Александр Меньшиков - В краю молчаливого эха
— Вот не думал… что у вас есть братья, — заметил северянин.
Иван Стефанович беззаботно рассмеялся.
— Братья и братья! Нихаз с ними! Батюшка, честно говоря, не особо о них распространяется.
— Отчего? Что-то с ними не так?
— Не так, — лукаво улыбнулся Бобровский. — Видишь ли… старшие братья — безбатешные…
— Что? — недопонял Бор.
— Байстрюки, — радостно заулыбался «царевич». Судя по всему его это очень забавляло. — Так вышло, что я единственный из них истинный Бобровский.
— То есть… то есть это всё теперь ваше и ничьё больше? — поинтересовался Бор, обводя рукой комнату, однако подразумевая всё хозяйство «царевича».
— Ты говоришь о наследстве? — резкий переход на «ты» отразился в сознании северянина неприятным диссонансом. — Так вот: по закону оно моё.
— Н-да! Вот это… это… это…
— Вот именно! А отец не отстаёт. Ему нужен «продолжатель рода»… Если бы были живы Мудровы, он бы давно отцепился… Правда и я был бы уже «окучен».
«Царевич» тихо рассмеялся. Его лицо стало похоже на румяный блин.
— Удивительно… Ты, Бор, не смотря на все слухи, создаёшь впечатление порядочного человека.
— И что в этом удивительного?
— Просто… просто так сказал… Хотя, насколько я помню, вы, северяне, никогда не слыли интриганами.
Бобровский снова рассмеялся.
— Кто такие Мудровы? — спросил Бор.
— О! То старая история… Как-то моего отца выкупил из хадаганского плена его побратим — Глеб Мудров. Ну… вот мой батюшка и поклялся, что наши роды навек побратаются. Типа я должен был бы жениться на дочери Глеба.
— И что случилось?
— Гм! Трудно сказать… Слухи есть, правды — нет. Сгинули все Мудровы. Сначала жена Глеба странным образом умерла. Потом и сыны пропали… все, как один… А дочь, Василиса… она, кстати, гораздо старше меня… Так вот она вообще, говорят… э-э-э… того… Пошла на болота и там сгинула.
Бобровский нахмурился и стал нервно покусывать губу.
— Все вокруг полагают, что всему виной Крамольские. Повздорили они с Мудровыми, вот и результат…
— Что за Крамольские? — участливо спросил Бор.
— Да были тут… такие… из зуреньцев…
«Царевич» говорил неохотно. Каждое слово чуть ли не выдавливал. Бор решил подтолкнуть Ивана к откровенности.
— Я спрашиваю не из праздного любопытства, — пояснил северянин. — В конце концов, хотелось бы вникнуть в суть и предложить свою помощь…
— Помощь?
— А чего бы и нет? Я в некотором роде человек вольный. Даже не смотря на то, что как бы служу в Сыскном приказе. Вы ведь, Иван Стефанович, сами говорили, что у меня скверная репутация.
— И что? — посерьёзнел Бобровский. В его глазах вновь сверкнул огонёк интереса.
— За определённую мзду… вы можете воспользоваться ей… моей репутацией… И при этом ваша нисколько не пострадает. Всё так и останется за мной.
Бор широко улыбнулся. «Царевич» мигом облизал пересохшие губы и стал отчего-то потирать свои пухлые ручонки.
— Это… это… над этим надо поразмыслить…
— Хорошо… я могу обождать.
Бобровский еле скрыл своё удовлетворение. А оно так и проступало на румяном лице.
— Так кто такие Крамольские? Что за конфликт у них вышел с Мудровыми? — спросил Бор.
— О Крамольских мне мало что известно… достоверно… Только слухи.
— Какие?
— Про Ядвигу… это… в некотором роде глава семейства… Кто она да откуда заявилась, мне доподлинно не известно. Ядвига каким-то образом умудрилась втереться в доверие к старому князю Адриану…
— Это последний из Валиров? Того, которого постигло проклятие эльфов?
— Того самого. Когда не стало ни Адриана, ни его дочери, Ядвига вскружила голову Глебу Мудрову. У того как раз только-но жена умерла. Вот он и решил взять в дом Крамольскую… Даже не смотря на то, что у той уже был сынок… и говорят, что он тоже… байстрюк…
Бобровский сощурился и недобро улыбнулся. Его губы скривились в тонкую полоску.
— Народ в отцы этому сыночку приписывает самого Адриана, — и вновь сказал, что плюнул.
— Да? Так он почти что прямой валирской крови? — такой факт весьма заинтересовал Бора.
— Хм! Прямой! Кто ещё прямой, тут бабка надвое сказал. Мы, Бобровские, как и Северские, Добролюбские и сто иных прочих родов, тоже ведь свои начала ведём не от мясников и плотников. И мало ли что там по светёлкам дворовые брешут! Валирской крови!
Было видно, что Иван сильно злился. А значит, слова про шашни Ядвиги с Адрианом могли быть правдой.
— Я не хотел вас ничем обидеть. Просто уточнял, — примирительно сказал Бор.
— Угу… Ладно, я вспылил зазря… Ядвига, надо сказать, та ещё была баба! Красивая до безумия! И хитрая! Даже коварная. Батюшка её за то не любил. Она ведь мужиками крутила, как перепёлками на вертеле. Да ещё зналась с какими-то странными личностями.
— Это какими?
— Нихаз его знает! Меня здесь на тот момент не было… А если по слухам, то с эльфами… и вроде из Дома ди Дусер…
Бор аж присвистнул.
— Но это всё слухи, — быстро повторился Бобровский.
— А кто же тогда отец её сынка?
— Мстислава?
— Кого?
— Так звали… сыночка…
— Хорошо, и кто его отец? По правде.
— Я, что скрывать, склоняюсь к мысли, что от Валиров в нём… что-то есть. Но могу и ошибаться…
«Царевич» скривился и тяжело вздохнул.
— Мы немного отвлеклись, — проговорил он. — В общем, что-то не заладилось между детьми Мудрова и Крамольской. Отсюда весь сыр-бор. А, может, дело ещё и в том, что Ядвига желала прибрать к своим рукам хозяйство Глеба. А сынка своего сделать единственным наследником… Сейчас, конечно, никто достоверно о сём не расскажет. Всё домыслы.
— А где делись Крамольские?
— Не знаю… Уехали… пропали… может, сгинули… Или нашла Ядвига себе нового дурачка. Я ведь в то время был далеко отсюда. Учился. Когда приехал, то наречённой Василисы уже не было. Кстати, я уже говорил, что она была несколько старше меня?
— Угу, — кивнул головой северянин.
— Нравишься ты мне, Бор, — заметил «царевич». — Чтобы там не рассказывали… а ты кажешься мне достойным человеком.
— Так сразу и достойным! — удивился северянин.
— Ну… не сразу… Вот гляжу не тебя и в толк не возьму, как ты умудрился меня разговорить?
— Старался.
— Ну да, в Сыскном-то приказе дураки не служат. Верно?
Внизу что-то грякнуло, брякнуло, покатилось по полу. Послышался чей-то недовольный голос, потом женские причитания.
— Де ить? — расслышал Бор слова незнакомца.
Снова бабьи сопли. Грохот. Через несколько секунд — скрип лестницы.
