Колдовской мир. Год Единорога - Нортон Андрэ

– Подымай!

Обеими руками ухватилась я за рукоятку. И в этот миг свалилась с небес алая тварь, в мои глаза метила она. Отдернула я голову, но милостью Сил, которым так долго служила, не выронила меча.

Огнем ожгла тварь мою щеку, взвизгнула рядом, шипя. Но все готова была я забыть ради камня, важен был только камень. И он шевельнулся!

Всю свою Силу собрала я и крикнула:

– Сильнее, Джервон!

И под напором наших мечей наклонился камень. А тварь металась над нашими головами, и Джервон вдруг, тоже охнув, отдернул голову. Но мы справились с камнем: на мгновение застыл он, потом рухнул вниз и откатился.

7

Светлое серебро

И следа не осталось от той, что грозила нам с камня. Но крылатая алая тварь яростно бросилась ко мне. Отшатнулась я, прикрыв глаза ладонью, но меч в руке удержала и ткнула им вниз, в то место, которое было под камнем. Раздался стон. Ненавистная тварь исчезла.

Я стояла над неглубокой ямой. В ней был металлический горшочек, но пронзила я его острием меча, словно был металл мягче глины. Что-то текло из него, и в текущем сплаве растворился сам горшочек, а потом вдруг исчезла и вся жижа, словно в землю впиталась.

Задрожали под ногами каменные плиты, стали трескаться и ломаться в щебень, сперва у ямы, а потом, как волнами, покатились, удаляясь все дальше от ямы, словно бы все века, незаметно пролетевшие над этим местом, вдруг нестерпимой тяжестью навалились на него, дробя камни.

Волна щебня докатилась до ног первого из мужчин. Он поежился, шевельнулся. И вдруг броня его покрылась ржавчиной, гулко грохнули об нее кости, и, смешавшись воедино, все разлетелось на мелкие кусочки и упало на вздыбившиеся камни.

Так было и с остальными. Волна времени поглощала стоящих, срывала с них видимость жизни и катилась все дальше.

– Мертвецы! – сказал Джервон.

Я обернулась к нему: он с живостью озирался вокруг, сковывавшая его тяжесть исчезла, вернулось сознание.

– Да, мертвы, и давно! А теперь мертва и эта ловушка.

Рядом вверх рукоятью стоял мой меч, горшок бесследно исчез, и теперь меч был воткнут острием в землю. Я ухватилась за рукоять и потянула – острия не было, от него осталась тонкая сосулька, будто меч погрузили в кислоту. Не меч, три четверти меча держала я в руке. Я вложила искалеченное оружие в ножны и удивилась мощи той Силы, что была заключена в горшке.

Элин! Я почти забыла, за кем пришла сюда! Резко отвернулась я от ямы и посмотрела туда, где позади всех пленников стоял мой брат. Он шевельнулся, неуверенно поднял руку ко лбу, попытался шагнуть и споткнулся о кости и доспехи одного из своих менее удачливых товарищей. Я рванулась к нему, готовая поддержать. Он моргал, оглядывался по сторонам, словно только что спал и видел сон, а проснувшись, обнаружил, что был тот сон явью.

– Элин! – Я ласково прикоснулась к его плечу, словно утешая проснувшегося с криком ребенка.

Он медленно обернулся ко мне.

– Элис? – спросил он, не веря своим глазам.

– Элис, – подтвердила я, взяла его за руку и вытащила из-за пояса чашу.

Черная пелена исчезла. Серебром сверкала чаша в лунном свете, как в ту ночь, когда была сотворена.

– Чаша из серебра дракона?

– Да, по ней увидела я, что ты в беде… а потом чаша привела меня сюда…

Тут он вновь оглянулся. Волна разрушения прошла еще дальше. Погасло призрачное свечение столбов, большинство их упало, развалилось на мелкие крошки. Улетела отсюда Сила, что удерживала все вместе.

– Где… где мы? – озадаченно хмурился Элин.

И подумалось мне: а помнит ли он, что с ним случилось?

– В сердце проклятия Ингаретов. Оно пало и на тебя…

– Ингаретов! – Хватило и одного слова. – Где Бруниссенда, жена моя?

– В надежной крепости ложбины Фроме.

Горько было мне слышать его слова, словно шагнул он куда-то… не шагнул – отпрянул… но рука моя пока держала его руку.

– Я не помню, – неуверенно пробормотал он.

– Это не важно. Теперь ты свободен.

– Теперь мы все свободны, госпожа! Но нужно ли нам задерживаться здесь?

Джервон стоял рядом со мной. Обнаженный меч был в его руке, он внимательно оглядывался по сторонам, словно повсюду были враги и за любым придорожным кустом мог таиться вооруженный воин.

– Сила покинула это место. – Я была уверена в этом.

– Но одна ли она здесь? Лучше – по коням и назад… Так будет спокойнее.

– Кто это? – спросил Элин.

Ошеломление, судя по краткости речей, еще не оставило его, и я с готовностью ответила:

– Это Джервон, маршал Хавердейла, отправившийся со мной выручать тебя. Его мечом мы добыли победу в этой битве с Силой проклятия.

– Благодарю вас, – отсутствующим голосом произнес Элин.

По всему было видно, что не оправился он еще от власти проклятия и не отдает себе отчета во всем происходящем; простить следовало краткость слов благодарности. Но жутковато стало мне.

– А далеко ли отсюда ложбина Фроме? – Тут голос Элина ожил.

– В дне езды, – ответил Джервон.

Не могла я больше вымолвить ни слова. Ведь вся Сила моя ушла на битву с Серебряной, а сейчас Элин был на свободе. Одолела меня вдруг усталость, разом навалилась на плечи, словно пришло ее время. Но крепкая, как стена крепости, рука обхватила меня за плечи.

– Поехали. – Элин повернулся, он уже был готов.

– Не сейчас, – приказом прозвучал голос Джервона. – Целый день госпожа, сестра ваша, ехала вчера сюда без отдыха, а потом тяжко билась всю ночь, чтобы дать вам свободу. Не по силам ей сейчас ехать!

Элин нетерпеливо оглянулся. С детства знакомое мне упрямство застыло на его лице.

– Тогда я… – начал он и замолк, а потом кивнул. – Хорошо.

Притворялся ли он, не знаю. Сморила меня усталость, и не разбирала я ничего. Не помню, как вышли мы из руин спирали. Ничего больше не помню, только мягкий мешок под головой, укутавший меня меховой плащ, подарок Омунда, да твердую руку и заботливый голос.

Разбудил меня соблазнительный запах жареного мяса. Сквозь полузакрытые веки увидела я перепляс язычков огня на сучьях, а над углями сбоку на прутьях жарились небольшие тушки лесных птиц, дичи изысканной и достойной пиршественного стола любого из лордов Вестдейла.

Скрестив ноги, Джервон, без шлема, в спускавшемся на плечи кольчужном подшлемнике, скептически поглядывал на жарившихся птичек. Где Элин? Я огляделась, но брата у костра не было. Я приподнялась на локте и выкрикнула его имя.

Джервон быстро встал и склонился ко мне.

– Элин? – опять крикнула я.

– Беспокоиться не о чем, жив и здоров, уехал с рассветом. Торопился к подданным и к жене.

Я еще не совсем проснулась, но чем-то обеспокоил меня его голос.

– Но ведь вокруг опасности, ты же сам говорил, что ездить в одиночку безрассудно, а втроем… – бормотала я.

– Он мужчина и воин. И он решил ехать. Разве должен был я остановить его силой? – тем же тоном спросил он.

– Не понимаю…

Мое беспокойство росло. Джервон резко встал, отвернулся к огню, так что я видела лишь его скулу, твердый подбородок, узкую полоску рта.

– И я тоже, – с жаром отозвался он. – Ту, что победила бы ради меня в такой битве, я бы никогда не покинул, а он все распинался о своей госпоже. Как же попал он к этой, Серебряной, если бы и впрямь думал о своей Бруниссенде столько, сколько говорит?

– Может быть, он забыл все, не помнит. – Я откинула плащ. – Иногда так бывает. И не было у него сил противостоять Серебряной, когда подпал он под заклятье. Вспомни, какова она была… Если бы не анх, ты тоже не устоял бы.

– Хорошо! – Возмущение еще не угасло в голосе Джервона. – Может, и правда на его месте любой мужчина поступил бы так же, но не этого ожидал я от вашего брата. И… – Он заколебался, явно не решаясь произнести, что хотел. – Госпожа, не ждите… Впрочем, быть может, я вижу обнаженные мечи там, где они в ножнах. Не хотите ли поесть?

Меня больше занимало, что́ он думал. Но что-то мешало спросить его об этом, да и голод одолевал. Я протянула руку к самодельному вертелу и принялась отрывать зажаренное мясо от косточек.