Сергей РАТКЕВИЧ - Девять унций смерти
— Что за чушь? — возмутился бледный от боли маркиз. — Я никогда не стал бы…
— Сэр, я попросил бы вас объясниться, — решительно потребовал принц. — Как вы посмели попытаться подарить мне не принадлежащую вам вещь? Ваша воинская умелость делает вам честь, но кража ее непоправимо пятнает!
Юный рыцарь грозно сверкнул очами, рука его легла на рукоять меча.
— Джерри, убери руку с меча, сначала ответ выслушай, — шепотом посоветовал Роберт де Бофорт.
— Я выслушаю, не убирая руки, — возразил принц.
Лорд-канцлер промолчал.
— Ваше Высочество, — промолвил Якш, — будь вы не сыном своего отца, а простым рыцарем, что бы сделали вы, обнаружив корону своего монарха в частном пользовании какого-либо другого рыцаря?
— Срубил бы мерзавцу голову и доставил корону законному владельцу, — не задумываясь, ответил принц.
— Да при чем здесь корона? — возопил маркиз.
— Я хотел бы спросить о том же, — кивнул принц.
— Я добрей вас, Ваше Высочество, — ответил Якш. — Быть может, дело в том, что я не принц? Я не стал сносить головы мер… то есть маркизу. Он, собственно, виновен лишь в неведении, а за это голов не сносят, тем более что беды никакой не вышло.
— То, что я держу в своих руках, — секира Эдмунда Доаделлина, Короля Олбарийского! — эти слова Якш произнес тем особым способом, который позволял опытным гномьим ораторам легко перекрывать многоголосые вопли собственных соотечественников на заседаниях Большого Совета.
Услышали все.
Толпа ахнула и смолкла.
Не все помнили имя легендарного Олбарийского монарха, но все сообразили, что произошло нечто значительное.
— И принадлежать она может лишь Олбарийскому королевскому роду, — тем же голосом продолжил Якш.
— Моему отцу, — уточнил Джерри, — не мне.
— Тебе, малыш, тебе, добродушно усмехнулся Якш. — Эдмунд так хотел.
Принц скривился от невероятно фамильярного в устах простолюдина «тебе», вспыхнул от «малыша», а потом и вовсе вытаращился от удивления, когда Якш произнес «Эдмунд».
— Король Эдмунд? Тот самый? — запинаясь, вымолвил он.
— Тот самый, малыш, тот самый… так и сказал, поди, дескать, и передай с его королевским благословением всем прочим, что у вас, у людей, положено.
— Но… как я могу… как я посмею… этот дар должен достаться отцу! Роберт, скажи хоть ты!
— Отец учил тебя владеть секирой? — вопросом на вопрос ответил Роберт де Бофорт.
— Учил, но…
— Вот и владей.
— Но… это же не просто секира, это символ власти, разве нет?
— Это — тоже символ власти, разве нет? — лорд-канцлер с усмешкой подергал свою канцлерскую цепь. — Никакая власть не может находиться в одних руках, и Эдмунду Доаделлину известно это получше многих. Твоему отцу — тоже.
Якш так и не понял, что же произошло, когда секира оказалась в руках у юного принца. Он просто почувствовал, что тот, кто бежал все эти долгие годы, наконец прибежал. То, что должно было случиться, наконец случилось.
Передача.
Послание.
Щит.
— А вот тебе и от меня подарочек, — решил прервать затянувшуюся паузу Якш. — От меня и от всех петрийских гномов.
И Якш протянул принцу ту самую кольчугу, сработанную последним его другом.
«Ну что, старый приятель? Одобряешь? Или скажешь — я не прав? Да нет, не скажешь, тебе никогда не нравились войны, а уж теперь и подавно не понравились бы. Так что пусть уж Олбария стоит крепко, а все ее враги полягут прахом, нашим с тобой гномам спокойней будет!»
И услышал внезапный безмолвный ответ.
«Да согласен я, согласен. А только что ж ты пивка-то выпить не зайдешь? Заходи, негоже забывать старых друзей! Мне-то к тебе теперь не подняться!»
«Обязательно зайду, — решительно пообещал Якш. — Вот только на скрипке играть выучусь, да эту жизнь доживу, и зайду! Обещаю!»
— Так вы… Якш?! — воскликнул принц, любуясь подарком.
— Когда-то меня называли именно так, — пожал плечами гном.
«Ничего, тебе еще объяснят, что именно я тебе подарил, юноша…»
И принц поклонился ему, как равному.
А Якш церемонно ответил.
И с этого момента никто уже на том турнире не замечал его простонародной одежды. Она просто перестала иметь значение.
А несчастный маркиз, внезапно сообразивший, что поднял руку на одну особу королевской крови в присутствии другой, упал в обморок.
— Морока с этими недотепами, — проворчал Якш.
— Когда об этом сложат песнь, все будет выглядеть куда значительнее, — улыбнулся Роберт де Бофорт.
— А лучше бы смешнее, — буркнул Якш. — И вообще… я этому шутнику Эдмунду все скажу, когда встречу… Ладно… я просто хочу знать, — тихо добавил он.
Была ночь. Звезды. Морской берег.
Звезды и ночь.
И никого, кроме одного старого, запутавшегося в чудесах и собственной вине гнома.
— Могу я получить ответ на свои вопросы? — спросил Якш у ночного неба.
Небо не ответило.
— Ладно, — сказал Якш. — Молчим, да? А я все-таки хочу знать…
Ты просто тележку тащи…
— Отлично, — ухмыльнулся Якш. — Уже впрягаюсь.
Тележка возникла сама собой. Ее, оказывается, совсем нетрудно позвать. Особенно тому, кто ее хоть раз уже тащил. Тележка везла звезды. Совсем другие звезды, не такие, как те, что недавно смотрели на Якша. А с виду вроде и такие же.
— Тебя опять спасать нужно? — улыбается скрипач.
Он идет, раздвигая ночь, по колено в звездах.
— Обязательно, — кивает Якш. — Обязательно спасать.
— И от какой на сей раз напасти?
— Очень нужно один вопрос задать, — говорит Якш.
— Причем именно ему? — качает головой скрипач.
— Только он имеет право на него ответить… или не ответить, — говорит Якш.
— Хорошо, — кивает скрипач. — Спрашивай. Он ответит. А ты — услышишь… или не услышишь. Обещаю.
Звезды падали, словно листья. Вот только падали они почему-то вверх. Быть может, потому, что они на земле растут? Или это мир перевернулся?
— Эдмунд, почему? — выдохнул Якш. — Почему сейчас, спустя столько лет? Почему Джерри, а не Джеральду? Почему я, а не кто-то другой?
— Якш, это целых три вопроса, — услышал он в ответ.
И звезды замерли.
— Это один вопрос, — с отчаянием прошептал Якш. — Просто у меня правильно спросить не получается!
И звезды вновь посыпались куда попало.
— Хорошо, отвечу, как есть. — Голос короля Эдмунда вновь остановил суматошное падение. — Почему сейчас? Да потому, что мальчик наконец до нее дорос. Сейчас она ему в самый раз по руке будет. Почему Джерри, а не Джеральду? Да потому, что Джеральд — дурак, такой же, как и я сам. Ну, ладно, не такой. Умней, опытней, сдержаннее… и все же… я с этой секирой погиб, так мог ли я передать ее королю-воину? Я передал ему корону, не просто как символ власти — как дар мудрости. Моя секира погубила бы его тогда, а сейчас… сейчас она ему просто не нужна. Что касается Джерри… со временем он станет лучшим правителем, чем мы с Джеральдом вместе взятые. Я знаю это. В его руках моей секире самое место. А что до тебя… во-первых, ты сам ее нашел, а во-вторых, ты кое-что задолжал Олбарии, подгорный владыка, не станешь ведь спорить?
