Елена Хаецкая - Голодный грек, или Странствия Феодула
Тут Георгий неожиданно отвесил Феодулу увесистую затрещину.
– Ай! – вскрикнул Феодул, хватаясь за голову, чтобы хоть немного унять звон в ушах. – За что ты ударил меня, Георгий? Ведь сейчас я, кажется, не являл ни невежества, ни самоуверенности, но вполне смиренно задавал вопросы, как ты и желал.
– Я ударил тебя потому, что в этом месте «Вопросоответника о неизреченном» всегда надлежит бить вопрошающего, – спокойно объяснил Георгий Згуропул. – И Косма Влатир так поступал, и тот, кто учил всоему Влатира, – тоже.
– А… – молвил Феодул и с этого мгновения стал держаться с Георгием настороженно.
Георгий как ни в чем не бывало продолжал:
– Музыка может быть сопоставима с любовью земной и любовью небесной, смотря по тому, о какой музыке мы ведем речь. В стародавние времена пелось много непристойных песен. Певцы подбирали их на перекрестках дорог и в притонах и крикливо исполняли, нередко сопровождая пение бессмысленными криками и сатанинскими плясками. Или того хуже – воющие песни женщин, сопровождаемые всяким жеманством, которое изображает в пении разврат черни. Все это, конечно, связано с низменной, плотской любовью и потому греховно.
– Совершенно с тобой согласен, – боязливо поддакнул Феодул.
– Есть и иное доказательство несомненной связи между музыкой и взаимным влечением мужской и женской плоти, – продолжал Георгий увлеченно. – В трактате Аристида Квинтиллиана «О музыке» и отчасти в трудах Жерома Моравского из латинского ордена Псов Господних я сам читал о различении музыкальных инструментов по мужским и женским признакам.
– Хотел бы я хотя бы издали прикоснуться к этим ученым трактатам, – сказал Феодул, все еще осторожничая.
– Это сделать нетрудно, ибо наиболее важное ты сейчас услышишь от меня. Узнай, что одни инструменты звучат низко, другие же – высоко. Низкий звук является мужским и означает нечто важное и героическое; высокий звук, напротив, является женским и означает нечто нежное и расслабляющее. Среди духовых инструментов мужским объявлен олифант, как обладающий громким и резким звуком, а женским – скорбный фригийский авлос, называемый иначе «плагионом». Затем в струнных инструментах обнаруживается, что лира из-за низкого регистра и суровости звучания соответствует мужскому началу, а самбюке, который у франков называется «ситаром», – женскому, поскольку он невзрачен из-за незначительного размера струн, приспособленных для высокого регистра, и приводит к расслабленности. Из смычковых струнных инструментов мужским смело назову рюбер, а женским – жигль, на котором любят пиликать латинские менестрели. Чтобы ты мог представить себе воочию, каким образом осуществляется соитие мужских и женских звуков, расскажу о союзе рюбера и жигля. Жигль сходен с виолой, однако по богатству звучания несоизмеримо беднее. Любой пиликала прикладывает жигль к плечу и водит смычком по струнам, извлекая тонкие звуки. Рюбер же был перенят франками у сарацин, которые называют этот инструмент ребабом. Струн у него только две, но они длинные и толстые, и смычок извлекает из них низкие звуки, Эти инструменты всегда используются в паре, причем жигль ведет верхнюю партию, а рюбер – нижнюю и задает басовый тон. Вот что я называю плотским соитием инструментов в музыке.
– После твоих объяснений даже последний глупец и невежда сочтет себя просвещенным, – заметил Феодул. – Насколько я успел тебя понять, музыка, уподобляемая плотской любви, может оказывать на слушателей развращающее действие?
– Да, и это доказывается тем, что именно к такой музыке нередко прибегали еретики и учащие неправо, – сказал Георгий. – Известно, как иные из них перекладывали свое лжеучение стихами как бы народной песни и после распевали его на разные греховные мелодии.
Феодул воздел руки к низкому сырому потолку темницы.
– Что это с тобой? – с подозрением осведомился Георгий Згуропул.
– Возношу благодарность Господу за то, что попустил клеветникам бросить меня в эту темницу и послал встречу с тобой! – ответил Феодул.
– Музыка есть величайший дар Творца, – так начал свое поучение на следующий день Георгий Згуропул после того, как съел свою порцию похлебки и порцию Феодула тоже. – Гармония звуков сложилась по благоволению Господа… Дай мне тот кусок хлеба, который ты прячешь в кулаке. Думаешь, не вижу?
– Прости, – смиренно молвил Феодул, разжимая кулак. – Решил, что ты не заметишь.
– Еще чего! – проворчал Георгий, забирая мокрый липкий комочек хлеба и засовывая его себе в рот. – Узнай, что слаженность мелосов музыка имеет свыше, а именно благодаря Святой Троице. Святитель Иоанн Златоуст говорит, что прежде разные гимны – такие, как Трисвятое, или «Всякое дыхание», или «Свыше пророки», ну и другие… «Блажен муж», к примеру… Словом, раньше эти гимны пелись только на небесах, ангелами, но Господь и Сам соблаговолил сойти на землю и сию небесную музыку также вынудил низойти к нам. И в такой музыке нашла воплощение любовь небесная, ибо такая музыка есть средство наилучшего познания Божественной мудрости…
Георгий замолчал и вдруг тихо, горестно вздохнул.
– Что с тобой? – спросил Феодул. – Может быть, ты горюешь о другом куске хлеба, который я утаил от тебя вчера?
Георгий покачал головой.
– Веришь ли, Феодул, – сказал он, – всегда оставался я ругателем, похотливцем и пьяницей, но ведь и мне была доступна небесная музыка, невыразимые ее созвучия… Ведь Дух Святой знал, сколь трудно приобщить людей к добродетели, и потому к догмату веры примешивал наслаждение, подобно врачу, который обмазывает лекарство медом. Ибо чтение утомительно и часто неприятно и приводит к головным болям, а пение псалмов и гимнов всегда прекрасно и расширяет душу, а душа, расширяясь, пропитывает все тело и дает ему отдых и расслабление… Поклянись, Феодул, что не умрешь от голода, если я съем тот хлеб, о котором ты говорил только что!
– Я изрядно растолстел, – сказал Феодул, – и запасов сытости хватит мне еще надолго.
С этими словами он подал Георгию еще один комочек хлеба, который хоронил за пазухой. Георгий проглотил его.
– Позволь спросить, – подступился Феодул, – каким образом музыка делается мудрой?
– Музыка мудра изначально, ибо такой сотворил ее Господь. Боговдохновенные мужи умеют слышать ее, не искажая, и наполняют светлое звучание мелодии текстом Священного Писания. Подумай только, Феодул, мы с тобою гнием в этой смрадной тюрьме, а там, наверху, под благотворными лучами солнца ходят великие мелурги, дышащие прекрасной музыкой: и Михаил Пацад, и Фока Филадельф, и Герман-монах, и Карвунариот, и Симеон Псирицкий…
