Джефферсон Свайкеффер - Паутина будущего
— А как насчет вертолета? — спросил Кристофер.
Марианна притормозила и некоторое время обдумывала его слова.
— Это увеличит степень неопределенности, — сказала она. — Кроме того, для тебя это увеличит степень риска. До сих пор ты в любой момент мог сказать, что ничего не знал.
— Марианна, я всегда был, есть и буду с тобой. — Он наклонился вперед через спинку сиденья и положил руку ей на плечо. — Я понимаю, что мне есть что терять. Они могут лишить меня работы, многих свобод и прав. Они могут отнять мой вертолет. — На мгновение его лицо помрачнело, затем он продолжил: — Нужно сказать, что у них будет причина сделать со мной все это. Но ты прячешь шестьдесят пять человек, у которых отняты права без всяких на то причин. Просто потому, что они родились. И все. Я не считаю этичным пользоваться всеми своими правами в стране, где кто-то лишен их совсем.
Марианна резко повернула к тротуару и остановилась. Слишком резко для Мэддока, который нашел данное средство передвижения еще более неуютным, чем трамвай.
— Хорошо, — вздохнула Марианна. — Дай мне подумать…
Она закусила губу и некоторое время отстраненно смотрела куда-то вдаль. Затем она приняла окончательное решение.
— Тебе придется вернуться назад снова через подвал. Люди, конечно, заметят, что ты промок, но персонал тебя хорошо знает. Переоденься в гардеробе Б-4. Поднимись по лестнице и ни в коем случае не пользуйся дверями.
— Я уже подумал, что попаду на крышу через световой люк, прямо из конференц-зала, — сказал Кристофер.
Марианна улыбнулась:
— Замечательная идея. — Она смотрела на него с серьезно-шутливым выражением лица. — Только смотри не сделай этого во время какой-нибудь конференции.
Мэддок поднял голову. Голос Марианны был точной копией голоса Софии. Им овладело чувство замешательства. Он почувствовал себя пойманным в какую-то западню. Его нервировал грубый шум мотора; давили узкие сиденья и низкая крыша. Западню эту расставила сама история. Кристофер был знаком ему очень хорошо; Катя была слишком похожа на Скаску. Только Шарлин была новой; Мэддок с трудом удерживался от того, чтобы в отчаянии и горе не ухватиться за ее руку.
— Где мы встретимся? — спросил Кристофер голосом давно умершего Темплетона.
Катя ответила; Мэддок прилагал большие усилия, чтобы найти в ее интонациях хоть что-нибудь, что делало бы ее именно Катей, а не просто тенью другой женщины. Она показывала рукой в сторону плавучего дома у причала нижней части залива. Кристофер сделал рефлекторное движение рукой к своему ремню, но, вспомнив, что чопа у него нег, огорченно посмотрел на нее.
— К сожалению, я не могу записать адрес в мой чоп, — вздохнул он.
— В таком случае я пойду с тобой, — заявила Катя. — Ты все равно обещал мне прогулку на вертолете. Обещай мне, что летать будем по-настоящему!
Кристофер улыбнулся, показав свои ровные белые зубы:
— Тебе когда-нибудь приходилось видеть, как вертолет делает кувырок?
Они спрыгнули с машины и пошли обратно вниз по дороге. Марианна несколько минут сидела и ждала, пока они скроются за углом.
Теперь она одна сидела впереди. Сейчас, когда в машине стало меньше народа, Мэддок и Шарлин позволили себе немного расслабиться.
— Мэддок, — начала Марианна, — простите меня за то, что втянула вас во все это.
— Вы здесь, пожалуй, ни при чем, — ответил он, удивившись ее словам.
Она помолчала и начала снова:
— Мне жаль, что позволила вам участвовать в операции. — Она очень серьезно посмотрела на него: — Думаю, что было бы неправильно с моей стороны отстранить вас от дела. Но если вы хотите отказаться и уйти, то я не буду препятствовать этому.
Некоторое время Мэддок обдумывал ответ.
— Я занимаюсь этим делом гораздо дольше вас с хронологической точки зрения. Но у вас есть кое-какие навыки, которых нет у меня.
Он еще немного подумал и вдруг заметил, что Шарлин внимательно смотрит на него.
«Она еще не совсем поверила, — понял Мэддок. — В глубине души ей хотелось бы, чтобы все это оказалось мистификацией. Стенелеос — это просто переодетый человек, а пещера из паутины и ее ползучий ужас созданы с помощью зеркал и прочих хитроумных приспособлений».
Ей придется идти дальше, в то время как он останется и будет искать свою дорогу жизни в этом странном мире поднимающихся морей и карманных секретарей. Она не собиралась бранить Стенелеоса за то, что втянута им в странную историю, хотя и имела на это право. Мэддок подумал, что и ему самому надо было бы дать хорошую взбучку этому сумасшедшему авантюристу, покрытому черным мехом.
Но нет, он сделал свой выбор. Шарлин тоже сделала свой.
— Я иду с вами, даже если мне придется ковылять сзади на двух ногах. По правде говоря, я не знаю, как движется эта повозка, и не умею управлять ею, но меня это не волнует. Может быть, если у нас будет время, вы обучите меня этому. Я предлагаю вам свою поддержку, и физическую, и духовную. Крутите свое колесо и везите нас, куда нужно.
Поездка оказалась самой труднопереносимой в его жизни. Когда Мэддок увидел за окнами автомобиля взлетающие и падающие склоны холмов, то понял, с какой бешеной скоростью они движутся, и довольно громко выругался. Затем он слегка осел в кресле, придвинулся как можно ближе к Шарлин и, скрипя зубами, отвернулся от окон, не осмеливаясь больше смотреть в них. Улицы были какими-то вертикальными, похожими скорее на крутые скалы, чем на нормальные дороги. Недавняя поездка в трамвае казалась теперь Мэддоку очень благопристойной и совершенно безопасной, не то что эта сумасшедшая гонка, от которой можно было рехнуться.
Вскоре, однако, эта пытка прекратилась и Марианна плавно остановила автомобиль. Они оказались на парковочной площадке на берегу небольшой бухточки, где покачивались на якоре громоздкие экскурсионные пароходы. Мэддок обнаружил, что он не может вылезти из машины. Шарлин, увидев, как он безуспешно возится с ручками и кнопками дверцы, бросила на него жалостливо-презрительный взгляд и вышла из машины со своей стороны. Мэддок со всей возможной быстротой перебрался по сиденью на ту же сторону и выбрался вслед за ней. Он понимал, что выглядит несколько несолидно в глазах женщин, но ничего не мог с этим поделать. Никогда еще земля не казалась ему такой надежной и твердой, как сейчас. Подобные ощущения он не испытывал даже после своих сногсшибательных путешествий во времени и под землей.
Мэддок стоял у дороги, плавно спускающейся прямо к воде. Солнце уже грело так, что становилось довольно неуютно. Волны периодично и мягко шлепали о берег и о борт стоящего на якоре недалеко от их автомобиля судна.
