Глеб Борисенков - Возвращение Урмана-1
Хомут обменялся взглядами с братом. Марий не мог понять, что у них на уме. Могли и сбежать под шумок.
– Марий из Старых Туб? – спросил один из солдат. Он был плотный, весь в сером. Лицо с рыжей, как у кабана, щетиной. – Предлагаю добровольно проследовать с нами.
– Это угроза? – переспросил Марий. – Или нападение на честных людей?
Острия копий придвинулись ближе. Наконечники смотрели со всех сторон. Рыцарь непроизвольно сглотнул. Хомут сохранял каменное выражение лица, будто уже бывал под смертью множество раз.
– Понимай, как знаешь, – развязно протянул воин. Хомут сделал плавное движение и в мгновение ока оказался за спиной хама. Нож зашёл за горло.
– Не груби, – тихонько протянул оруженосец.
Копья почти касались Хомута, но он лишь засмеялся и сильнее запрокинул жертве голову.
– Стойте, – просипел заложник. – Отойдите! Я Балаш, сержант отряда епископа. У меня приказ отвести вас к Альберту.
– Мог бы просто попросить, – хмыкнул Марий. – Отпусти его, Хомут! Я никогда не сорился с Церковью.
– Как же, – прошипел Балаш. – И не сбегал от пострига. Прошу за мной!
Отряд из трех путников и двух десятков воинов отправился в противоположную сторону. Марий с сожалением наблюдал, как всё дальше и дальше отдаляется от дома. Похоже, задание Максимуса будет не так просто исполнить. Особенно злили действия Альберта. Не похоже на Церковь, либо епископ чересчур осмелел, либо какая-то ошибка. Истинная церковь пылающего креста никогда не позволяла себе активных действий. Раньше они только ныли и выпрашивали подачки: процент с наследования, плату за услуги, выморочное имущество. Что-то произошло. Дурное предчувствие кольнуло сердце. И Максимус далеко.
Ехать пришлось недалеко. Но зрелище не понравилось Марию: пустая, будто вымершая дорога. На развилках вырезанные из дерева кресты. Несколько раз попадались деревья, увешанные разноцветными полосками ткани. Концы теребил, раскачивал ветер.
– Что-то сгнило на Рюгене, – заметил Марий. – Эй, Балаш, что тут произошло? Где люди?
– Епископ расскажет. Эй, ты, с ножом, не смотри на меня так, я не при чём. Не знаю я! Кто посвятит простого солдата? Слышал только, что видели ночное сияние. И звуки такие, что слышишь с зажатыми ушами. Многие предпочли уехать, чем томиться в неизвестности.
Альберт пятнадцать лет занимал должность епископа. Он происходил из знатного рода, побочной ветки правящего герцога и легко получил самый высший сан на Рюгене. Большинство из священников, монахов, всех пафосных во-церквлённых, ничего не соображало в политике. Они будто жили святым духом: радовались новому дню, исполнению обетов, простым трудностям жизни. Церковь для них была формальностью, необходимостью.
– Души спасают! – раздражённо фыркнул епископ. Сидящий напротив писарь – молодой монашек на побегушках – встрепенулся и подскочил. Они все меня боятся. И где же их вера? Только привычка, страх.
– Не отвлекайся! – укорил Альберт. – Продолжай записывать.
Скрипит гусиное перо. Жёлтый пергамент покрывается новыми знаками. Молодой писарь при падающем свете из бойницы записывает изречения хозяина.
«Риг, лорд Кастельхольма, герцог Свезии, покровитель Рюгена. Добрый друг и защитник святой Церкви, пришло время ещё раз послужить правому делу! Мы, Альберт, епископ Рюгена и Церковь, просим вас об оказании помощи в расследовании дьявольского заговора. По нашим сведениям на острове действует разветвлённая система агентов темных культов. Прошу милостиво покрыть расходы Церкви на это богоугодное дело в размере одной тысячи динариев. Искренне ваша, Истинная Церковь Пламенного креста».
– Записал? Отнеси вниз, прикажи с гонцом немедленно отправить в Кастельхольм. Стой, неразумный! Печать забыл!
Епископ со свечи капнул воска и закрепил края свитка именной печаткой. Служка поклонился и стрелой вылетел наружу. Альберт был очень строг и подвержен перемене настроения. Мог за нерадивость отослать в холодную или, того хуже, прочь, в отдалённый скит.
Альберт подошёл к бойнице: пустой двор горной крепости, несколько солдат в рясах поверх кольчуг, крохотная конюшня. Воронье гнездо – оплот будущей единой и неделимой Церкви – стального братства святых воинов. Епископ смог выкупить имущество из выморочного фонда с помощью новых друзей. Альберт никогда не стеснялся в союзниках: лазутчик даже не верил в бога, это сразу видно по тому скрытому презрению и негодованию глубоко в серых глазах. Сергий – чужак, атеист и… необыкновенно одарённый, богатый и полезный человек. Альберт много почерпнул от гостя. Но и пришлось допустить в святую святых – библиотеку. Уже потом, когда гость скрылся, епископ специально пересмотрел взятые книги. Одни пророчества и ветхие хроники. Альберт не верил в глупость про конец света и древние легендарные вторжения демонов, но не мог не понимать, какую силу имеет суеверие на слабых рассудком.
Прочитанное: о пришествие тьмы с востока, чуму и войну, не могло не насторожить. Сергий не стал бы читать глупости. Это был сугубо практичный человек.
Епископ с раздражением отодвинулся от проёма. Не надо было его упускать! Но треклятый агент как сквозь землю провалился! Лучшие разведчики Церкви не смогли своевременно выйти на след Сергия.
– Если подумать, – произнёс Альберт. – Я должен был сразу насторожиться, откуда у человека такие деньги. Но рекомендации от братьев с Севера… Или же Север впал в ересь и искушение?
С материка доходили сведения о новой силе: неким лорде Владимере. Судя по всему, он не был человеком, а каким-то одержимым злыми духами, ходячим трупом. К счастью, все дела с ним вёл орден Пламенного креста, а не Альберт. Деньги, информация поступали в срок, и епископ закрывал глаза на связи с нечистой силой. Этим я отличаюсь от других: болваны ни на что не способны. Они видят только внешнее, судят по одёжке. Никто из них не способен привести Церковь к истинному величию. К счастью, Создатель прислал меня.
Рюген рассыпался на части: с каждым днём власть герцога слабела, становилась всё более и более номинальной. Но никто не смел претендовать на освободившееся место. Рыцарство почти растворилось в мещанской среде, а торговцы ещё не были столь сильны, чтобы претендовать на большее. На севере зашевелились луцерны. Там вспоминают древнюю республику. На пирах всё чаще и чаще восхваляют традиции усташей. Свеи твердят, что устали кормить и защищать ленивые провинции. Они все просто слепые дураки. Их заботит выдуманное прошлое. Они не помнят ужасов прошедших войн. Как усташи бросали пленных детей в огонь. Свеи приколачивали мятежников гвоздями к входным дверям. Никто из них не удосужился осилить хроники. Они ничего не знают, и знать не хотят. Я знаю. Я помню.
