра, огонь за густыми ветвями не разглядеть уже с двадцати шагов...
Я сделал сэру Торкилстону знак следовать за мной, но в двух шагах слева, сам прокрался как можно тише за кустами, а когда мы одновременно вышли, все пятеро конокрадов опешили, вскочили на ноги. Как и показались мне еще из леса, матерые, крепкие, тертые, в кожаных одеждах прямо на голом теле, у всех нечесаные головы и двухдневная щетина на щеках, а один и вовсе с кудластой черной бородой, какими привыкли представлять разбойников.
— Спасибо, — сказал я, — что подождали.
Они переглянулись, затем все разом посмотрели на чернобородого. Тот стоит в свободной и даже чуть расслабленной позе, что может мгновенно смениться. Настолько быстро, судя по его жилистой фигуре, что глазом не успеешь мигнуть, как нож окажется у твоего горла.
— А в чем дело? — спросил он.
— Это наши кони, — сказал я. — И мы забираем их обратно. Вам же посоветовал бы уносить ноги.
Он холодно улыбнулся:
— Вот как?
— Да, — сказал я. — Вот так.
Он смотрел на меня с изумлением.
— Нас пятеро. Ты не заметил? А вас двое.
— Нас не двое, — возразил я, — а вас не пятеро.
— Что это значит?
— Это значит, что есть ты и я. Остальные просто посмотрят.
Он запнулся на миг, я видел по лицам воров, что им мои слова понравились. В вожака верят, но сами предпочитают обходиться без драки... когда удается.
Его глаза сверлили меня злым взглядом.
— Кто ты?
— Тот, кем тебе не стать, — ответил я.
Он оскалил зубы, пальцы правой руки начали подрагивать, медленно приближаясь к ножу за поясом.
— Это оскорбление, парень...
— Констатация, — сказал я и подумал, что я молодец, без запинки выговорил такое длинное и явно непонятное для них слово. — Констатация.
— Что?
— Что слышал, — ответил я, не сводя с него взгляда, Он сверлил меня черными разбойничьими глазищами, а я сказал негромко: — Сэр Торкилстон, заберите коней.
— Что? — прорычал чернобородый. — Гардер...
Один из бандитов шагнул, загораживая дорогу Торклистону, а чернобородый выхватил нож и прыгнул на меня. Мои чувства уже обострены, и всё-таки едва не застал врасплох, двигаясь с нечеловеческой скоростью. Я успел отшатнуться, лезвие полоснуло меня по предплечью, в то же время я выхватил свой меч и коротко ткнул им перед собой.
Клинок вошел мягко, без привычного скрипа о железо доспехов, лишь хрустнули какие-то суставы. Я сделал шаг назад, выдергивая меч. Бородач смотрел на меня остановившимися глазами. Изо рта хлынула кровь, он захрипел и упал лицом вниз.
Сэр Торкилстон проговорил с холодным презрением:
— Это и был тот самый Блыскавец, о котором ходили легенды?
Один из разбойников пробормотал:
— Он...
— Не такой уж он и страшный, оказывается...
— Уже никого не напугает, — согласился я. Взглянул на остальных. — У вас есть возражения?
— Нет-нет, — вскрикнул один из них, — это был плохой человек, ваша милость!
— Плохие должны сидеть дома, — сообщил я. — Ставни нужно закрыть. Никто их плохизма не увидит.
Сэр Торкилстон забрал коней, мы отправились в обратный путь. По дороге поглядывал на меня с удивлением, сказал негромко:
— Сэр Ричард, а вы непростой человек...
— Все мы уникальны, — сообщил я другую истину. — ДНК разные, а вот только ведем себя почему-то одинаково.
— Непростой, — повторил Торкилстон с удовольствием, словно часть моей непростоты падает и на него. — Он не только оставался самым быстрым... Говорят, на нем было заклятие, что никто его в нашем мире не одолеет...
— Враки, — сказал я. — Или же было сказано, что никто из этого мира его не одолеет.
Он удивился:
— А есть разница?
— Есть, — ответил я.
Он замолчал и всю обратную дорогу посматривал на меня с испугом и боязливым почтением.
Вскоре копыта застучали звонче по вымощенной булыжником мостовой, пятеро дикарщиков стоят на коленях и укладывают в земле грубо отесанные камни, впереди работники заботливо складывают пирамидки из булыжников, а еще две подводы с горками камней терпеливо ждут, когда разгрузят.
— А всё-таки о городе заботится, — сказал Торкилстон с хмурым одобрением.
— Дороги?
— Три года тому, — сообщил он, — даже в центре города были помойные ямы! И ни одной мощеной улицы. А теперь и окраинные мостит...
— А что вы знаете о священнике? — ответил я невпопад, откликаясь на свои невеселые мысли. — Он здесь на месте?
Торкилстон так удивился, что даже пошатнулся, будто под сильный ударом ветра.
— Священник?.. Честно говоря, у меня всё как-то не находилось времени заглянуть в церковь. Видел как-то, когда проезжал мимо...
