Евгения Белякова - Король-Бродяга (День дурака, час шута)
— И потеря… потеря… — древний профессор, казалось, состарился еще больше, согнулся, вцепившись руками в столбики кровати. Потом пронзительно глянул на Асурро и окончил свою речь совсем не официально. — Мик потерял тело. Могло быть и хуже, он мог бы умереть, но и сейчас все достаточно скверно. Профессор Вызова и Профессор Чар сейчас удерживают его дух. Я только что с Совета, где бы обсуждали, куда его можно поместить.
У меня голова шла кругом. Мик погиб? Или погиб не до конца — и причиной послужило его дурацкое желание помочь мне… Но с чего он вдруг решил?!… И тут в голове моей вспыхнула мысль, так ярко, что стало больно. Я прокашлялся и торопливо заговорил, не давая Ньеллю продолжить.
— Глава, я, кажется, знаю, почему Мик… пошел на такое. — С каждым словом тон мой становился все горше. — Он…мы… говорили недавно об ошибках юности, и о сладости этих ошибок, знаете, нашло ностальгическое настроение… И я сказал, что неплохо было бы совершить что-нибудь героическое, как раньше. Я не думал, что он… — Асурро сидел молча, никак не реагируя, Ньелль же скривился, как от зубной боли. — Что он воспримет мои слова буквально.
Я прикрыл глаза и мысленно отвесил себе оплеуху. Хватит оправдываться, почему бы не признать свою вину? Ты подтолкнул друга к ошибке, стоившей ему невыразимо многого, только ради своих дурацких воспоминаний, и эгоизма, и черт знает чего еще… Где сейчас Мик? А, Ньелль сказал, что его держат маги… где держат? Что он чувствует — да и чувствует ли? Что с ним будет дальше? А со мной? Я чуть было не выпалил эти вопросы вслух, но понял, что не достоин получать на них ответы. Поэтому я лишь опустил голову.
— Словом, это я виноват…
— Да. — Гулко произнес Ньелль, и добавил: — И нет.
— Как это понимать?
Главы Академии, бывший и нынешний, скрестили взгляды, выясняя, кто начнет. Длилось это долго, и я успел перебрать все варианты того, что имел в виду Ньелль. Ни один меня не радовал. Наконец Ньелль опустил глаза, а Асурро победно усмехнулся краем рта. Так что получается, они не спихивали друг на друга тяжелую обязанность, а вели бессловесный спор, кто имеет больше прав посвятить меня в какую-то страшную тайну?
— Ты очень необычный человек, Джок, — осторожно начал Асурро, а Ньелль разжал побелевшие пальцы и, обойдя кровать, сел у меня в ногах, — причем это относится не только к твоей…хм, продолжительности жизни. Честно говоря, я раньше не слышал о таких, как ты, а, может, таких и не было вовсе. Ты, как бы выразиться… Изменяешь мир вокруг себя. Воздействуешь на людей. Не какими-то чарами, не магией вообще — тут что-то другое. Не знаю, что. И воздействие это — увы, — оканчивается для окружающих весьма плачевно. Чем ближе к тебе человек, тем… хуже ему приходится.
— Это бред… самый бредовый бред, который я слышал, — прохрипел я.
— Нет. — Асурро, казалось, был искренне опечален. — Я проверил все, не поверил в свои же выводы и пришел к Главе. Профессор Ньелль тоже сначала не поверил. Но все сходится… Тебя окружают беды и болезни, несчастные случаи и смерти.
'Окружают, как мухи — труп', - подумал я.
— Я тщательно рассмотрел все факты. Когда я сказал тебе тогда, в саду, что поднял архивы и расспрашивал людей… на самом деле вовсе не твой возраст или кольцо интересовали меня, а те странные совпадения, что шли с тобой рука об руку. Несколько случайных прохожих, зарезанных в переулке. Мор, Кара Богов несколько лет назад. Упавшая балка в доме Цеориса, лекаря — ему чудом удалось спастись; студенты Академии, та компания грабителей в переулке, твои знакомцы с Островов, вляпавшиеся в эту дикую историю и, опять же, чудом — выкарабкавшиеся. Больная девушка в старом доме. Выброшенная Фасмиком склянка — не проходи под окном профессор Гелдар, взрыв разнес бы пол-Академии… список можно дополнить, но…
— Чушь! Как вы собираетесь связать эти события — за исключением того, что я был рядом? С таким же успехом можно сказать, что причина — вы, или Глава, или Боги знают, кто еще! — я чувствовал, что могу рассыпаться на кусочки только от одной дикости его обвинений… Немыслимых, неправдоподобных, — и сильнее возмущения была боль оттого, что мой учитель верит в это… в этот абсурд.
— Повторяю, я и сам не верил в то, что предстало перед моими глазами после месяцев — Джок, не дней, не недель, а месяцев! — упорного труда! — Асурро дрогнул побелевшими губами, и сверлил меня глазами, словно пытался убедить в своей правоте только силой воли.
— Все равно — это дико. Грабители? Они рано или поздно находят свою смерть в том же переулке, где нападали на прохожих… А Мор! Да, Мор — я тут при чем?! Вы считаете меня способным заразить тысячи людей неизлечимой болезнью лишь только одним своим присутствием? — я дрожал, пытаясь взять себя в руки, и умоляюще глянул на Ньелля. — А кэп и Шенба, уж не знаю, откуда вы о них пронюхали — они сами ввязались в ту переделку, и к тому же я — Я! — спас их…
Главу Академии не тронула мольба в моих глазах. Он просто сидел, сложив руки на коленях, и смотрел на Асурро, как примерный студент — на преподавателя, читающему крайне увлекательную и полезную лекцию. А мой учитель, мой друг — продолжал все тем же металлическим голосом:
— Согласен, случаи разные. Совершенно разные… Но ты, похоже, плохо слушал меня, Джок, хотя я тебя понимаю. Я говорил уже, что, почувствовав во всем этом Силы высшего порядка, обратился к профессору Ньеллю. Он выяснил то, чего не смог понять или прочувствовать я. В конце концов… — легкий кивок в сторону Главы, — он лучший Предсказатель за всю историю Академии.
Эстафета перешла к Ньеллю. Он к тому времени уже успокоился, поэтому тон его был не менее, а может, и более бесстрастным, чем у Асурро:
— Когда я прорицаю, мне открывается не только будущее человека, но и вся его жизнь, настоящее, и прошлое. Я вижу человека — и тысячи тысяч нитей, связывающих его с другими людьми, местами, событиями. Эти нити похожи на извивающиеся алые лучи; иногда они меняют цвет, иногда объект, к которому направлены. Самые слабые связи — едва розовые, самые сильные красного цвета. На самом деле это не цвет, и не лучи, и не нити — я просто пытаюсь описать обычными словами то, что никакому описанию не поддается, ибо принадлежит не нашему миру и пониманию. И все же… Я впервые видел… видел человека… — Ньелль помолчал, собираясь с мыслями; а, может, с силами? — Ты похож на яркое, мерцающее багровое солнце.
Я не знал, что сказать. А если б и знал — не смог бы выдавить ни слова. Упади на меня Башня Времени, я не был бы более раздавлен.
— Я проверил не все нити, это не под силу даже десятерым таким, как я. Я проследил путь некоторых, самых ярких, и обнаружил, что ты связан с событиями, напрямую не имеющих к тебе никакого отношения. Сейчас Асурро сказал тебе только о тех, о которых ты сам знаешь, я же могу увеличить этот список в десятки раз… Торговый корабль 'Морская звезда', патрульное судно 'Бравис', шторм; два моряка, зарезанных в порту, грабители; дети из селения Шах-зи, что на краю пустыни, лев; пятеро рабочих, участвовавших в ремонте храма Матери, рухнувшие леса; восемнадцать…
