Наталья Свиридова - Теплый мир
— К чему все идет? — спросила она, резко переведя взгляд на Горца.
— Они нарушили ритм, круг разомкнется, — произнес он знакомую с детства формулу наоборот.
В голову сама, без приглашения пришла мысль: "Это словно ты выдохнул, а вдохнуть больше не можешь, или солнце село, а рассвета больше не случится". Под этим высоким небом, в этом прозрачном воздухе мысли блуждали сами. И все становилось видно как на ладони. Несмотря на то, что было прохладно, руки Белянки вспотели. Шелл наблюдал за ними издалека, растянувшись на земле, вверив себя ветрам.
— А это можно предотвратить? — спросила Эля.
Горец посмотрел на нее, словно она была ребенком, спросившим, какого цвета маки:
— Нужно.
Эля вздохнула. Он ничего не скажет. Знает и не скажет. А ведь сам хочет, чтобы они что-то сделали. Зачем-то он шлет эти сны. В ней закипала злость. Почему нужно играть здесь в загадки, когда Стел сидит там в тюрьме? Когда Ерих готовит поход на ее Деревню? Когда маги качают силы из живых людей?
— Ты говоришь, что у меня есть память? Но я ничего не могу вспомнить. Я прожила много жизней? Но я не могу понять. И почему это должна делать я, когда…
— Когда тебе хочется разбежаться и прыгнуть с этого плато, чтобы разбиться о скалы и встретиться с твоим любимым. Но тебя останавливает то, что ты попадешь в Предрассветный Час, — Горец неожиданно положил свою красивую сухую кисть на ее руку. — И ты совершенно не понимаешь, как можно в одиночку помочь этому огромному миру, который тебя не слышит. Да и не услышит никогда. Правильно?
Она нашла в себе силы лишь для того, чтобы кивнуть.
— Пошли, — он встал с неожиданной для своего возраста ловкостью.
Козы тут же оживились и приготовились следовать за своим пастухом.
— Я живу здесь, неподалеку. Вон там хутор, — он протянул руку в направлении нескольких домов. — А моя хижина чуть выше, вон за тем выступом скалы.
Эля махнула Шеллу, и они поспешили за Горцем, который очень резво скакал по бездорожью. Когда они подошли к хижине, Горец сказал:
— Ты, парень, подожди нас здесь. Вернемся мы утром, когда нижний край солнца коснется вон той вершины. Немного позже рассвета. Переночуешь в хижине. Там все есть — еда, постель. Козы будут в загоне — принеси им вечером воды напиться. И покоси травы вон там, видишь? Она там погуще. Сено сложишь у западной стены. Все понятно?
Шелл лишь кивнул в ответ.
— Пойдем, Рассветная Звезда, пойдем, — позвал он Белянку.
Девушка растерянно посмотрела на Шелла, пожала плечами и поспешила за Горцем.
За время их неблизкого пути старик не проронил ни слова. Все время они куда-то шли, карабкались вверх по почти отвесным стенам. Сейчас ей было трудно и страшно даже представить, на какую высоту они поднялись над плато. Ей казалось, что они на самой вершине Теплого мира. Белянка почувствовала присутствие воды.
— Ты права, твоя река рядом, — согласился с ее мыслями Горец.
— Моя река? — в темноте ночи, в тусклом свете звезд она не могла различить его лица.
— Та, что течет на Запад. Так вы ее, кажется, называете? — ей показалось, будто Горец кивнул.
Вдруг тучи разошлись, и звезды будто бы засияли ярче. И Беля, наконец, увидела то, о чем он говорил. Они стояли перед широким входом в небольшую пещеру, усыпанную мелким белым песком. Прямо из трещины в глубине пещеры в скале била упругая струя кристально-чистой воды. Эта вода словно светилась в лунно-звездном свете. Образовывая глубокую чашу, выбитую веками в камне, она будто закручивалась неведомой искрящейся спиралью, а потом бойким ручейком катилась вниз: на плато, через многочисленные пороги, в долину через Лес, потом она поворачивала обратно на Север, но очень скоро ее русло изгибалось к Западу. И именно там, неподалеку от этой излучины стояла Деревня Белянки. А потом, полноводная уже река впадала в Море. Девушка себе сейчас настолько ярко это представила, что ей самой стало не по себе.
— Откуда я это знаю?.. — пошептали ее губы.
— Ты знаешь куда больше, — ей показалось, что его суровое лицо озарила улыбка. — Раздевайся.
— Как? — она расширила глаза.
— Это Исток. Его нельзя осквернять одеждой.
— Это Исток? — в памяти Белянки всплыли слова Ивы про то, что люди забыли истоки. — Исток Теплого Мира?
— Ну, не совсем, — пояснил Горец. — Здесь берет начало самая полноводная река долины. Здесь, пройдя свой путь, вобрав силу и мудрость минералов и самых глубочайших слоев земли, поднявшись на огромную высоту, вновь рождается кристально-чистый поток, наполненный звездным светом. Это серебро. Его очень много в воде. Если хочешь все вспомнить и понять — раздевайся и окунись в Исток. Вода вобрала в себя всю мудрость: и рьяных иссушавших ее ветров, и огненных недр и каменных костей земли, и древесных корней, и людей, когда-либо касавшихся ее. Весь Теплый Мир — здесь.
Эля разделась и подошла к Истоку. От него тянуло холодом и свежестью. А еще силой. Такой силы она не чувствовала ни в Лесу, ни в Каменке, ни в Степных Ветрах. Все ее тело покрылось мурашками. Девушка сделала резкий шаг и скрылась в каменной чаше с головой, не в силах нащупать ее дна под ногами. Ей даже показалось, что вода горячая. Потом она и вовсе престала ее ощущать. Все тело свело судорогой. Девушка не могла даже пошевелиться. Она лишь опускалась все глубже. Словно у этой чаши вовсе и не было дна. Она открыла глаза и увидела перед собой крутящиеся светящиеся спирали. Здесь был покой и абсолютная тишина. Ей захотелось вдохнуть эту удивительную воду, раствориться в ней, остаться навсегда. Она посмотрела вверх и увидела отражение луны. Такое далекое, словно не из этой жизни. И тут она вспомнила все. И даже больше, чем способен вместить один человеческий разум. Все свои прошлые имена и жизни. Все судьбы. Вот она — лесной охотник, подстерегающий очередную добычу, еще на самой заре Теплого мира. Вот она лесная хозяюшка, собирающая праздничный ужин. А еще она была маленькой девочкой, дочкой первых выходцев из Леса, которые только шли покорять далекие Степи. А потом эта девочка выросла. Выросла и провела всю жизнь в жестоких сражениях с Кочевниками. Она была среди тех, кто строил Каменку, и погибла от копья, пронзившего правое плечо во время бешеной скачки. Она воспитывалась в благороднейшей семье горожан, но выросла непослушной дочкой. Она в один миг пережила десятки смертей и рождений. Она вспомнила всех своих друзей и врагов, все печали и радости, все, о чем она когда-то болела, за что боролась, за что умирала. Она в один миг поняла Теплый Мир лучше, чем знала хотя бы в одной из этих жизней. Он сам раскрылся, обнажил перед ней себя, весь, до конца. Она теперь могла ВСЕ. Абсолютно. Она получила полное управление миром. Ни одно живое существо на свете никогда не получало такого подарка.
