Орлова - Поймай меня, или Моя полиция меня бережёт
Каэн тем временем открыла тоненькую картонную папку.
– Поиск занял намного больше времени, чем я ожидала. Да я вообще нашла почти чудом. Он же не местный, этот ваш Беликов!
– Беликов, – повторил Мердок, словно пробуя фамилию на вкус. – Погоди, если он иногородний, каким образом ты вообще сумела его найти?
Создание единого архива было темой давней и болезненной. Все признавали, что дело нужное, но откладывали и откладывали на потом. То руки не доходили, то деньги…
Так что пока архивы в каждой области свои. А нам с этого, конечно, сплошные проблемы.
– Говорю же, чудом! – разулыбалась она. – Он иногородний, зато на учете у нас состоял.
– О каком именно учете речь? Диспансерном? – заинтересовался Мердок, подавшись вперед.
Каэн млела, выпячивала грудь и трепетала ресницами. Курица ощипанная!
Хм, а меня-то это каким боком задевает? Пусть себе распушивает перья.
Я отступила на шаг, остановившись за спиной Мердока.
– Нет! – возразила она торжествующе. – В уголовно-исполнительной инспекции! Встал на учет по месту временного пребывания. Вот!
И помахала бланком с печатью.
– Так-так! – Мердок сцапал бумажку, как кот игрушку. Каэн только глазами хлопнула. – Петр Беликов, судимый по статьям сто восемнадцатой и двести четвертой УК. Наказание в виде одного года лишения свободы, отбыто в… Кругловской колонии общего режима?
И поднял взгляд на Каэн.
Та расплылась в улыбке. О, это был миг ее триумфа!
Не сдержавшись, я присвистнула и шагнула вперед, заглядывая через плечо Мердока.
– Подробности я уже затребовала, – сообщила Каэн деловито. – Пока только общие сведения.
– Хм, – произнес он задумчиво. – Весьма любопытный господин.
Любопытный – это не то слово! Выходит, Немо (точнее, господин Беликов) – бывший полицейский, потому что Кругловская колония только для «наших». И судим при этом за угрозы и нанесение телесных повреждений с использованием служебного положения.
– Все интереснее и интереснее, – хмыкнула я, увидев даты. – Значит, освободился он меньше двух месяцев назад. Через неделю после освобождения приехал в Ёжинск и буквально через пару дней пропал…
– Именно, – подхватил Мердок азартно, – и в следующий раз оказался в поле зрения уже в виде зомби. Вы наблюдательны, Стравински.
Каэн обожгла меня таким взглядом, что китель на мне не задымился только чудом.
– А что он тут делал, кстати? – поинтересовалась я, отступив на безопасное расстояние. – Каким ветром Беликова вообще занесло в Ёжинск?
– Возможно, у него здесь имеются родственники? – предположил Мердок рассеянно, быстро проглядывая остальные бумаги в папке.
Копия паспорта – с фотографии смотрел угрюмый господин в застегнутом на все пуговицы пиджаке и при галстуке. Волосы его были уложены на пробор волосок к волоску, накрахмаленная рубашка сияла ослепительной белизной, а из кармашка выглядывал платочек.
Похоже, при жизни Беликов без труда нашел бы с Мердоком общий язык. Такой же аккуратист и любитель официоза… был.
– Нет, – возразила Каэн. – Это я проверила в первую очередь. Никакие родственники господина Беликова в Ёжинске не числятся. Зато здесь живет его бывшая жена!
Мердок как раз пролистал до последней бумажки… Свидетельство о расторжении брака, получено уже после приговора суда.
Но даты в этом документе – не самое интересное. А вот имя бывшей супруги…
– Вот так вот, – протянула я. – Надо же, какие скелеты в шкафу у госпожи Цацуевой!
Мердок аккуратно сложил документы, выровнял, как под линейку, и завязал ленточки папки.
– Благодарю, Каэн! – сказал он тепло. – Ты просто умница.
Она зарумянилась, вскочила и умчалась заваривать чай.
Вскоре Каэн вернулась с подносом, на котором красовались заварочный чайник, две чашки, две ложечки и тарелки с пирожными… тоже две.
– Кхм, – произнес Мердок задумчиво, изучая это великолепие.
Напиток благоухал бергамотом, свежайшая выпечка соблазняла шоколадом, клубникой и взбитыми сливками.
«Подготовилась!» – подумала я с веселой злостью.
На мое присутствие Каэн явно не рассчитывала, и, судя по всему, прямо сейчас постарается меня выставить.
– Ах, Мердок! – вздохнула она, глядя на него из-под полуопущенных ресниц. – Мы с тобой сейчас так редко видимся. Чтобы вот так, просто поболтать, выпить чаю… Ты ведь посидишь со мной немного?
И поставила перед ним тарелку с пирожными.
Мой желудок, уловив аппетитные ароматы, недовольно забурчал.
– Нам понадобится еще одно блюдце и чашка, – заметил Мердок невозмутимо.
– Ах, ну что ты! – отмахнулась ложечкой Каэн, бросив на меня злобный взгляд. – Прости, я купила только по две порции пирожных.
– Не переживай, я поделюсь с Анной, – предложил Мердок тем же ровным тоном.
Каэн буквально позеленела.
– Уже вечер! – напомнила она резко. – Шесть часов, рабочий день кончился. Думаю, она уже может идти домой!
Мердок взглянул на меня, однако дальше спорить с хозяйкой явно счел невежливым.
– Боюсь, у нас еще много дел, – только и сказал он. – Стравински, будьте любезны, подождите немного.
Я кивнула и отошла к стеллажам, делая вид, что заинтересовалась любопытным методом сшивки материалов. Шов красными крестиками, надо же! Чего только не сделаешь, когда вся жизнь твоя проходит в скучном архиве. С тоски и рукодельничать начнешь…
Не успела я налюбоваться этой прелестью, как Мердок поднялся. Чай он едва пригубил, к пирожным и вовсе не притронулся.
– Благодарю, Каэн! – тон его звучал официально, с той отстраненной холодностью, от которой женщина-птица вздрогнула и чуть не обварилась кипятком. – Ты чрезвычайно помогла следствию.
Так и просилось бессмертное: «Родина вас не забудет!»
Бедняжка Каэн побледнела, затем покраснела…
Вот умеет Мердок вежливо поставить на место!
Уважаю.
* * *Вдохнула полной грудью я только на улице.
Вечерняя прохлада уже опустилась на город, смягчив краски и приглушив солнечный жар до легкого приятного тепла.
– Куда теперь? – поинтересовалась я, нащупывая в кармане сигареты.
Имею право, у меня стресс.
Мердок только покачал головой, когда я прикурила. Хотя не ему же в волосы чудом не вцепились!
Он тем временем педантично сверился со списком.
– Секретарь вашей бабушки еще не вернулся в Ёжинск? – осведомился Мердок, бросив на меня взгляд.
Поморщился и отступил в сторону. Я только затянулась посильнее: надо же, какие мы нежные! И отрицательно мотнула головой.
