Gedzerath - Рождение легиона
Прячущейся. Наблюдающей. Выжидающей.
Утро выдалось достаточно бурным. Умывшись в одной из кают желтоватой водичкой и недовольно морща носы в сторону носившихся туда и сюда членов экипажа, мы поднялись на вторую палубу, где, в просторном помещении салона для экипажа, получили по большой миске горохового супа и бутерброду с помидорами и салатом. В отличие от Сои, не проникнувшейся уважением к полученной нами от кока вкуснятине, я быстро выхлебала свою порцию, и нимало не стесняясь, запустила язык в отодвинутую тарелку альбиноски, безо всякого аппетита обкусывающей свой бутерброд.
– «Эт что ж, все пегасы вот так вот лопают?» – ехидно поднял густую бровь рослый старикан, всем видом своим напоминавший мне флотского старшину. Поверх белой, плотной робы с длинными рукавами, на нем, как и на большинстве членов экипажа, красовались темные ногавки с нашитыми поверх них петлями с болтавшимися в них ключами, плоскогубцами и другими, крайне интересными инструментами, судя по искусанным ручкам, не минуты не лежащими без дела – «Да, теперь я верю комиссарам нашим – эдак мы и до Хуфгрунда не доберемся, без еды-то. Куда ж в вас столько лезет-то?».
– «Можно подумать, мы вас тут объели!» – насупилась Бриз, с удовольствием откладывая пожеванный бутерброд, за что сразу же удостоилась недовольного взгляда от всех, сидящих за столом – «Что-то вы, соратник, не то говорите!».
– «Объесть – не объели, но и работы вы тоже никакой не делаете» – с тщательно скрываемой издевкой произнес старикан, по длинной шее которого, раз за разом, прокатывались здоровенные желваки. Это огромный, героического размера бутерброд, состоящий из разрезанного пополам батона и начиненный помидорами, салатом и какой-то странной травой, от запаха которой у меня мгновенно начали слезиться глаза, проскакивал к нему в желудок, отчего речь жилистого пони стала звучать довольно невнятно – «Только едите да мелькаете тут повсюду, словно богачи эти, эквестрийские. Занялись бы стоящей работой – и почет был бы вам, и уважение, как ко всем соратникам».
– «Мы тут лишь гости» – я попыталась было сгладить неудачно начавшийся разговор, но глядя на кисло скривившиеся морды остальных матросов, быстро сообразила, что они явно не считают себя прогулочной яхтой – «Да и по штатному расписанию пегасам особой должности не назначено, как я полагаю… А зря, очень зря».
– «Да нууууу?!».
– «Агась!» – теперь была уже моя очередь скривиться в ехидной усмешке, выдергивая из так неосторожно маячившего перед моим носом конца бутерброда большую помидорину – «Ну вот представь что вдруг, внезапно, что-то происходит с нашим воздушным судном. Например, появляется течь в баллоне. Или баллонах».
Подрагивающий дирижабль тряхнуло сильнее, чем обычно. Звякнули ложки, и содержимое мисок качнулось от края к краю, едва не выплеснувшись на стол.
– «Такое ведь бывает сплошь и рядом, я полагаю – усталость металла, дефект в обшивке… Удар молнии» – убедившись, что тряска уменьшилась, хотя и не прошла до конца, я положила добычу на язык, демонстративно, резко сжав ее зубами так, что капельки сока брызнули мне на губы – «Хлоп. Огромная туша начинает медленно сжиматься, теряя драгоценный газ. Или быстро, ежели вообще не горит – такое ведь тоже бывает. А если та огромная емкость над нами наполнена водородом, то разница между теми, кто находится на борту, совершенно нивелируется, ведь тогда дирижабль сгорает буквально за одну-две минуты, и живым факелам, летящим к земле, абсолютно все равно, кто из них земнопони, а кто пегас или единорог…».
– «Заткнулась ты бы лучше, а?» – буркнул старшина, отложив свой бутерброд, когда очередной порыв ветра вновь тряхнул гондолу, заставив матросов схватить копытами свои миски, с тревогой озираясь по сторонам – «Не буди лихо, слышала?».
– «Ну, допустим, над нами много сотен кубических метров гелия, да?» – продолжила я свои рассуждения, краем глаза следя за мордами тихо звереющей команды. Рассказы об ужасах и усилившаяся вдруг тряска явно не способствовали созданию вокруг непринужденной и дружеской атмосферы, но я все-таки решила донести до них собственные мысли, и спокойно продолжала душеспасительную беседу – «И например, нам пришлось подняться выше, обходя какой-нибудь грозовой фронт…».
Мне показалось, или жидкость в наших стаканах клонилась в сторону, словно воздушный корабль начал неспешный подъем?
– «Чем выше мы поднимаемся, тем разреженнее становится атмосфера, и тем сложнее оболочке корпуса удерживать рвущийся наружу газ. Может возникнуть трещина или разрыв – небольшой вначале, совсем крохотный. Но свойство всякой ткани, пусть и усиленной тем или иным образом – растягиваться, расходиться под нагрузками, и вот трещинка увеличивается, расползается под напором шипящего, рвущегося из нее газа. Экипаж еще не в курсе, ведь откуда им знать, сидя в гондоле, что там происходит на самом верху этой громадной тыквы, правда?».
– «Да заткнись ты уже!» – не сдержавшись, рявкнул старик, грохнув копытом по столу, отчего кусачки, выскользнув из петли на его ногавке, со звоном улетели под стол – «Захлопни свою пасть, пятнистая дрянь!».
– «Дирижабль поднимается, поднимается… И вдруг – перестает подниматься. Дыра в обшивке травит газ, словно настоящий клапан, и потеряв подъемную силу, аппарат начинает снижаться – сначала неторопливо, затем все быстрее и быстрее…» – понизив голос, я в упор уставилась в налившиеся кровью глаза старшины, с садистским сладострастием доводя свою мысль до конца – «Естественно, экипаж делает все, что в его силах, но в этот момент уже неважно, что он предпримет – сложно что-то сделать, летая от стены к стене, ведь свистящий фонтан гелия начинает крутить корпус и гондолу, по спирали, отправляя их вниз, в грозовой шторм. Или на вершины деревьев. Или в морские волны – не суть. Но больше об этом дирижабле уже никто и ничего не услышит».
Что ж, я добилась того, чего хотела – грохнув копытом, жилистый старшина вылетел из-за стола и в два прыжка оказался рядом со мной, занося копыто для хлесткого удара… Но реальность часто оказывается куда как менее прозаичной. Скатившись с лавки, я оказалась под самым брюхом взбешенного матроса, и уже через секунду уронила на пол тяжелое, костистое тело, влупив этому телу по задним ногам.
– «Хэть!» – крякнул старшой, похоже, прикусивший в падении язык. Недолго думая, я оказалась на его спине, немилосердно выкручивая завернутую назад ногу, после чего, бросив грозный взгляд на повскакивавшую команду, демонстративно повозилась на его спине, устраиваясь поудобнее – «Пусти… Мерзавка…».
– «А представь, что в команде, вдруг, затесались пегасы» – согласно старинной флотской традиции, прерывать проповедь было нельзя. «Плохая примета», как считали древние люди, и я не собиралась отступать от этого правила ни на шаг – «Ну, вдруг. Случайно. Они могли бы проверить обшивку, облетев эту сраную тыкву, а если что – и залатать прямо в полете, дождавшись снижения воздушного судна. А уж если объявлена эвакуация – пегас вообще становится тебе дороже брата и друга, ведь это он будет тем, кто сможет тащить наполненную экипажем тележку или лодку, на которую установлен зачарованный единорогами талисман. Об этом ты не думал, знаток флотской кухни?!».
