Людмила Астахова - Бог из машины
– А я, с вашего позволения, тут подожду. Если вы не против, преподобный, – улыбнулся Удэйн.
Когти Локки! Именно они, раскаленные огненные когти, вонзились в трепещущее сердце бывшего тива и нынешнего ролфи, когда он увидел ее.
Потрепанный кожаный переплет, когда-то черный, а сейчас – какой-то невнятный, темно-бурый, вызывающий нехорошие ассоциации с цветом запекшейся и засохшей крови.
Никаких пометок, никакого тиснения – только темная кожа и старинная латунная застежка.
Это была она! Та самая, бесценная, похищенная из шкафчика в борделе Мамы Муры тетрадь посвященной Аслэйг. Этого просто не могло быть… хотя почему же не могло? Где еще мог найтись пресловутый манускрипт, кроме как на полочке у иерарха Эсмонд-Круга, попустительством богов оказавшегося ему, Удэйну ир-Апэйну, кровным родителем?
Вот когда Удэйн оценил пресловутую ролфийскую сдержанность – и понял, откуда она берется. Не впивайся ему в загривок незримые когти Огненной Совы, не раскрой Беспощадная над своим посвященным незримые золотые крылья – скулить бы ему от радости и прыгать, оглашая кабинет папаши счастливым тявканьем. Или, что вероятнее, червяком извивался бы он на ковре, подчиненный ментальной магией диллайн. Но Локка и предостерегла, и уберегла, да так, что магической атаки тива Форхерда ир-Апэйн почти не заметил. Он вообще мало что замечал, кроме краешка знакомого черного переплета, выглядывавшего из-под небрежной стопки исписанных листов дорогой бумаги. Сейчас, сейчас… пусть только преподобный уйдет, пусть оставит Удэйна здесь одного…
Сложнее всего оказалось не потерять нить разговора и продолжать холодно и нагло улыбаться в лицо папеньке. И не показать ему, как сильно отрекшийся сын жаждет остаться в кабинете в одиночестве – и как мало его на самом деле интересуют гримасы родителя, да и весь этот хитрый план с устройством свидания Тиглата и Алезандеза – тоже. Даже если не выгорит – пусть! Сестрица Грэйн не станет слишком пенять на потерю шурианского повстанца, если взамен брат-посвященный принесет ей в зубах Тетрадь Аслэйг! Хотя лучше бы, конечно, провернуть разом и одно дело, и другое.
Думал ли обо всем этом Удэйн, когда бесшумно метнулся к полке, сцапал драгоценную тетрадь и быстро выдрал страницы из переплета? Нет, не думал! Скейн-даг, этот непременный спутник любого настоящего ролфи, которым Грэйн щедро одарила новообретенного брата наутро после посвящения, пришелся очень кстати. Надежно припрятав добычу под рубашку, к самому телу, он повел хищным взглядом в поисках подходящей по толщине замены… а, вот же! Как удачно, что папаша не вытряхнул корзину для бумаг! Ролфи выгреб из мусора целую охапку листков, сложил их так, чтоб похоже было на страницы, и вложил их в обложку. А потом аккуратно вернул тетрадь на место. И сел в кресло, благодаря Локку и сестер ее за фору во времени, которая позволит успокоить нервное дыхание.
Все! Теперь эрна Кэдвен получит свой манускрипт – или Удэйн ир-Апэйн сдохнет, пытаясь дотащить до нее добычу. В любом случае, Локка видит – свой долг он исполнил до конца.
По неспокойному Ициару они с Удэйном ехали, закутавшись в плащи и пониже надвинув шляпы. Потому что один – типичный ролфи, а другой – шуриа. Но погромщики и охотники на шпионов не станут слушать Шэйза Тиглата про славные годы, посвященные борьбе с ролфийскими захватчиками. Теперь шуриа для них – вероломные предатели и союзники агрессоров с Ролэнси. А потому – за шею змеиного прихвостня и на перекладину.
Но пред очи тива Алезандеза «заживо погребенный» шуриа предстал во всей красе – с пропитанной кровью повязкой на лбу, исполненный благородного гнева и решимости восстановить справедливость.
И, разумеется, хитрый Ворон пришел в ужас от истории про студентов-вивисекторов.
– Предвечный! Это невозможно! Такие милые молодые люди и вдруг учиняют подобное злодейство! Ай-ай!
Алезандез так сочувственно вздыхал, так жалостливо свистел носом, что Шэйз мысленно возмутился: «Интересно, он за кого меня принимает? За болванчика-полукровку? Забыл, должно быть, что я – шуриа. Или настолько разочаровался в своем Предвечном, что точно так же, как господа потрошители, верит только в магию?» И его желание отправить подлого диллайн на встречу к Предвечному окрепло.
– Вы должны строго наказать этих… экспериментаторов, Благой! Они – преступники и убийцы! – голосил Тиглат, окончательно войдя в роль безвинной жертвы мучителей в студенческих мантиях.
Алезандез клятвенно заверил, что наведет порядок в университете и приструнит зарвавшихся сектантов. Кто угодно поверил бы этим искренним интонациям, но не шуриа.
«А ведь ты их не просто покрываешь, птица певчая, ты тайно ими руководишь», – возмутился Тиглат. Нет, мыслей хозяина роскошнейших апартаментов он читать не мог, никто не может. Но эмоции чуял великолепно, а настроение и подавно. Тив Алезандез пребывал в легком раздражении, несильно злился и хотел как можно скорее избавиться от неожиданного визитера. Шэйз Тиглат был для эсмонда точно назойливая муха, которая жужжит ночью и спать не дает. Но с виду и не скажешь – само участие, а также нестерпимое желание помочь, утешить и защитить.
«И прихлопнуть, как муху. Домашней туфлей», – догадался шуриа.
И рука сама потянулась к флакончику с ядом. На обширном рабочем столе Алезандеза, кроме бумаг и книг, находилось еще два подноса с питьем и кушаньями. По количеству хватило бы, чтобы насытить стаю… нервных тивов-секретарей, снующих по резиденции. А по качеству… В желудке у ширианского повстанца заурчало. Тут тебе и сыр, и жареные колбаски под острым соусом, и рыбка, и фаршированные овощи, и сласти. И, конечно же, кувшинчик со свежайшими сливками.
«Отлично!» – подумал Тиглат.
– А что это за дикая история с моим якобы убийством, опознанием и пойманными убийцами? – спросил он.
– Прискорбное недоразумение, дорогой Шэйз. Мертвец был так похож на вас, что мы даже не усомнились.
– Он был шуриа?
– Очень может быть. Тело было так изуродовано, так изувечено. Просто кошмарно.
Подлый тив возрыдал в голос.
«Каков лицемер!» – разгневался шуриа и, пока диллайн делал вид, будто вытирает платочком слезы, подсыпал ядовитый порошок в сливки. Одним движением, ибо делал такое не единожды. Как, собственно, каждый приличный шуриа.
– А мнимые убийцы? – поинтересовался Тиглат.
– Они признались.
– Но теперь-то их отпустят. Хотя они ведь тоже принадлежат к секте вивисекторов.
– Вот как! Как странно! А ведь их уже казнили. По законам военного времени.
Ловкостью, с которой тив Алезандез избавлялся от ненужных ему людей, можно было только восхищаться. Шэйз удержался от того, чтобы зацокать языком, выражая восторг находчивости эсмонда.
