Павел Торопов - Каменный меч
— Точно мы знаем только одно — что эти растения каким-то образом связаны со мной. От этого и нужно отталкиваться.
— Таков, значит, главный вопрос, да?.. — усмехнувшись, протянул Раэрктах. — Что ж, тебе всегда неплохо удавалось их задавать… Да будет так. Насколько я помню, ты говорил, что имеешь какую-то особенную связь с Лесом. Может быть, дело в этом? Что бы ни порождало эти растения, оно родственно Лесу. Возможно, и на тебя реагирует по той же причине?
— Лес прервал свою связь со мной, когда перестал во мне нуждаться. Так что, я бы не стал ставить на это. Ещё и потому, что это путь никуда нас не приведёт. Да и как-то всё слишком хорошо для простого совпадения…
— Тут я согласен. — кивнул Руд. — Страшнейшая катастрофа на Птичьем Карнизе — и уже через несколько часов находится виновник, который не может сказать ничего толкового. А потом ещё разрушает свою темницу и исчезает, что значит — никаких допросов, никаких сканирований памяти, наподобие нашего… Видит Великий Свод, это похоже на нас, гномов. Поставить ещё одну завитушку на узор своего плана…
— Не совсем. — на голос Крондина повернулись даже те, кто сидел чуть поодаль. — Мы не ставим завитушки ради завитушек. Этот план слишком странный. Слишком вычурный. Гораздо правильнее было бы просто убить всех даоттаров в День Обретения и обратить Лигу в хаос. Все эти катастрофы, уловка с Сергеем… они сбивают с толку и повергают в страх, но они также предупреждают об опасности. Дают нам время. Это не похоже на гнома… вернее, не похоже на трезвомыслящего гнома. Тот, кто устроил всё это — помешался. Он не просто хочет уничтожить Лигу. Он хочет посмотреть на её мучения. Упивается тем, что делает. Упивается нашим страхом. Упивается своими достижениями. И своим планом, конечно же. Добавляет туда всё больше и больше… и рискует всё больше и больше. Этот гном поддался горячке собственной ненависти. Страшный враг, готовый на немыслимые вещи. Но при этом, способный совершать ошибки. Возможно, Сергей и был той ошибкой. Будем надеяться…
Какое-то время все молчали, погрузившись в мрачные раздумья. Грядущее словно оделось в глубокие тёмные тона и встало в полный рост огромной, монументальной тенью. И никто не смел нарушить эту тяжёлую, скорбную торжественность.
— Что ж. — наконец произнёс Крондин. — Если допустить, что связь Сергея и растений подстроена, то… как это могло быть сделано? Гнариус, Мурт — вы, наверняка, имели дело с веществами Леса?
— Здесь ответит любой опытный маг. — Гнариус Снатт пожал плечами. — Почти наверняка, должно быть что-то материальное, какая-то исходная среда, откуда все разрушительные явления будут происходить. Что-то вроде волшебного семечка, из которого, по легенде, вырастает стебель до небес. Вся проблема в том, чтобы эту среду создать. При всём ужасе произошедшего, нельзя не признать, что создание подобного оружия — поистине великое достижение… ну да ладно. Что касается Сергея, то здесь всё довольно просто — при создании этой среды должна была быть использована часть его тела. Ногти, волосы, омертвевшая кожа… Или кровь. Даже, скорее всего, кровь, учитывая силу эффекта.
Сергей почувствовал, что внимание остальных сосредоточилось на нём. И принялся вспоминать.
Будучи охранителем, ему не раз приходилось истекать кровью. Также обильным на ссадины и порезы выдалось время после катастрофы на Птичьем Карнизе. Но что-то такое, что случилось бы между всем этим, после отъезда из Академии и до похорон Троэндора… нет, ничего не приходило в голову. Раны, полученные до отплытия, были обработаны и перевязаны, они не кровоточили…
Сергей покачал головой. О чём он вообще думает? Тогда он был совершенно подавлен, несобран… у него могли взять кровь во сне… Как вообще можно рассчитывать узнать хоть что-то?..
Неожиданно, Сергей осознал, что смотрит на правую руку Мурта Раэрктаха. А точнее — на тыльную сторону ладони, разбитую о камень и замотанную тряпицей. Смотрит, и неотступно, неудержимо вспоминает…
«Кожа над костяшками была вдавлена, кое-где разорвавшись и обрастя коркой запёкшейся крови».
Сергей перевёл взгляд на изломанную сетку шрамов, пересекающую его кулак:
— Я поранил руку на корабле, когда плыл сюда. Разбил о погребальную плиту, на которой лежал Троэндор.
— Что ж… — произнёс Руд после недолгого молчания. — Давай посмотрим.
— Я… — Сергей почесал лоб. — Я… не помню именно этого момента. Не знаю… я был сильно не в себе, похоже.
— Ничего. — переглянувшись с коллегами, ответил Руд. — Постараемся. Просто сосредоточься на самом близком воспоминании…
На сей раз, было сложнее. Короткие, обрывочные картины хаотично сменяли друг друга, перемежаясь с резкими вспышками, звуками, превращая мир вокруг в бесформенное месиво.
Сергей чувствовал, что теряет ощущение своего тела, всего себя, скатывается в какое-то странное, опустошающее беспамятство. Однако, там, на самой грани напряжения, вдруг всё закончилось. Картинка обрела ясность.
Сергей вновь видел маленькую комнату, залитую призрачным зеленоватым светом. Похоже, он сидел — взгляд упирался прямо в край погребальной плиты, находившейся на высоте всего около метра над полом. Всё было, как обычно, почти неотличимо от остальных часов и дней бдения над телом погибшего друга.
Почти. Диссонанс вносило движение в правом углу зрения. Кулак, методично бьющий в край плиты. Удары были спокойные и сильные, совершенно безжалостные. Они прекратились, лишь спустя несколько десятков секунд, предоставив на суд зрителей покрывшие плиту кровавые разводы — абсолютно чёрные на зелёном фоне.
В следующее мгновение всё исчезло. Но это была не просто смена фона, как в прошлый раз. Всё рухнуло, провалилось гремящим водопадом из ощущений. Сергея швырнуло на холодный камень пещеры. Поднявшись, он увидел, как Гнариус Снатт откинулся вбок, содрогаясь в рвотных конвульсиях. Мурт Раэрктах одной рукой держался за голову, а другой сочувственно трепал товарища по плечу.
— Ты в порядке? — Руд тоже морщился и держался за голову. Дождавшись утвердительного кивка Сергея, гном продолжил, обращаясь ко всем. — Получилось сложнее, чем мы ожидали. Пробиваться в затемнённые уголки памяти… пепел и сажа, да уж… Как бы то ни было, главное нам удалось. Сергей… расскажи им, ох…
— Ну… рассказывать особенно нечего. Я был тогда сам не свой и… однажды меня прихватило больше обычного. Так что я разбил руку о погребальную плиту. На плите осталась кровь, это точно.
— Там с тобой был кто-нибудь? — спросил Крондин.
— Там почти постоянно был священник. И… я не помню, чтобы в той комнате хоть раз появлялся кто-то другой.
