akchisko_san1 - Гарри Поттер и Обитель Бессмертия
— Тут их шесть видов, – констатировала Лаванда, протягивая несколько блестящих прямоугольников, расположенных в ее руке наподобие веера. Гарри отрицательно помотал головой. – Не будешь смотреть? – уточнила она.
— Я и так догадываюсь, что там, – отказался Гарри. Все в нем протестовало против того, чтобы соприкасаться с этим, в душе пробудилось внутреннее чувство гигиены, подобно тому, что тетушка Петуния ни за что не стала бы рыться в мусорных баках.
— Никогда раньше в школе не бывало этой гадости, – с отвращением произнесла Гермиона, приподнимая двумя пальцами глянцевый листик перед собой.
— Не трогай ты это, – посоветовал Гарри и презрительно поморщился. Он не хотел показать, что ему тоже не по себе. Красная надпись «дорогу чистой крови!» на черном фоне назойливо возвращалась, то и дело вставая перед его мысленным взором.
— Это надо немедленно показать директору! – безапелляционно заявил Рон.
— Надо же, ты сам напрашиваешься исполнять обязанности старосты? Сам пойдешь? – осведомилась Джинни.
Рон медленно поднялся с места. Уши его пламенели.
— И пойду! – запальчиво бросил он. – Я, знаешь ли, действительно – староста! Можно мне… все виды?
Он избегал смотреть на Лаванду.
— А волшебное слово? – псевдо–удивленно спросила гриффиндорка.
Рон пробормотал что‑то такое, чего при всем желании невозможно было разобрать.
— Ты разговаривать разучился? – продолжала Лаванда тем же тоном.
Гарри, хоть его это и не касалось, почувствовал себя неловко. Ситуация становилась явно ненормальной, и он расценил ее как совсем ненормальную, подумав о том, как можно так по–детски себя вести, когда вокруг творится такое.
— А знаете, – сказал он, – я, пожалуй, подам заявку на участие в соревнованиях по квиддичу, – сказал он.
— Да?! – несказанно обрадовался Рон и тут же подсел нему, делая вид, что напрочь забыл о буклетах.
Гарри же повернулся к Гермионе, которая, правда, старалась смотреть прямо перед собой, но тоже отчего‑то выглядела смущенной и при этом воинственной.
— Как ты думаешь, каковы шансы, что Волдеморт явится на матч, если я буду в нем участвовать? – спросил он.
Во всяком случае, ему удалось так сбить спесь с Лаванды. Услышав запретное имя, она как‑то вся сникла.
— Примерно такая же, как столкнуться с ним на Турнире, – серьезно произнесла Гермиона, и было заметно, что это ее беспокоит. – Знаешь, я не подумала до сих пор, но что, если эти соревнования организованы именно с такой целью?
— Тогда я тем более должен принять вызов, – решил Гарри. – Я не хочу просто сидеть и смотреть, как школу наводняет всякая гадость!
Появление агитационных листков было подобно взрыву бомбы. К середине дня в школе не было ни одного человека, кому бы они не попались на глаза. На этом фоне подачу заявки Гарри Поттером даже Фадж оставил почти без внимания, а профессор МакГонагол, которую он застал в учительской, просто вложила пергамент с его именем в числе прочих.
Заявление, сделанное новым директором, было, по мнению Гарри, полностью в его стиле: он пообещал принять меры, посоветовал в случае чего обращаться к учителям, но не предложил сразу ничего конкретного. И на этом фоне выступление Гермионы невероятно понравилось нормальному большинству учеников.
— Я думаю, каждый, нашедший такой листок, обязан просто немедленно швырнуть его в камин! – заявила она.
От Гарри не укрылись кислые физиономии слизеринцев, выдавших несколько медленных хлопков, пока остальные, включая и Фаджа, бурно аплодировали Гермионе.
— Мне одно не нравится, – сказала, усаживаясь, подруга, и Рон тотчас перебил ее.
— Как – только одно! – выпалил он. – А все остальное красиво, что ли?!
— Нет, – поморщилась Гермиона. – Что за глупости, Рон! Я тут поспрашивала людей. Похоже, что с утра буклеты обнаружились только в трех гостиных: «Равенкло», «Слизерина» и «Гриффиндора». Ханна Эббот уверяет меня, что первый буклет ей показала Лаванда, и вообще эти картинки начали расползаться по школе из гостиных.
— Ну, «Хуффульпуфф» святой, за неимением других достоинств, и закончим на этом! – и Рон, подняв кубок, торжественно чокнулся с графином.
Однако Гарри склонен был отнестись к словам Гермионы серьезно. Специально отстав с ней на пару шагов от других гриффиндорцев по пути на трансфигурацию, он спросил, что же, по ее мнению, это означает.
— Принести это в гостиную могли те, кому известен пароль, – закусив губу, поделилась своими соображениями Гермиона. – Это значит, в трех колледжах есть ученики, помогающие Темному лорду.
Такая перспектива не на шутку обеспокоила Гарри. Весь остаток дня он не находил себе места, вопрошая, как же так могло получиться. В «Слизерине» – понятно, но в «Равенкло» и уж тем более – в «Гриффиндоре»! Ему очень хотелось бы высмеять Гермиону, заявить, что такого быть не может, но аргументов не хватало для того, чтоб убедить в этом даже самого себя. Он поздно лег спать и почти сразу погрузился в забытье, мечтая хоть ненадолго отключиться от дневного кошмара.
В какой‑то момент мозг его зафиксировал повторение одних и тех же слов, сначала неясных, а потом все более отчетливых.
«Иди ко мне!». Его тянуло туда, как будто магнит тащил его куда‑то. Умом Гарри понимал, что туда не надо, но ум его спал, а та часть, что властно звала куда‑то, становилась все сильнее.
Словно со стороны наблюдая за собой, он фиксировал, что отдергивает полог, встает с постели и идет к выходу из спальни.
В следующее мгновение Гарри оказался в состоянии свободного падения. К счастью, он успел выставить руки веред, и потому носом в ботинки Дина все‑таки не ткнулся. Падение закончилось, как это ему свойственно, мгновенно, и вот он уже лежал, вытянувшись, на полу. Гарри чувствовал, что сильно ушиб колено, да и резкая боль в руке свидетельствовала о том, что приземлился он не очень удачно. При таких ощущениях было трудно в должной степени осознать, как ему повезло, что накануне вечером Рон так разбросал вещи.
В темноте между тем раздавались сонные голоса ребят, вопрошающих, «что за грохот посреди ночи» и «что случилось». Зажегся свет; скоро его окружили, подняли и усадили на кровать. Рон, носком разметающий беспорядок на полу, выглядел смущенным, да и остальные ребята поглядывали на него косо.
— Кажется, я повредил руку, – вынужден был сказать Гарри.
— Пустяки! Мадам Помфри моментально починит, – бодро произнес Невилл.
В результате непродолжительной дискуссии, в которой мнения Гарри так и не выслушали, было решено не ждать утра, а отправить его в больничное крыло прямо сейчас.
— Рон, ты можешь проводить меня туда? – настойчиво попросил Гарри. Он не собирался рассказывать всей спальне, что на самом деле произошло, и интонацией пытался дать понять лучшему другу, как важно, чтобы его проводил именно он, Рон. Тот же, похоже, был слишком расстроен и виноват, чтоб что‑то понимать. Возможно, поэтому он сразу согласился.
